Виктор Шендерович - человек, который не нуждается в особом представлении. Еще со времен "Кукол" и "Итого" он снискал немалую популярность среди российских телезрителей. Особенно тех, кто привык иронично относиться к безудержному "надуванию щек", которым так любят заниматься в нашей стране представители власти.

С закрытием канала ТВС Шендерович почти не появляется на телеэкране. Однако это совершенно не значит, что он утратил свой сарказм и критическое отношение к тому, что происходит в стране. Весьма наглядно это показала встреча журналистов из регионов с Шендеровичем на последнем семинаре Клуба "Из первых уст" в Москве. Гость говорил о телевидении, россиянах, об отношениях власти и общества - о том, что волнует в нашей стране тех, кто хочет иметь свою, причем отличную от официальной, точку зрения на события в России. Тех, кому не все равно.

Конечно, таких персонажей, как Виктор Шендерович, надо видеть и слышать. На бумаге многие его фразы выглядят не настолько смешно и едко, как им же самим произносятся. Однако те, кто знаком с его манерой говорить, наверняка смогут распознать в следующих строках "авторскую интонацию" Виктора Шендеровича.

О телевидении: НТВ, ТВС и перспективы

Мужчина метр шестьдесят привел в дом женщину метр пятьдесят. У них родился сын, вырос до метр сорока. Привел в дом женщину метр тридцать. У них родился сын, вырос до метр двадцати. Когда он привел в дом девушку метр десять, то дедушка сказал: "Так мы дотрахаемся до мышей". Это, в общем, анекдот про меня. Я работал на телекомпании НТВ, федеральной. Дальше вы понимаете. Сейчас я уже близок к тому, чтобы написать все, что я думаю и быстро ночью наклеить на столбе.

В любом случае, если сойти с шутливой темы, то понятно, что мы будем пытаться что-то делать, потому что мы глубоко убеждены: там, где кончается альтернативная информация, альтернативная оценка ситуации в стране, там, где кончается сатира - там через какое-то время начинают пропадать люди. Ни одного исключения человечество не знает.

22 июня этого года фактически снова возникло Гостелерадио Советского Союза. То, что по их решению будет не заслуживающим внимания, - этого не будет в информации вообще. В этом смысле исчезновение свободы у независимой телекомпании или понижение уровня ее работы сказывается и на государственной телекомпании. Скажем, когда существовало НТВ в совершенно бесцензурном варианте, то РТР вынужденно было хотя бы упоминать о каких-то событиях. Потому, что Олег Добродеев (глава ВГТРК - "НВ") понимал, что иначе он окажется в совершенно идиотском положении. Потому, что НТВ об этом все равно скажет. Когда доберутся до нынешнего НТВ? А это идет этапами. Сенкевич. Потом будут выборы. После выборов будут следующие шаги - до мышей. Когда мы дождемся мышей, то уровень информации станет совсем советским, когда мы догадывались о происходящем по каким-то косвенным, совершенно непонятным иностранцам, признакам. По положению "стояков" на Мавзолее. Ага, от Брежнева по правую руку этот, а слева этот. А этот на прошлом параде был третьим слева, а сейчас он второй. Из этого мы и весь мир заключал о результатах схватки под кремлевскими коврами. Мы идем в эту сторону и довольно быстрыми шагами. Если сравнить телевизионный пейзаж 99-го года с пейзажем сегодняшним… Прошло всего четыре года! Отложите еще несколько раз по четыре года, и мы получим уже Игоря Кириллова. Собственно, мы уже имеем такие стальные интонации. Это очень опасно для общества. Это не шутка, потому что телевидение покрывает страну, как бык овцу. Это же оружие массового поражения. Это не Толстой, книжку которого вы прочли. А кто-то другой читает другого. Телевидение действует сразу на десятки миллионов. И вырастет поколение, которое не будет себе представлять, что можно по-другому.

Как Запад относится к России и наоборот

Я думаю, что они нас по-прежнему боятся. Поэтому английская королева и принимает офицера КГБ. И терпит его бабочку наперекосяк и советский гимн. А какие другие основания? У нее просто медведь под боком, которому лучше кидать в берлогу куски мяса, чтобы он не особенно вылезал. Страшновато, если вылезет. Они нас, конечно, боятся. Идея - чтобы они нас уважали. На этом строится внешняя политика.

Кстати, в этом отношении Путин - ничего нового. Вспомним, как Горбачев в 90-м году летал в Японию. Это гениально. Тема - острова, четыре камня, не видимых уже с высоты сто метров. Общий девиз - "Ни пяди русской земли, взятой в 45-м году". А японцы предлагают 50 миллиардов долларов кредита за эти острова. Горбачев явно едет за деньгами. Зачем ему еще переться на тот конец света? Перед Японией он делает посадку во Владивостоке. Там ему засланный казачок: "Михаил Сергеевич, неужели отдадим?". Михаил Сергеевич говорит: "Ни пяди русской земли". И летит в Японию. Тогда еще не было Зюганова. Он показывает японцам вместо Зюганова фотографию Егора Лигачева. И говорит: "Вот это видели? Ребята, я - ваш последний шанс. Потому что придут эти, и отнимут остальные острова". И возвращается с какими-то кредитами. Мы этим шантажом занимаемся очень давно. У нас это лучшая статья дохода. Нефть и шантаж.

О "крепчающем" рейтинге Президента и перспективах

Россия - специфическая страна: любят, любят императрицу, а потом сразу - пугачевский бунт. Практически без перехода. В этом смысле россияне напоминают белого медведя, который труднее всего поддается дрессировке. Дрессировщики не хотят иметь с ними дело. У тигра за пять секунд до прыжка начинает ходить хвост. То есть, у дрессировщика есть секунд пять для того, чтобы убраться за клетку. А белый медведь сидит-сидит, а потом с места начинает атаку. В России такие традиции, что любовь-любовь, а потом - раз! - и начинают вешать и плоты пускать по реке. Поэтому насчет любви я бы был поосторожней.

Это было очарование, связанное с уродством всех остальных. Представьте, что во Франции или в Германии стал бы президентом человек, которого за полгода до этого никто просто в глаза не знал. Это совершенно невозможно. Штука в том, что Он появился, когда остальных уже видеть было просто невозможно. А тут - новенький. Сам ходит. Сам разговаривает! И такой милый... А сразу после такого первого очарования началось завинчивание гаек, поэтому тут уже не до любви. Тут уже - чтоб не трогал. По поводу второго срока - да. Думаю, что это вещь довольно неизбежная.

О юморе, сатире и "Аншлагах и К"

Сатира - это не прихоть, а создание общественного иммунитета. Это тот укол, который не дает нам возможности погибнуть от ерунды. Исчезли Хрюн со Степаном - исчезли мы. Для меня ежедневное отсутствие этих персонажей и этих интонаций означает постепенное разрушение общественного иммунитета. Люди перестают смеяться - они становятся слабее.

"Аншлаги" - это не юмор. Это за пределами оценки. Мне кажется сейчас, что телевизионное начальство - не самое расположенное к сатире. Но я знаю, что от Степаненко уже есть идиосинкразия даже у тупых. Это как у Бабеля: "Старый биндюжник слушает промеж биндюжников грубиянов". Это уже когда аудитория "Аншлага" считает, что Степаненко - это слишком. Печаль заключается не в том, что есть те или другие персонажи на эстраде. А в том, что полные залы и хохочущие люди. Это означает, что есть спрос - будет предложение.

Другое дело, что это - как насилие на экране: мы не должны ориентироваться на спрос. Когда я слышу слово "рейтинг", моя рука тянется к пистолету или к валидолу. Потому, что у маленького ребенка большим рейтингом пользуется "Чупа-Чупс". Но мы ему пытаемся говорить, что он ел кашку, молочко, хлеб. У гречневой каши нет никакого рейтинга - он ее выплевывает. А "Чупа-Чупс" - только давай. И до сахарного диабета - без остановки. А потом он просто умрет. Но при этом будет огромный рейтинг! Надо просто пытаться ориентировать, пытаться предлагать что-то другое.

Об обществе, власти и личной совести

Когда мы думаем, что мы все всё понимаем, то под словом "все" мы имеем в виду собственную кухню. Узкий круг людей. Мы не всё понимаем, разумеется. И уж, тем более, явно не все. В цивилизованном государстве человек отвечает власти голосованием. Мы вас выбрали, потом посмотрели, как вы руководите, сказали: "Фигушки, хватит. Плохо". И избрали других. Этот механизм существует там, где есть общественная жизнь и Гражданское общество. В России его традиционно никогда не было. Об этом стонал еще Герцен.

У нас социальная генетика очень плохая. Даже люди, вполне цивилизованные, обнаруживают отношение к власти как к Богу. Власть от Бога - это же нигде нет, кроме нас. У нас к Путину, к Ельцину, к Брежневу - неважно к кому, отношение как к погоде. "Что-то сегодня дождливо с утра. Какая гадость. Будем сидеть дома. Ну его на фиг". Вот и все отношение. Отношение европейское - как его объяснить? Они там, "наверху" искренне удивятся, если сказать, что они нам что-то должны. Что Он - наша рабочая сила. Мы вместе собрались, его наняли. Он ездит на нашей машине, спит на нашем диване, ест наш хлеб. Мы его в любой момент можем спросить, что он делает: "Ну-ка, покажи карманы. Опять чего-то у меня спер. Пошел вон". Они даже не в курсе, что мы можем у них это спросить. Только мы можем их немного потрясти, привести в чувство, как пьяного.

Есть правило вытянутой руки. Каждый человек может воздействовать на того, до кого дотянется. Есть дети, друзья, родители. Человек может менять мир вокруг себя. Публичный человек может воздействовать на аудиторию, частный человек может воздействовать просто на близких или попытаться стать публичным. Менять поименно вокруг себя, менять за счет себя. Как когда-то замечательно сформулировал Солженицын: "Чтоб ложь не шла через тебя". Ложь идет в мир - пускай она идет не через тебя. Ты не можешь отвечать за весь мир, но за себя можешь. Вот так.  

Дмитрий ВОРОНКОВ, Саратов. Опубликовано в газете "Новые времена в Саратове", № 28 (43), 1-7 августа 2003 г.