Свою беседу с корреспондентами ведущих региональных и центральных изданий (среди которых были и журналисты "Смоленской газеты") Людмила Михайловна Алексеева, председатель правозащитной организации "Московская Хельсинкская группа", советник Президента России, начала с воспоминаний об истории возникновения первого в Советском Союзе объединения правозащитников. "Что такое ты, и что такое советская власть", - говорили тогда различные "доброжелатели" Людмиле Михайловне. "Сейчас, встречая этих людей, не могу не сказать: вот она я, а где сейчас советская власть?" - улыбается эта женщина, всей своей жизнью доказавшая, что за свободу нужно и можно бороться в любых обстоятельствах.

Что немцу хорошо, то русскому...

Однажды я оказалась среди наших и германских политологов, которые рассуждали, что такое гражданское общество. Немцы все как один говорили, что это политические общественные организации и их объединения, а наши - что в гражданское общество входят и политические партии, и независимые средства массовой информации, и независимый бизнес. Действительно, в Германии политическая партия - часть власти. Если она имеет фракцию в Думе, то реально является частью законодательной власти. Наши политологи исходят из другого: "Ну сидят они в Думе, ну что, они власть что ли? Что им скажут из Кремля, то они и делают. Они такие же, как мы с вами". Поэтому для немцев политические партии - это власть, а для нас политическая партия - это часть общества.

Та же история со средствами массовой информации. У них средства массовой информации - четвертая власть, потому что независимы и то, что предается гласности, влияет на решения власти. У нас пресса не столько влияет на что-то, сколько борется, чтобы остаться живой, сохранить самоуважение и какую-то независимость. Бизнес также смотрит: как бы не попасть под гнев чиновников, не быть уничтоженным. Когда бизнес пытается влиять на власть, мы знаем, чем это заканчивается. Бизнес у нас - тоже не власть.

Получается, что у нас гражданское общество гораздо шире, чем в странах с развитой демократией, потому что понятие власти уже.

Оппозицию создают... чиновники

Есть эксперты, которые говорят, что у нас в стране вообще нет гражданского общества, потому что власть не считается с обществом. Какое же это гражданское общество, если оно не может влиять на власть?

Я совершенно убеждена, что гражданское общество у нас есть. Ядром его являются неполитические общественные организации. Два года назад было зарегистрировано 350 тысяч некоммерческих неполитических общественных организаций и столько же незарегистрированных. В них состоит около полутора миллионов человек. И это значительная часть гражданского общества.

Очень большая и все растущая часть организаций - организации, которые создаются для того, чтобы отстоять права или интересы какой-то определенной части граждан. Самые сильные из них - правозащитные, которые ставят своей целью защиту интересов своих сограждан от государства и его чиновников. Это совершенно не оппозиционные организации, потому что защищать свои интересы от чиновников - не значит быть в оппозиции государству. Их создание - это вина чиновников, которые не хотят выполнять то, что им полагается по закону и по должности.

Охота на олигархов. Кому выгодно?

Как я отношусь к "делу Ходорковского"? Прежде всего считаю, что это наше общее дело. Арест самого богатого человека России - корысть бюрократии. Ей выгодно держать предпринимателей "в тени". Потому что если закон таков, что его невозможно не нарушить, если он таков, что каждому можно предъявить обвинение, то каждый будет сидеть смирно и слушать, что ему начальство говорит, и отстегивать начальству. Но, к своему великому огорчению, бюрократы обнаружили, что люди захотели жить честно, в ладу со своей совестью, в ладу с обществом, быть уважаемыми людьми. Первым вышел из тени Ходорковский. Он объявил свои доходы открыто, он стал честно платить налоги, он построил прозрачную схему управления компанией, он создал фонд "Открытая Россия". Он решил не отстегивать чиновникам, не финансировать: тому на храм, тому на избирательную кампанию; а направил средства на социальные и гражданские проекты, на образование, на молодежь. Он первый реально сделал то, о чем мы рассуждали, - решил заключить договор с обществом: "Да, я сумел сколотить большое состояние, я создал хорошо работающую компанию. Но я хочу, чтобы от этой компании и от этого состояния была польза не только мне, но и экономике в этой стране, и людям, живущим в этой стране". И когда началась "охота на олигархов", он стал первой жертвой - человек, который решил вести бизнес цивилизованно и заключить договор не с государством, а с обществом. А это смертельно опасно для нашей бюрократии. Для ее власти опасно, если наше общество и бизнес станут союзниками, перестанут бояться и осуждать друг друга. Если возникнет такой союз, то уже не придется отстегивать чиновникам ни на каком уровне. "Охота на олигархов" - знак для всех остальных, чтобы они не смели обращаться к обществу, не смели помогать обществу, чтобы они сидели в тени и "отстегивали" дальше. Вот что такое "дело Ходорковского". Если общество это стерпит, то мы потеряем не олигарха, а остатки наших демократических свобод.

Я буду лично говорить с Президентом

Президент должен быть доступен и должен объясняться со всеми частями общества, он не МОЙ президент, он НАШ президент, его выбрало большинство граждан. По конституции он должен быть гарантом прав и свобод каждого из нас, в том числе и бизнесменов. Если он не хочет почему-то объясняться с бизнесом - хорошо, но с обществом он не может не объясниться. Гражданское общество и будет задавать вопросы, потому что он НАШ президент. Я буду лично говорить с ним, а как он ответит - это уже его дело.  

Сергей КОВАЛЕВ, Смоленск. "Смоленская ГАЗЕТА" №56, 19.12.2003.