В последнее время вокруг преподавания истории много разговоров. То Федеральный экспертный совет отзывает гриф министерства образования на учебник истории Игоря Долуцкого и, таким образом, исключает его из списка рекомендованных учебных пособий. То президент Путин направляет письмо в РАН, в котором требует провести анализ учебников по истории и представить результаты к 1 февраля. То министр образования Владимир Филиппов обещает бороться с псевдолиберализмом в школьных курсах по истории. А тут еще переход преподавания истории на новый стандарт впереди маячит. Что все это значит? Об этом мы беседуем с профессиональным историком, редактором толстого журнала "Отечественные записки" Никитой СОКОЛОВЫМ. Никита Павлович сейчас работает над собственным учебником с условным названием "Анти-история родной страны".

- Как вы думаете, что означает борьба с псевдолиберализмом в учебниках истории?

- Ей, Богу, не знаю, что имел в виду министр Филиппов. Если говорить о либеральном взгляде на историю, то в современной России он должен быть непременно либеральным. Суть вот в чем. Действуя в современной жизни мы отчетливо видим, что разные партии по разному представляют себе будущее страны. И вот эти конкурирующие проекты будущего сталкиваются, и дальнейший ход нашего исторического развития является результатом столкновения и борьбы человеческих интересов. Каким же образом мы беремся отменить эту борьбу в прошлом? Это невозможно. Поэтому либеральный взгляд на историю заключается в представлении истории как арены свободной человеческой борьбы. Никакого исторического процесса в том смысле, как существует процесс роста зерна или процесс плавки стали, не существует.

Исторический процесс не может быть описан одной теорией. Потому что на каждой фазе последовательности исторических событий вмешиваются сознательные действия людей. Их воля. И она меняет направление событий. Вот пример, приводившийся много раз, но от этого не менее показательный. Как только марксисты предрекли конец капитализму, ведь не только пролетариат схватился за голову, но и капиталисты, и придумали постиндустриальное общество. И где теперь пролетариат? Его просто нет. Поэтому не возможно никакое историческое предсказание на основе представлении о теории как о некоей закономерности, ведущей к некоему концу. По существу, в самой грубой классификации возможно только два взгляда на историю: взгляд либеральный, представляющий историю как свободную борьбу, и взгляд антилиберальный, представляющий ее как некую закономерность, и тогда возникает идея исторического прогресса, то есть поступательного движения к некоей цели. Причем цель может быть самая разная: у Гегеля - это прусская монархия и ее торжество, у Маркса - это торжество коммунизма. Существенно, что любая нелиберальная история оказывается глубоко партийной. Всю нацию выстраивают в рамки единого процесса. И те, кто действовал на благо этой цели, оказываются героями, а те, кто преследовал иные цели - негодяями, отщепенцами, или в крайнем случае идиотами, которые не понимали закономерность исторического процесса.

Ведь у каждого ныне действующего политика, когда он выстраивает образ некоего будущего для страны, он вынужден согласовывать его с некоторым образом прошлого. И в зависимости от того, каким видится будущее, так и интерпретируется прошлое. Неправильно говорить, что какая-то из этих интерпретаций ложная. История переосмысливается в силу действий современных людей. Это неизбежный процесс. Естественно, что история переписывается. Проще объяснить на примере аналогии. У вас есть знакомый, и вы о нем думали определенным образом. Но вдруг он сделал что-то неожиданное, в свете чего все его предыдущие поступки приобрели другой смысл.

- Насколько это понимание либерального и нелиберального взгляда на историю распространено в среде историков? Почему это неясно министру образования?

- Я с министром не беседовал, но могу выдвинуть гипотезу. Тот взгляд, который я пытаюсь пропагандировать, и на основании которого хочу написать учебник, безусловно доминирует в европейской исторической науке. Наша историческая наука вместе со всей корпорацией историков имела совсем другую историю, когда по абсолютно вненаучным соображениям всем впихивался догматический марксизм. И этот тяжелый советский опыт подавления живой мысли безусловно на нас тяжело сказывается. Наше общество не готово представить себе образ истории по иной модели нежели марксизма. Только вместо коммунизма нам поставят образ светлого будущего великой России могучей, или православной… Суть либерального взгляда, что человек имеет право иметь любой идеал и за него бороться. Почему я обязан непременно сочувствовать Ивану Грозному? А не тем новгородским торговым мужикам, которых он погромил в 1570 году? Мои предки - новгородцы, они мне ближе чем эти гадкие опричники. Почему меня убеждают, что опричнина способствовала централизации, и поэтому все эти зверства могут быть оправданы? Почему попросту не сказать, что царь Иван преследовал цель укрепления личной власти. Это была его личная задача. С интересами страны она была связана чрезвычайно косвенно. У новгородских мужиков (а вместе с Новгородом тогда погромили и Тверь, и Торжок, и Пскову досталось немножко) были совсем другие представления о будущем страны. Почему я именно царю должен сочувствовать?

Либеральный учебник истории не должен оперировать понятиями "закономерности", "процесса", он должен показывать историю как действия людей. И школьник мог бы сочувствовать любому. В учебнике не должно быть оценки. Оценка приходит извне. Учебник излагает то, что хотели сделать люди. Оценивать эти действия можно только с точки зрения вашего современного идеала. Это не дело историка - оценивать. Его дело понимать.

- Может быть, счастье западных историков, что у них не было Карамзина, который и написал историю с точки зрения царей?

- История - вещь чрезвычайно многозначная. Следует достаточно строго разделять о чем мы говорим. История может выполнять функцию социальной памяти - это образ, который существует сознании народа, и сплачивает этот народ, при этом народ - это не обязательно этнос, это может быть любая социальная группа, даже студенческая компания. И в этой функции история существует практически везде. Практически все европейские нации строятся на образе своей исторической судьбы. В Америке - нет, поэтому история в американский вузах совершенно второстепенный предмет. Американская идентичность строится на других основаниях, не на исторических. Они объединяются не на основе общей судьбы.

Когда я говорю, что нам нужна либеральная история - это история скорее научная. Карамзин создал замечательную модель социальной памяти для подданных великой империи, в которой доминирующую роль играет православное русское большинство. Современная Россия едва ли вправе выстраивать себе такую историческую судьбу. Потому что тут же появляются разные конфликты. Например, как только постулируется, что Россия - только для русских и для православных, начинаются всякие трения…

- Но это ясно только довольно узкой части общества. Большинство, следуя социальной памяти, считает, что русские должны диктовать свои условия остальным.

- Оно так считает, потому что его так учили в школе. И штука в том, что такое стереотип отечественной истории, засевший в головах большинства людей, препятствует движению России вперед, к благоденствию гражданскому, к благоденствию экономическому. Если мы будем цепляться за статус империи с ядерными боеголовками (а мы цепляемся благодаря тому, что у наших правителей в башке такой вот образ засел), мы не станем современным великим государством.

- Тут получается замкнутый круг. Чтобы переосмыслить историю, должно быть желание у политиков. У политиков оно не возникает, потому что его этому не учили.

- У политиков оно возникнет, только если общество сформулирует такой заказ. Пока общество не осознает, что имперская схема в современный век информации, интернета, свободного обращения денег, свободного перемещения, ведет к гибели России, ничего не изменится. Наиболее талантливые и подвижные уедут, а остальное закостенеет, и Сибирь будет заселена китайцами, если мы и дальше будем держаться за имперскую схему. Но можно придумать другой образ себя. И это чрезвычайно важно. У историков даже появился смешной термин - клиотерапия. Клио - муза истории. У российских граждан есть исторический невроз. Ровно оттого, что образ великой истории никак не связывается с довольно убогой реальностью, что ныне существует. Историки, осознающие эту задачу (я цитирую блестящего питерского историка Бориса Миронова и его книжку "Социальная история России"), могли бы создавать более глубокий и более широкий образ прошлого, допускающий разные линии развития, и способствовать излечению этого недуга.

- Но чтобы это могло происходить, это должно происходить в школах. То есть опять возвращаемся к стандарту в мозгах чиновников.

- Нельзя пробить чиновника раньше, чем мы пробьем публику. Да, действовать в суженом доступе к СМИ трудно, но пока можно. Книги выходят. Интуитивное понимание неблагополучия в этой сфере в обществе существует. Но оно пока не доведено до формулировки сознательного заказа к власти. Это же только общество может заявить, что пусть наши дети сами строят свое будущее, какое хотят.

- Но пока что мы имеем обещанный пересмотр учебников и новый стандарт по истории.

- Стандарт чрезвычайно несимпатичный и показательный. Суть его в следующем. Из него вычистили все оценки (что и правильно), но теперь только очень опытный глаз увидит, где суть. А суть в том, что вместо того, чтобы преподавать в школах просто историю, опять делается попытка использовать не одну марксистскую историософию, а осколки разных метаисторических схем. Ни одна попытка вычислить общую закономерность общего исторического процесса (в настоящее время чрезвычайно популярны Маркс с его восхождением формаций и органическая схема, которая пытается представить историческую закономерность по аналогии с биологическими закономерностями, то есть цивилизации рождаются, взрослеют, стареют и умирают; есть и другие, их много), не обнаружила своей научной основательности. Любая такая историческая схема уподобляет историю любой науке о природе. То есть, если в ней действует закон, то этот закон должен действовать всегда. Но он не хочет, решительно не хочет. Так что ни одна из этих историософских метаисторических схем не действует в собственно профессиональном кругу историков.

А из стандарта следует, что детям будут преподавать не одну логичную умершую схему, а осколки скелетов истлевших мыслительных схем. Профессиональные историки на Западе уже пятьдесят лет как перестали искать общую закономерность исторического развития. Потому что строго логически было доказано (Карл Поппер доказал с математической точностью), что невозможно в принципе построение закономерности исторического процесса, хотя бы близко напоминающие законы природы. Поппера выпускают и читают, но к истории почему-то не прикладывают.

- А какие последствия будет иметь этот стандарт преподавания истории. Мы будем иметь еще одно "потерянное" поколение?

- Я бы решительно отказывал этому стандарту в какой-нибудь эффективности. Потому что под этот стандарт нельзя написать учебник. Можно написать учебник в свете одной версии. Тогда он будет логичный, связный. Он может многое упускать и трактовать на свой лад, но внутренняя логика должна быть. Стандарт ныне выглядит так, что никакой осмысленный и непротиворечивый текст написать просто невозможно. Нельзя, чтобы немножко это были цивилизации, и немножко - формации. Скорее всего, это означает, что стандарт не будет действовать, а волюнтаристским методом будет выбран учебник, который понравится начальству. Набор понятий останется, а вот как их трактовать…

- Стоит ли в такой ситуации писать учебник, да еще с провокационным названием "Антиучебник"?

- Идея заключается в том, чтобы взять обычный учебник (знаете, как в рекламе - "обычный" порошок), то есть некий собирательный образ учебника, они во многом схожи, взять набор стереотипов, и показать, что возможен совсем другой способ понимания событий и фактов. Что средний россиянин знает о колонизации Сибири? Что Ермак топил, мочил аборигенов. А может, ему стоит рассказать, как непоследнего первопроходца его собственная ватага повесила на Чукотке за то, что издевался над туземцами? Вы знаете, кто в семнадцатом веке перся на Чукотку? Оторвы, отморозки. Так вот, эти отморозки повесили главаря за то, что издевался над туземцами. Я не знаю такого случая ни в испанской колонизации, ни в англо-санксонской. Жили в Америке индейцы, и где они? А после нашей "кровавой" колонизации и якуты, и чукчи все на месте, все живы, у всех свои суверенные государственные образования. Может быть, мы об этом будем рассказывать? И тогда в головах у детей что-нибудь по-другому будет поворачиваться. Перестанут кричать про черномазых. Потому что это и есть богатство этой уникальной страны, что у нас все это осталось. Нас всех в мире называют русскими - хоть ты якут, хоть татарин. А мы этого не ценим. В нашей истории много всего. Просто можно в ней выискивать все, что идет во славу наших великих царей, а можно посмотреть с точки зрения русских мужиков. И получится совсем другая история. Не хуже, просто другая.  

Маргарита СПИРИЧЕВА, Саратов. Газета "Богатей". 19.02.2004.