Что видит обычный человек, попадая, скажем, в любую из деревень Приморья? Разруху, нищету, безнадежность, отсутствие работы, спивающееся деградирующее население - то есть гибель сельского хозяйства страны.

Совсем по-другому ту же картину воспринимает аналитик. Ваша конкретная умирающая деревня - всего лишь часть "слона", может быть, его хобот или хвост. А в целом "слон" вполне даже упитанное и здоровое животное. Свой вариант того, что сейчас в России происходит с сельским хозяйством, в интервью "ЗР" представила руководитель Аналитического центра агропродовольственной экономики Евгения СЕРОВА.

- Евгения Викторовна, так что происходит?

- После начала реформ в стране было резкое падение сельхозпроизводства. В 1997 году наметился небольшой рост, но в 1998-м - снова падение, в этот год был неурожай, плюс финансовый кризис. Затем началось вытеснение импорта. На волне импорто-замещения и других тенденций начинается рост. В 2002 году происходит замедление его темпа, а в первом полугодии 2003 года даже наблюдается отрицательная динамика, но по данным на сентябрь у нас почти 8% роста (уровень 2001 года). И это несмотря на крики о неурожае и катастрофе. Если в следующем году мы удержимся на 4-5% роста, то еще через год в России будет восстановлен уровень производства в сельском хозяйстве 1990 года, докризисный.

Напомню, что общий спад после начала реформ составил 40%. И все эти годы мы возвращались к точке 1990 года. Впрочем, количественное возвращение не есть самоцель.

В пищевой промышленности в чем-то - в зависимости от отрасли - мы уже давно переплюнули советские рекорды. По подсолнечному маслу и по сахару, например. Та территория, которая сегодня называется Россией, никогда не производила столько сахара и растительного масла, сколько на ней производится сейчас - средние советские цифры перекрыты почти в два раза. Правда, по мясу и молоку мы еще достаточно долго будем ниже советских времен по объективным причинам. Но по пиву уже перекрыли. Резко растет винная промышленность. Начинают расти производительность труда, урожайность, уровень применения минеральных удобрений. У нас произошло то, о чем мечтали все советские аграрные экономисты, - растет валовой надой молока при сокращении поголовья коров. Постоянно растут приплоды, привесы, количество яиц на одну несушку. Это говорит о том, что мы не просто возвращаемся на советский уровень производства, а происходит реструктуризация. Причем не в том смысле, что колхоз назвали акционерным обществом, а именно в том, как ее понимают экономисты - происходит изменение структуры производства, приводящее к повышению эффективности.

- С чего вдруг весь этот рост?

- Не вдруг. Все это время шли внутренние структурные изменения. К 1998 году были закончены институциональные преобразования в сельском хозяйстве - процессы по реорганизации колхозов и совхозов, по земельным преобразованиям. Правда, не столько технически, сколько технологически. Но главное, что произошел колоссальный перелом в сознании людей. Частная собственность на землю, хотим мы этого или нет, уже есть.

- Но подавляющее большинство деревень умирает, на базе старых колхозов и совхозов ничего не производится. Кто обеспечивает рост сельхозпроизводства?

- Это новые - вполне западного типа - предприятия. Они наращивают технологическую реструктуризацию, меняют менеджмент. Реинвестируют прибыли. Если рассматривать какое-то развалившееся хозяйство, то надо иметь в виду, что это не сельское хозяйство разваливается, а бывшее советское предприятие, которое сегодня оказалось вне рынка.

- Хорошо, но что делать людям, которым так не повезло, и они живут на этой территории?

- Перед обществом действительно стоит такая проблема. В сельской местности люди оказались в тяжелом положении, потому что их продукт не востребован... Ну, не надо нам в Коми производить зерно, а мы каждый год отправляем туда бесплатные семена, потому что якобы людям там нечем заняться. Им дают дотированные удобрения, горючее, бесплатную технику. Они производят семь центнеров с гектара, вываливают на общероссийский рынок, обваливают цену кубанским зернопроизводителям. И мы в результате вынуждены поддерживать и кубанских зернопроизводителей.

Сегодня выкристаллизовываются регионы четкой специализации. Почему в советское время специализация была условной? Если помните, у нас были так называемые дифференцированные цены. Цена в экономике - это сигнал для производителя - выгодно или невыгодно производить. В советской экономике цена была назначаема, поэтому она не могла служить никаким сигналом. Если цена устанавливается любая, то в Мурманске можно производить бананы. Сегодняшние технологии это позволяют. На Соловках арбузы и персики монахи когда-то производили. Можно кофе выращивать в Сибири. Но как только эти цены исчезли, стало ясно - в Коми не надо сеять пшеницу.

- С точки зрения макроэкономики все правильно, а для конкретной крестьянской семьи?

- Мы стоим на пороге страшнейшей беды - избыточное сельское население без источников дохода. Причем, это беда всех, а не только сельского населения. Если мы, как общество, сегодня эту проблему не решим, завтра мы получим устойчивую сельскую бедность. Это порочный круг, из которого нет выхода. Вы бедны, и, значит, у вас нет денег на образование детей и повышение собственной квалификации. У ваших детей, в свою очередь, тоже. Из этого мир пока не нашел выхода. Эту ситуацию легче предотвратить, чем искать пути выхода.

- Каким образом?

- Должна быть альтернативная занятость в сельской местности. У нас ее пытаются решить путем личного подсобного хозяйства, но это не решение, а обман. Ведь если на ферме больше не нужны люди (она и так уже производит продукции больше, чем может реализовать), зачем человека заставлять у себя дома производить то же самое? Что это должно быть? Зависит от региона - сервисные службы, дикоросы, лес, сельский туризм...  

Маргарита УСОВА, Владивосток. Деловая газета "Золотой Рог", № 4 (1073). 20.01.2004.