"У нас выбор невелик: либо договориться с властью о дружбе и любви, либо за все платить деньгами".

Борис Немцов, 2002 год

Из большой политики люди уходят, как правило, за один день. При этом, правда, многие из них пытаются вернуться, но не у всех это получается. Бывший вице-премьер российского правительства и один из лидеров партии "Союз правых сил" Борис Немцов ушел из большой политики после поражения его партии на выборах в Госдуму России 7 декабря 2003 года.

Пути бывших соратников по правому движению после выборов серьезно разошлись. Анатолий Чубайс остался на хозяйстве в РАО "ЕЭС России" и всеми силами пытается демонстрировать лояльность по отношению к Владимиру Путину. Ирина Хакамада, напротив, борется с главой государства за президентский пост, а Борис Немцов покинул большую политику и подался в большой бизнес - сейчас он является председателям совета директоров концерна "Нефтяной".

СПС в Америке занял первое место

Бывший партийный строитель, а ныне бизнесмен Борис Немцов рассказал о том, что происходило в стране в целом и на правом политическом фланге в частности за последний год. В общем, разговор был о партиях, президентах, выборах, но и не только…

-Борис Ефимович, съезд СПС, который состоялся в конце января, многие назвали "съездом проигравших". Именно тогда руководство партии, я имею ввиду вас, Чубайса и Хакамада, ушло со всех своих постов. Будущее правого движения оказалось под очень большим вопросом. Каковы ваши ощущения от признания правыми своего поражения?

-В принципе, это был самый тяжелый и самый сложный съезд, который когда бы то ни было, был в моей жизни. Хотя я человек глубоко беспартийный и единственная партия, в которую я вступил, это "Союз Правых Сил". Причем, это случилось недавно, три года назад.

Я не припомню случая ни в одной партии, чтобы кто-нибудь из проигравших ушел в отставку. Все умеют делать вид, что они уходят в отставку. Написали заявление, а сами никуда не делись. Так было, между прочим, на съезде "Яблока". Я считаю, что это неправильно. Проиграл - уходи.

У меня был интересный момент сразу после съезда. Я выступал в прямом эфире на телеканале "Русский мир", который вещает на Соединенные Штаты. Меня поразила Маша из Кливленда, которая плача позвонила в прямой эфир. Я говорю: "А что вы плачете? Вы же в Кливленде живете". Она плакала потому, что у нас ничего не получилось. Дело в том, что СПС в Америке среди российских граждан заняло первое место на выборах. С феноменальным результатом, по-моему, 37 процентов. Как у нас "Единая Россия".

Я, кстати, тоже не знаю ни одного своего знакомого, который бы голосовал не за СПС. Все голосовали за СПС. Причем, не в Америке, а здесь, в России. Видимо, у меня мало знакомых.

За СПС, например, голосовала даже пресс-служба президента, люди, которые не отличаются либерализмом. У них считается высшим классом голосовать за СПС: "Конечно, мы душим свободу, но сами мы за свободу". За СПС голосовал и помощник президента Сергей Ястржембский, и он этого не скрывает.

-В качестве одной из причин, по которой СПС не удалось пройти в Думу стали разногласие и нежелание объединяться с "Яблоком". Это действительно так?

-Мы могли создать коалицию с Явлинским еще год назад. Причем, на очень невыгодных для СПС условиях. Год назад я убедил Чубайса уйти из коалиции в случае, если она будет создана. Анатолий Борисович сказал, что во имя ста мест в государственной Думе, а именно сто их могло быть у объединенной коалиции, он может уйти.

После этого мы с Чубайсом провели переговоры с Михаилом Ходорковским, который в то время был единственным спонсором "Яблока". Он должен был договориться с Явлинским об объединении. Михаил Борисович провел четырехчасовые переговоры с Григорием Алексеевичем. После этого позвонил мне и сказал: "Это шизофрения. Я в этом не участвую". Явлинский отказался от коалиции. Подчеркиваю, что коалиции без Чубайса.

-Говорят, что была и еще одна причина, по которой правые не добились успеха…

-Я считаю, что вторая причина, по которой ни "Яблоко", ни СПС не прошли в Думу, заключается в отсутствии у нас четкой позиции по отношению к власти. С "Единой Россией" все понятно: "Мы за Путина, что бы он не делал". Ясная позиция. Народ это понимает. Позиция ЛДПР: "Мы за бедных, мы за русских". Тоже очень понятно. Блок "Родина": "Чубайса в тюрьму, олигархов тоже, ренту повысить, все отнять и поделить". Они и победили, потому что смогли объяснить свою позицию народу.

А вот СПС и "Яблоко" до конца не смогли определиться. С одной стороны, мы за Путина. Он проводит международную политику, он подтянутый, спортивный. С другой стороны, мы "против", поскольку он строит авторитарный режим. Я считаю, что нам надо было занять ясную и недвусмысленную позицию: мы представляем альтернативный взгляд на будущее России. Мы должны были стать оппозицией Путину и его курсу, но окончательно этого не сделали.

Меня ненавидят, но не больше, чем Чубайса

-События, происходившие минувшей осенью вокруг Михаила Ходорковского, наложили отпечаток на ход выборов?

-Конечно, после ареста Ходорковского у нас возник выбор между политической проституцией и политической смертью. Мы знали, что очень много людей, в том числе и наших избирателей, ненавидят олигархов. Но признать действия власти в отношении Ходорковского правильными мы не смогли. Хотя выбор между политической проституцией и политической смертью не тривиальный. Многие предпочитают первое. И не плохо живут на этом. Яркий пример - Владимир Жириновский. Живет себе, бедолага, просто замечательно.

Все, что происходило дальше, уже не имело значения. На каком самолете мы летели, какая была обивка кресел, оторвались ли мы от земли… Главное, что к нам прилепился ярлык партии олигархов, партии крупного капитала, партии ненавистного Чубайса. Отклеиться, отмазаться от этого нам не давали возможности.

Кстати, я говорил с Ходорковским за неделю до его ареста. И задал ему несколько вопросов. Первый вопрос: "Готов ли он сидеть". Ответ: "Да, готов". Второй вопрос: "Готов ли он умереть?". Он, честно говоря, замялся по этому поводу. Михаил сказал: "Я не умру, я здоровый", имея в виду, что он переживет это все. Ходорковский - смелый парень. Так что мы должны пожелать ему здоровья. Между прочим, как бы мы к нему не относились, я и мои друзья на Новый год и на Рождество пьем за то, чтобы он был здоровым.

-Вы считаете, что преследование крупного капитала, если можно это так назвать, продолжится и в будущем?

-У власти очень интересная логика. Она всегда должна демонстрировать успехи, причем не только экономические, но и политические. Была придумала довольно красивая формула - год по олигарху. Посмотрите, уже разобрались с Березой, с Гусем, теперь Ходорковский, и дальше есть определенный список.

Как определяется этот список? Достаточно просто. С помощью социологов. Смотрится, кого больше всего ненавидит народ. Например, выясняется, что Чубайса. Борьба с Чубайсом может принести дивиденды. Если цена на нефть будет высокая, будет стабильный рубль, будет экономический рост, возможно, можно будет обойтись без войны с Чубайсом.

Но я уверен, что если будет спад, то за все должен будет ответить именно он. А кто еще, я что ли? Я бы тоже ответил, просто я никому не интересен. Меня не так сильно ненавидят, как Чубайса. Ненавидят, но не в такой степени, как его.

Когда я говорил слово "Чубайс", допустим, где-нибудь на Алтае, у людей сжимались кулаки, сужались зрачки. Потом они сильно расширялись, как при употреблении спиртного. Это был какой-то кошмар. Они были готовы меня убить. У этих людей ненависть к Чубайсу записана на подкорке.

-Вы единственный из бывших лидеров СПС, кто поддержал Ирину Хакамаду, когда она пошла на президентские выборы. Почему вы сделали это?

-По этому поводу есть три причины. Первая - она мой товарищ. Стыдно не поддерживать своих товарищей в тяжелую для них минуту. Второе. У партии должна быть позиция. Даже если это ошибочная позиция, то это лучше, чем ее отсутствие. Третье. Хакамада действительно представляет альтернативную стратегию развития страны: демократическое рыночное хозяйство.

Ходорковский оценил меня в 350 миллионов долларов

-Каковы ваши планы на будущее? Вернетесь ли вы в большую политику, уйдете в бизнес (разговор состоялся еще до перехода Бориса Немцова в концерн "Нефтяной" - прим. автора) или можно ожидать вашего появления в одном из регионов России в качестве губернатора?

-В прошлый раз, когда я ушел в отставку из правительства в 1997 году, я решил заработать денег. Пошел к Ходорковскому. Он мне говорит: "Хорошее дело. Может быть, возьмем тебя в совет директоров "ЮКОСа" или еще куда-нибудь". Потом говорит: "Давай сейчас паузу возьмем, и изучим вопрос более детально".

Через две недели мы встретились. Ходорковский говорит: "Ты знаешь, у меня пиар-служба провела исследование, сколько надо вложить денег в человека, чтобы он стал таким же известным, как ты. Они взяли все твои выступления на центральном телевидении, в газетах, на Западе, умножили на рекламные расценки. Получилась цифра 350 миллионов долларов США. Ты слишком дорого стоишь, чтобы тебя брать на работу".

Может быть, я и вернусь в большую политику, но пока не знаю в каком качестве. Губернатором? Я имею отношения к трем регионам - Краснодарскому края, там моя родина, к Нижнему Новгороду - там я был губернатором, и к Москве, которая стала моей второй родиной, в которой я живу и сейчас.

Я считаю, что губернаторами должны быть люди, очень тесно связанные с регионами, в которых они живут. Это важно. Когда люди говорят "варяг", это жестокий аргумент "против". В тех регионах, которые я назвал, пока губернаторских вакансий нет.

-Как вы восстанавливали силы после поражения на думских выборах?

-Первые дни, конечно, было очень тяжело. Потом на Новый Год поехал на острова, и занимался дайвингом. Раньше я как-то недооценивал роль кислорода. Нырял под воду без акваланга, думал, что на минуту хватит - замечательно, на две - еще лучше. Понял я это только на тридцатиметровой глубине. Так же и люди. Они не ценят свободу. Мы же не должны платить за воздух. Почему мы должны платить за свободу?   

Константин ТРУФАНОВ, Ижевск. "Центр", № 10, 4.03.2004.