"Я знаю, вы ... берете взятки..."

Ветхий завет (Ам., 5:12) " [1, с. 260].

Сатаров Георгий Александрович, к.т. н. по специальности "Управление в социально-экономических системах". Один из создателей, а с 1997 г. - президент Фонда ИНДЕМ ("Информатика для демократии"). Автор работ по прикладной математике, политологии, социологии, преподает в МГУ, член общественного экспертного совета Мирового банка по проблемам госуправления и коррупции. Награжден Орденом Почета за заслуги перед Отечеством. Ижевчанам знаком по лекциям в Восточно-Европейском университете на открытой кафедре человека.

В прошлом году были обнародованы сенсационные исследования фонда "ИНДЕМ", единственной российской организации, которая профессионально изучает коррупцию. Оказывается, места в госструктурах самого высокого уровня продаются: от 500 тыс. долларов за место заместителя министра до нескольких миллионов за кресло премьера! Объем рынка российской коррупции сравним с доходом федерального бюджета…

Шокированная публика вдруг разглядела грозные очертания могущественного государства-двойника. Паразит уже обложил нас собственным налогом, соразмерным с "отеческим" - 37 миллиардов в год!

Впрочем, по Сатарову "рассказывать россиянам, какая бывает коррупция, - все равно, что объяснять дельфинам, какая бывает вода".

Коррупция: "большая" и "маленькая"?

Граница между коррупцией и ее отсутствием проходит не где-нибудь, а через каждого из нас. Казалось бы, коррупция высокопоставленного чиновника более негативна, чем "бытовая". Но что такое взятка гаишнику? Плата за возможность нарушить закон. При этом институт безопасности на дорогах теряет смысл: он потребляет "второй" налог в качестве платы за сохранение опасности!

Общество ожидает от высшего образования национальную элиту, корпус профессионалов. Но коррупционный оборот в вузах в два раза обогнал "гаишный". Искажается отбор, диплом получает не гот, кто, собственно, хорошо учился, и мы получаем армию молодых коррупционеров - людей, привыкших решать свои проблемы именно таким путем. Их "квалификацию " мы наблюдаем в качестве нашего здравоохранения, образования, права, управления и т. д.

Порой совершенно необязательно давать взятки, граждане перестраховываются, дают чаще, чем необходимо. Мы используем коррупцию, потому что это удобно и выгодно. Крупная коррупция, то есть бизнеса и власти, имеет поражающие прямые последствия. Только один пример: российский юго-запад, продажная таможня. Недобор таможенных сборов с импорта табака и спиртного - 200 млн долларов за три месяца!

Косвенные последствия коррупции не слаще: она искажает экономическую среду, рынок и конкуренцию, ухудшает инвестиционный климат, а государство с тощим бюджетом не может осуществлять свои социальные обязательства.

Явление это всеобъемлющее и неоднородное одновременно. По данным 2002 г., коррумпированность в регионах, например, различается в десятки раз. Если взять среднюю величину взятки, то богатая Москва окажется в середине списка, а на первом месте - Питер.

Существует связь между развитием коррупции и бедностью страны. Коэффициент корреляции взаимозависимости этих признаков) - очень высокий - 0,8: чем честнее, тем богаче. В числе наименее коррумпированных - Финляндия, Дания и Новая Зеландия, США - на 16 месте. Россия - в группе стран, занимающих места с семьдесят первого по семьдесят седьмое.

Интенсивная терапия

Коррупция - это боль, сигнал о болезни. Можно эту боль глушить, а можно лечить саму болезнь. Для оздоровления нужны чрезвычайно банальные условия. Это реальная политическая конкуренция, прозрачность власти, свобода СМИ - все это вещи абсолютно функциональные. Без них власть, предоставленная сама себе, всегда будет работать только на себя, любимую. Дело в том, что коррупция всегда вне эффективности системы.

Классический пример, с бюргерской тщательностью зафиксированный в архивных документах. В южном немецком городке, которым правил епископ, стали исчезать продукты с городского рынка. Правителю доложили, что в окрестностях объявились перекупщики, предлагающие крестьянам цены повыше, чем на дешевом рынке. Епископ издает декрет, запрещающий продавать продукты перекупщикам, но декрет повсеместно нарушается. Епископ вводит штрафы и назначает контролирующих чиновников. Но чиновники стали брать взятки, а продукты по-прежнему скупают чужаки. Епископ назначает чиновников с правом контролировать взяточников, те в свою очередь тоже стали "брать", епископ снаряжает отряды драгун для обыска товарных обозов и т. д... Взятки есть - продуктов нет. Законы бессильны.

Что произошло? Власть вмешалась в рыночные отношения нерыночным способом, и это породило лавину коррупции. Кстати, карательные меры себя не оправдывают. В Китае расстреливают на площади по 300 коррупционеров, но результата нет. "Охота на оборотней" - это красиво и бесполезно. Необходим действующий живой закон, обеспечивающий эффективность системы, т. е. закон, определяющий процедуру. Увы, привычная формулировка нашего законодательства "хорошо бы, чтобы было хорошо". Остальное регулируют подзаконные акты, то есть созданные чиновниками условия для произвола чиновников. Наша ведомственная система все функции управления держит в одних руках: анализ и прогноз, контроль и оказание услуг. Показательно, что большую часть оборота коррупции имеет исполнительная (!) власть, и крохи по сравнению с ней - судебная и законодательная. Суд - открытая и конкурентная процедура, решение чиновника - наоборот.

Нельзя недооценивать и отношение общества к коррупции. Мы, например, вполне терпимы к нищим чиновникам, хотя и меняем в целом отношение, если его зарплата высока. Да, бедность влияет на желание "брать", но фокус в том, что обеспеченность, в свою очередь, не делает чиновника честным. У нас, видите ли, не принято вслух говорить чиновнику: "Я - налогоплательщик, твой работодатель!". На Западе, кстати, вообще нет нашего термина "государственная служба", у них она называется "гражданской".

Заграница нам не поможет

Процессы модернизации всегда сопровождаются расцветом коррупции. Похожие сценарии разыгрываются уже полвека в разных странах. Понадобилось время, чтобы понять: экспорт самых "хороших" демократических институтов успешного Запада аналогичен трансплантации органов. КПД такой "пересадки" - всего 1-3%. Жизнь любого общества регулируют и формальные, и неформальные отношения. Последние - не пассивны, они негативно агрессивны. Вспомним институт банкротств: Россия приняла закон по эффективной канадской модели. И он эффективно применяется у нас для отъема собственности у успешных предпринимателей!

Необходимо точно представлять собственные условия, тонкости, искать соответствия социальному организму, иначе чужеродное будет отторгнуто или употреблено " по понятиям". Тогда можно переломить ситуацию с коррупцией реально за 20-30 лет при условии грамотной и регулярной работы.

Власть интересуется нашими исследованиями, я бы сказал, "...медленно и печально". Наш первый доклад "Россия и коррупция: кто кого?" предлагал анализировать законы на коррупционность. Через четыре года у нас попросили методику этой экспертизы. На индекс коррупции по регионам живо реагировали некоторые губернаторы: кое-где даже уничтожали экземпляры газет, в которых он был опубликован.

Коррупция - измерение эффективности системы, стопроцентная коррупция - цивилизационный тупик. Можно уйти в этот тупик и бедненько там жить на уровне Марокко. Осталось только спросить у себя и у политиков: нам - туда или у нас какие-то другие планы?

Наша справка

"Коррумпировать" (лат. corrumpere) - от сочетания слов "correi" -несколько участников в одной из сторон обязательственного отношения по поводу единственного предмета и "rumpere" - ломать, повреждать, отменять.

У коррупции нет отечества, она появилась в жизни общества вместе с фигурой управленца. Исторически - это III-II тыс. до н.э., время первых государств в центрах человеческой цивилизации: Египте, Месопотамии, Индии, Китае ...

"... как нельзя распознать, пьют ли воду плавающие в ней рыбы, нельзя определить, присваивают ли имущество чиновники, приставленные к делам" - написано в древнеиндийском трактате по управлению государством ("Артхашастра", IV в. до н.э.).

Отечественная коррупция впервые упоминается в летописях ХIII в., а Иван Грозный уже ввел смертную казнь за "чрезмерность во взятках". Ни петровские реформы, ни царствование Романовых, ни революция 1917-го, сколь бы ни меняли физиономию и судьбу страны, коррупцию не уничтожали. Идеологическая находка советского государства - объявить коррупцию досадным пережитком прошлого, лицемерно успокаивала общество, но болезнь не лечила.  

Ольга АРМАТЫНСКАЯ, Ижевск. Газета "Инфо-Панорама" № 0372, 10.03.2004.