Кризис российского угля и продолжающиеся трудности отечественной металлургии не стали проявлением всеобъемлющего промышленного (и уже тем более общеэкономического) кризиса в России. Остальные отрасли промышленности, несмотря на определенные проблемы со сбытом на внешнем и внутреннем рынках, развиваются вполне стабильно, и продолжают расти. Если и происходит сокращение производства в отдельных отраслях, объяснение тому вполне очевидные, а причины спада носят временный характер.

К примеру, российская энергетика сократила выпуск своей продукции за четыре месяца нынешнего года на 4%. Причина – теплая зима. Из-за этого теплоцентрали снизили выпуск тепла для нужд жилищно-коммунального хозяйства, сократилась и потребность в электроэнергии (не секрет, что в сильные морозы, когда тепла от батарей не хватает, российский житель вынужден прибегать к использованию электрообогревателей). Отсюда снижение спроса на уголь – соответственно, его добыча сократилась с начала года на 13%. Все та же теплая зима и отсутствие эпидемии гриппа в прошедший сезон привели к заметному сокращению спроса на лекарства. Добавьте сюда повышение в 2 раза НДС на лекарства, и вот вам снижение спроса, а за ним идет сокращение производства в медицинской промышленности, на 17% за четыре месяца.

Проблема российской промышленности, по крайней мере, ее основных отраслей, тех же угольной и медицинской, в том, что они пока не отличаются высокой степенью адаптивности. Плохо умеют приспосабливаться к подобным, в принципе стандартным, рыночным циклам, когда вслед за подъемом следует спад. Показательно, что именно угледобыча и производство лекарств демонстрировали в последнее время бурные темпы роста. Возможно, чересчур высокие, очевидно, что потребление за производством не поспевало. Напуганные кризисом в Приморье в 2000 году власти страны отмобилизовали энергетиков, что подняло спрос на уголь до заоблачных высот (в это время «Газпром» сокращал поставки газа на электростанции). Но как только административное давление на рынок исчезло, в угольной отрасли обнаружился банальный кризис перепроизводства, а сокращение добычи оказалось намного больше, чем спад в энергетике (из-за стабилизации газовых поставок).

Следует признать, что пока реагировать на цикличные кризиса российские производители не научились. По привычке бегут к властям, просят исключительно административно-политической поддержки – льготные тарифы на перевозку, таможенную защиту, списание долгов, ценовое регулирование на рынке топливно-энергетических ресурсов. Действительно от государства в такой ситуации зависит очень много. К примеру, цена на газ является важным регулирующим фактором, достаточно ее поднять решением правительства хотя бы на половину, ситуация на рынке энергетических ресурсов изменится радикально. А ведь и в этом случае газ будет стоить внутри России очень немного, долларов 18 за тысячу кубометров при среднемировой цене около 80 долларов. Угольное лобби, конечно, – за такое повышение, другое дело, что одновременно это же лобби выступает против роста тарифов на электроэнергию. А ведь в случае роста цен на газ, они неизбежно увеличатся. Во-первых, из-за удорожания газового топлива, во-вторых, даже если газовые теплоэлектростанции перейдут на уголь, вырастет в цене твердое топливо. Трудно поверить после недавних скачков цен, что угольщики откажутся от повышения.

Именно по причине временного отсутствия приспособленности к структурным (отраслевым) кризисам эксперты выражают оптимизм в отношении отдаленных перспектив российской экономики и сдержанность в оценке ближней перспективы. Евгений Ясин, бывший министр экономики России, а ныне ректор Высшей школы экономики, назвал среднесрочную перспективу российской экономики «нормальной». Выступая на прошлой неделе на семинаре, организованном Клубом региональной журналистики в Москве, он спрогнозировал годовой рост промышленного производства в России в 2,5-2,7% (за первые четыре месяца – 3%). «Мы привыкли жить одним днем, ждем дефолта, так вот его не будет, мы стали нормальной страной с нормальной экономикой» – подчеркнул известный экономист.

«Нормальность» экономики в данном случае означает только одно – российская промышленность, отдельные отрасли и компании реагируют на те же рыночные стимулы и ограничители, что и в других странах мира с рыночной системой. Если спрос сокращается, сокращается производство, снижается занятость, компании пытаются провести реструктуризацию, вывести из бизнеса убыточные или непрофильные активы, обновить рентабельную (классический пример подобной попытки в Кузбассе – банкротство КМК). «Нормальность» указывает на то, что главным показателем экономического благополучия страны выступает платежный баланс, соотношение перетоков капитала внутрь страны и за ее пределы. Во втором квартале текущего года платежный баланс впервые оказался положительным. Это означает, что приток капитала в Россию был больше вывоза, деньги, как нетрудно понять, идут в первую очередь в экономику страны. Завтра результатом их притока станет новый экономический рост, возможно, уже не 3, а 8% в год.

Что касается роста 1999-2000 гг., то его Евгений Ясин назвал «подарком судьбы». Действительно российская экономика и государство приложили весьма немного усилий, чтобы его обеспечить. Помнится, что еще в начале 1999 года, когда в Кемерово приезжал тогдашний премьер Евгений Примаков ему сообщили об удивительном явлении, о росте добычи угля в Кузбассе. Между тем, после «подарка судьбы», после откровенной конъюнктурной удачи нужно работать. По оценке Евгения Ясина, у российской экономики есть потенциал роста в 6-8% в год. Чтобы его обеспечить, нужно включить три фактора роста. Первый это – улучшение инвестиционного климата (приток капитала в Россию свидетельствует, что постепенно оно происходит) и формирование институциональных основ роста (дебюрократизация экономики и социально-политическая стабилизация). Второй – вовлечение в оборот все еще значительных природных ресурсов и такого общественного ресурса как наличие квалифицированных и образованных кадров (кстати, эти характеристики не означают, что рабочая сила в России уже обладает высоким качеством, не хватает еще дисциплины и мотивации). Третий фактор роста – сохранение в российской экономике значительных диспропорций, перекос в пользу одних отраслей за счет других. Исправление диспропорций происходит обычно путем роста.

Несмотря на то, что потенциал есть, и включить его можно, от отраслевых или региональных кризисов никуда не деться, это явление неизбежное в рыночных условиях. Управлять рынком нельзя, а регулировать его так, чтобы избежать цикла «рост – падение», еще никто не научился. Как бы не было трудно при таких цикличных кризисах отдельным предприятиям или регионам, с этим придется жить.  

Игорь Лавренков, «Кузнецкий край», 02.07.2002