Один из моих друзей сказал, что вне экрана Шендерович белый и пушистый. А в кадре - злой и язвительный. Нам, членам Клуба региональной журналистики "Из первых уст", довелось встретиться с закадровым Шендеровичем. Он уже несколько месяцев вне экрана. И не знает, когда сможет туда вернуться. Сегодня он там "не нужен". С шумом и демонстрациями протеста шла разборка с НТВ, уже без демонстраций - с ТВ-6, а с ТВС расправились совсем тихо. Просто их не стало два месяца назад. И все это съели. Недавно "Нью-Йорк Таймс", комментируя ситуацию на российском медиарынке, вспомнила старый анекдот. Наблюдает Гитлер за военным парадом на Красной площади. А рядом Наполеон читает газету "Правда". "Если б у меня были такие ракеты, - говорит Гитлер, - я бы выиграл войну". "Если б у меня была такая пресса, мир бы никогда не узнал про Ватерлоо", - ответил Наполеон. Шендерович считает, что мы приближаемся к старой привычной ситуации, когда было Гостелерадио. Впрочем, послушайте сами -ИЗ ПЕРВЫХ УСТ.

- Телевизионное единообразие - это серьезно?

- Там, где кончаются альтернативная информация и сатира, через какое-то время начинают пропадать люди. Исключений человечество не знает. Когда существовало НТВ в том свободном варианте, РТР вынужденно было хотя бы упоминать о каких-то событиях, иначе могло оказаться в идиотском положении. Но если так будет и дальше, уровень информации станет совсем советским. Как мы когда-то догадывались о происходящем по каким-то косвенным признакам. Ага, от Брежнева по правую руку этот, а слева этот, а на прошлом параде… И делали вывод о результатах схватки под кремлевскими коврами. Какой бульдог кого съел. Это очень опасно для общества. Потому что телевидение - это оружие массового поражения. Оно действует сразу на десятки миллионов. И вырастет поколение, которое не будет себе представлять, что можно по-другому.

- Но тогда почему никто не возмущался и ТВС было уничтожено так тихо и буднично?

- Когда-то я ездил с концертами - был такой сладкий период, 98-99-й год, когда и куклы популярны, и Ельцин - уже кусают мертвого льва. Я приезжал на концерт, ко мне в гримерку выстраивались местные градоначальники со своими женами, чтобы пожать руку, пригласить отужинать, в баньку. Приезжаю туда же в 2000 году. И тот же самый градоначальник, который стоял ко мне вот с такой улыбкой, запирает на амбарный замок дом культуры и объявляет мне, что там лопнула труба. Причем, начальник дома культуры сказала мне, что там идет репетиция детского ансамбля. Они даже договориться между собой не захотели - не нужно. Они ловят начальственные ветра. Общество этим подавляется очень сильно.

- Что будет дальше?

В цивилизованном государстве человек отвечает власти голосованием. Это нормально. Мы вас выбрали, потом посмотрели, сказали: "Фигушки, хватит. Плохо". В России традиционно не было гражданского общества. Об этом стонал еще Герцен. Последний раз мы были народом 20 августа 1991 года. С тех пор народа есть только электорат, который пользуют раз в четыре года. Я был в Испании, когда там убили молодого судью, который пытался бороться с терроризмом. Я видел, как Испания вышла на улицы. Обычные люди, которые, в общем-то, газеты читают с последней полосы, где написано про футбол. Но, когда случается такое, то банкир запирает свой банк, уборщик - кафе, и вместе с владельцем кафе выходят на улицы. Они становятся испанцами. Это не достигается за год, это то, что воспитывается долго.

А у нас к Путину, к Ельцину, к Брежневу - как к погоде. "Что-то сегодня дождливо с утра. Какая гадость. Будем сидеть дома. Ну его на фиг. На улицу не пойду". И они, наверху, искренне удивятся, если сказать, что они нам что-то должны. Что, собственно говоря, они - наша рабочая сила. Мы вместе собрались, их наняли. Они ездят на наших машинах, спят на нашем диване, едят наш хлеб. И мы можем спросить, что он делает: "Ну-ка, покажи карманы. Опять чего-то у меня спер? Пошел вон!". Они даже не в курсе, что мы можем у них это спросить. Только мы можем их немного потрясти, привести в чувство, как пьяного, окатив холодной водой, похлестав по щекам. Это было на нашей памяти. Мы же помним, как сгоняли Горбачева, и как они все вокруг нас бегали и в глаза заглядывали. Мы это сделали от широты душевной, а не из принципа. У нас такой момент был, по Достоевскому. Мы сказали: "А пошли все вон!". Но, когда они пошли все вон, мы немедленно сказали: "Что-то нам без вас плохо, возвращайтесь обратно". Может быть, им надо чаще напоминать. Есть правило вытянутой руки. Каждый человек может воздействовать на того, до кого дотянется. Человек может менять мир вокруг себя насколько дотягивается. За счет себя. Как сказал Солженицын: "Чтоб ложь не шла через тебя". Ты не можешь отвечать за весь мир, но за себя можешь. Вот так.

- Чубайс, один из акционеров телекомпании ТВС заявлял официально что сохранит канал …

- Это разве первый случай, когда слова Чубайса разошлись с делом? Хотя они действительно пытались договориться. Но выяснилось, что с самого начала интересы были диаметрально противоположными. Для Чубайса канал имел значение как долговременный телевизионный бизнес и как политическая составляющая перед выборами, Чубайс - как гарант свободы слова, независимости прессы и так далее. А Дерипаска был поставлен смотрящим за Чубайсом от власти. Ему этот бизнес был нужен, как корове пятая нога. Когда владелец половины акций заинтересован, чтобы бизнеса не было, его не будет. Чубайс даже пытался договариваться с Путиным. Путин должен был кивнуть, чтобы Дерипаска продал акции Чубайсу, тогда появились бы хотя бы шансы на дальнейшее развитие. Но они страну не могут поделить, а тут телекомпания…

- Почему Вы не идете на официальные каналы?

- Каждый человек должен отдать себе отчет, чем он хочет заниматься. Как в старом анекдоте - "либо снимите крестик, либо наденьте трусы". По отдельности - это нормально. Но и то, и другое вместе - нельзя. Журналист должен отдавать себе отчет в том, чего он хочет и на кого он работает. Если говорить высокопарно, журналистика - служение обществу. Твой заказчик - это общество, люди. Ты - их уши, глаза, нервы. Ты должен увидеть, услышать, осознать и рассказать про жизнь. Если ты работник политического или экономического пиара, то это другая профессия. Не путать. Сбор объективной информации, это крупнейшая общественная функция телевидения. Общество нуждается в информации, прежде всего. Да, в аналитике тоже, но это уже компот, на третье. Человек должен понимать, знать, что произошло. Если один говорит одно, а другой - другое, то он должен получить оба источника. Независимый сбор информации, если говорить русским языком - это элементарная честность. То, что видишь, говори. Профессионализм заключается в том, чтобы отличить зерна от плевел, сброшенную тебе дезу от реальной информации. Именно поэтому к журналисту такое пристальное внимание власти. Именно поэтому журналистов убивают. И покупают.

- Одному журналисту начальник сказал: "Что ты опять тут всякие козни устраиваешь? Лучше бы ты юмором занялся бы. Вон, на "Аншлаг" какой спрос!"

- Если вы про "аншлаги", то это не юмор. Но, штука в том, что разрешенный юмор - это… как Мальдештам сказал, поэзия, это ворованный воздух. А за разрешенную поэзию он бы просто сек розгами. Печаль в том, что есть спрос - будет предложение. Как насилие на экране. Мы не должны ориентироваться на спрос. Когда я слышу слово "рейтинг", моя рука тянется к пистолету. Потому, что у маленького ребенка большим рейтингом пользуется Чупа-Чупс. Но мы ему пытаемся говорить, чтоб он ел кашку, молочко, хлеб. А у гречневой каши нет никакого рейтинга - он ее выплевывает. А Чупа-Чупс - только давай. И до сахарного диабета - без остановки. Но рейтинг - огромный. Надо просто пытаться ориентировать, пытаться предлагать что-то другое. Внутри российского телевидения делались робкие попытки возражений по поводу "Аншлага". И тогда немедленно показывался рейтинг - 46.

- Что вы белый и пушистый - это понятно. Но, там, на экране, вы злой, вы желчный. Не устаете ли вы от этого?

- Не всякий, кто благостно улыбается со слюной изо рта, добрый. Иногда он просто слабоумный. Не всякий, кто говорит желчные вещи, зол. Замечательное гениальное у Искандера: "Сатира - это оскорбленная любовь". По модулю, это такое же сильное чувство, как ненависть, как любовь. Просто с обратным знаком. Я думаю, что в пощечине негодяю есть большое нравственное удовольствие для честного человека. Но человек, который ходит и раздает пощечины направо и налево, он больной, его надо госпитализировать.

- Что помогает Вам быть на плаву и оставаться блестяще ироничным?

Мне повезло с родителями - научили, что врать нехорошо, воровать нехорошо, слабых обижать нехорошо: в пределах десяти заповедей, не более того. Это я прилюдно на плаву. У меня бывают периоды депрессии, когда я лежу пластом, но меня поддерживала профессия: мог лежать понедельник и вторник, а со среды надо было что-то писать. Бродский сказал, что надо помнить о том, что миллионам людей труднее, чем тебе сейчас. У кого-то хлеб черствый, у кого-то жемчуг мелкий. Надо понимать, что у тебя мелкий жемчуг. Это встряхивает, потому что стыдно быть не счастливым. "Делай, что должно и пусть будет, что будет". Сенека, сказавший по поводу Нерона, которого он сам фактически воспитал: "Это нельзя изменить, но это можно презирать". До нас такое было, и в Древнем Риме.

Он, вообще-то, и не на плаву. На официальные каналы идти не хочет, на развлекательные - тоже. Там его ценят, но боятся за себя. Трех показательных расправ достаточно. Выпускает время от времени газету "Самиздат" - очень желчную и остроумную, готовит какие-то проекты с региональщиками. Правда, неизвестно, везде ли можно будет его увидеть - смотри выше. Известно одно: он будет продолжать писать. Иначе не может. Ведь думать-то пока никто не запретил.  

Сергей ТИТОВ, Ульяновск. "Народная газета", 22.08.2003.