В преддверии выборов Президента страна как будто затихла в ожидании. Нет, люди ждут не результатов выборов - они предсказуемы. Народ волнует, какой будет экономическая, социальная политика и жизнь после 14 марта. Изменится - не изменится? Если изменится, то в какую сторону. Сформулировать и огласить основные принципы дальнейшего развития был призван новый премьер-министр Михаил Фрадков, но ни его выступление, ни слияние министерств и образование агентств никакой ясности не прибавили.

Так что же все-таки будет буквально через несколько дней. Конечно, как-то будет, потому что не может быть, чтобы никак не было. Но не хочется, чтобы "как-то", хочется, чтобы хорошо или хотя бы лучше, чем прежде. Интересные варианты развития той или иной отрасли, решения той или иной проблемы я услышала в Москве, на заседании клуба региональной журналистики, организованного общественной организацией "Открытая Россия". Перед нами выступали люди, имеющие свое мнение по конкретным вопросам. В чем-то эти мнения совпадают с официальной линией, но чаще - расходятся, и очень сильно. Однако они имеют право и на существование, и на то, чтобы с ними познакомились как можно больше россиян чтобы в конце концов сформировать свой собственный взгляд на ту или иную ситуацию. Для этого, собственно я и публикую цикл "Большая экономика" на страницах "Делового вестника".

О науке

Борис Георгиевич Салтыков, президент ассоциации "Российский дом международного научно-технического сотрудничества":

- Задача науки - трансформировать знания в деньги. Кому-то этот постулат покажется вызывающим или абсурдным, но я попытаюсь обосновать его. На рынке выигрывает тот, кто вовремя внедряет инновацию, о ком или о чем бы не шла речь: о государственном предприятии, частной фирме или индивидуальном предпринимателе. Советский Союз называли страной Кулибиных, в то время как США - страной Эдиссонов. В чем разница между этими двумя именами, ведь и тот и другой - известные изобретатели? Кулибин - просто изобретатель, а Эдиссон - инновационный предприниматель, ставший миллионером. В Советском Союзе люди были авторами патентов, а владельцем - государство. Известны случаи, когда наше государство торговало патентами: так, Японии был продан патент на непрерывную разливку стали. Через несколько лет СССР вынужден был покупать у нее специальное оборудование для этого процесса, у нас же изобретенного! Наших рационализаторов отлучали от превращения изобретения в товар и от реальных дивидендов за это изобретение. Именно в этом я вижу одну из причин утечки мозгов на Запад. Западная инновационная экономика - это рыночная экономика, в которой включены все рычаги и личные мотивации, побуждающие ученого к поиску новшеств. Что такое инновация? Это проданное или купленное новшество. Недаром главный вопрос на Западе - "Кому это изобретение нужно?" У нас до сих пор этот вопрос отходит на второй, если не на третий план. В результате изобретения порой оказываются мертворожденными или не замеченными, не смотря на их актуальность. Российская наука все еще глубоко административная, смотрящая в рот бюджету, тогда как на Западе она сосредоточена в автономных научных центрах, не упакованных ни в какие ведомства, либо в малых частных инновационных фирмах.

У нас ведущими и наиболее ресурсоемкими являются физика, химия, наука о Земле, в США - науки о жизни, ориентированные на потребителей. Это к слову о том, для кого и для чего предназначаются изобретения.

Можно с уверенностью сказать, что талантами наша страна по-прежнему не оскудела. Сегодня за рубежом в науке активно работают около тридцати тысяч россиян на постоянной основе и около двадцати тысяч представляют собой челночную эмиграцию: они то здесь, то там. В подавляющем большинстве это молодые ученые или люди среднего возраста. Приблизительно столько же остались и работают в России. По данным статистики в научно-исследовательских учреждениях, в ВУЗах трудятся около четырехсот пятидесяти тысяч ученых и инженеров, из них реально работают в науке - пятьдесят-семьдесят тысяч. К сожалению, у многих из них и зарплата невысока, и перспектив для карьерного роста немного. Государство должно активно заняться реформой науки, поскольку не одна система изнутри себя не реформирует. И путь развития у российской науки может быть только один - инновационный, когда ученые будут не только изобретать или совершать открытия, но и превращать их в товар, в слагаемое успешной экономики.

- Сейчас очень много говорят о так называемых наукоградах. Есть немало городов, претендующих на это звание, дающее определенные преимущества. Как вы смотрите на это явление?

- Наукограды - это изобретение советское, а не японское, хотя в Японии они сейчас тоже распространены. У нас в стране наукограды - города на одно поколение. В качестве примера можно привести Пущино - биологический центр, в котором девять или десять биологических институтов разной специфики. На мой взгляд, этот субъект не способен к самопроизводству. Понятно, что не все дети ученых станут биологами. Где им работать? Они вынуждены будут покидать Пущино, и город останется без будущего. Наукограды должны образовываться вокруг университетов, малых инновационных предприятий совершенно разной направленности, тогда они будут иметь смысл.

О коррупции

Георгий Александрович Сатаров, президент фонда "ИНДЕМ" (Информатика для демократии), автор книги "Антикоррупционная политика":

- Борьба становится той картой, которая каждый раз с успехом разыгрывается во время различных предвыборных баталий. Нам предлагаются административные пути решения экономической проблемы, возникшей не сейчас и не у нас, а существовавшей испокон веков, тогда и там, когда и где для этого возникали благоприятные условия.

Главное, что необходимо понять: коррупция, не есть проблема сама по себе, а сигнал о том, что проблема существует. Коррупция - сигнал о болезни, а болезнь - неэффективное управление.

Совсем недавно в рамках борьбы с коррупцией нам всем было преподнесено дело так называемых "оборотней в погонах". Народному возмущению милицейскими злоупотреблениями не было предела, что и требовалось властным структурам: сдать одних, чтобы другие могли спокойно продолжать привычное дело. В данном случае речь идет о классических коррупционных сетях, в которые втянуты представители МВД, прокуратуры, судов и прочих силовых ведомств. Когда нам из этих сетей "выковыривают" и показывают только злодеев-милиционеров, в это верится с трудом.

По результатам наших исследований, 99 процентов взяток и прочих черных подаяний получает в нашей стране представители различных уровней исполнительной власти. Этому способствует наше законодательство. В нем слишком много дискредитационных полномочий, то есть таких, которые отпущены на личное усмотрение чиновника. Если законодательные акты в последнее время принимаются у нас в стране открыто и конкурентно, то подзаконные закрыто, без обсуждения. Это ли не удобная среда для развития коррупции?

Бороться с коррупцией, безусловно, нужно, но не только ловя взяточников за руку, а создавая условия для антикоррупционной политики. Повышение зарплат чиновникам - это не выход из положения, поскольку денег никогда не бывает много. Я бы назвал три обязательных слагаемых: это реальная политическая конкуренция, реальная свобода СМИ и прозрачность власти. Вот условия, при которых возможна борьба с коррупцией.  

Елена ВЯТКИНА, Озерск (Челябинская область), общественно-политическая газета "Озерский вестник" № 22, 20.03.2004.