Праздники с идеологическим подтекстом чаще всего в мыслящих людях пробуждают неясные томления. Как их оценивать? Чему радоваться? Как воспринимать? Одно тянется за другим, и вот уже в голову лезут разные дурные мысли о национальной идее и государственной идеологии. И кажется, что кусок колбасы и рюмка водки - не главное интеллектуальное богатство наших сограждан, хотя слово "культура" до сих пор многими воспринимается как неприличное даже в среде очень богатых и успешных людей. Так каков же культурный пейзаж постсоветской России? Об это я постарался выяснить у заместителя главного редактора журнала "Знамя" Натальи ИВАНОВОЙ.

— Так что же делать, Наталья Борисовна? Посыпать голову пеплом?

— Я вам сразу скажу: кто-то видит, что стакан наполовину пуст, а кто-то видит, что стакан наполовину полон. Кто-то говорит, что с культурой в России все обстоит совершенно замечательно, интересно, функционирует около 20-ти тысяч книжных издательств. Другие говорят, что большинство развалов и рынков занимает масскульт. Все вытеснено Марининой и Донцовой, люди опускают планку своего культурного досуга, они совершенно не развиваются...

— Но разве это не так?

— Я выпускаю журнал "Знамя". И все, даже самые трудные годы, в экономическом отношении, мы выходили. Поэтому я человек, который не может позволить себе роскошь быть пессимистом.

— Значит, ваш взгляд все же оптимистический?

— Не совсем. Начну с вещей, которые доступны абсолютно всем, потому что телевидение смотрят все. Мы видим, что сейчас, в постсоветской России, вы будете постоянно находиться внутри… советской России. Начиная с раннего утра, вы обязательно обнаружите по какой-то из программ какой-то из старых советских фильмов. Потом вы увидите обязательно какой-нибудь реанимированный советский сериал, типа "Семнадцати мгновений весны". Потом вы увидите концерт в честь, скажем поэта Андрея Дементьева, это абсолютно советский поэт, с советской внутренней эстетикой... Несколько лет назад в одной из новогодних программ впервые были представлены Старые песни о главном. Сначала как своего рода стёбовая программа. Собственно говоря, это были песни советских времен, исполненные новыми модными певцами. А поскольку мы с вами вступили в эпоху постмодернизма, то сначала показалось, что в этом есть что-то достаточно свободное, потому что в этой советской эстетике не было уже яда советской идеологии, а мы просто участвуем в этом распевании этих песен.

— А на самом деле?

— На самом деле, это было совсем не такой безобидной игрой. Постепенно, как это бывает в триллерах, интеллигенция, втянувшись в изготовление своего продукта на основе советской эстетики, утратила эту дистанцию, и получилось, что эта эстетика стала постепенно побеждать новых изготовителей. Зрителями гораздо больше была востребована эта старая эстетика, чем ее новая интерпретация. И тот идеологический яд, который, как нам казалось, совершенно не существует, тем не менее постоянно воспроизводится. И вполне молодые люди подпадают под это влияние, потому что большом советском стиле это эстетическое обаяние было.

— Вина творческой интеллигенции здесь большая?

— Когда все, наконец, изумились, почему же новый российский гимн заказан тому же Сергею Михалкову, опять та же самая музыка, и опять все встают под те же самые слова, только вместо Сталина в новой редакции этого гимна появилась теперь уже и господь бог, интеллигенция уже попала в ловушку, расставленную ею для самой себя. Она сама изобрела те грабли, на которые в очередной раз наступила.

— А что этому противостоит?

— А противостоят этому, может быть, какие-то отдельные передачи на канале Культура, который почти никто не смотрит. Что-нибудь иногда вспомнят про прозу Варлама Шаламова или кто-то, что-то расскажет про Андрея Платонова, что его произведения запрещали, а самого унижали и уничтожали всю его жизнь.

— Но стоит ли этого пугаться, Наталья Борисовна?

— Эстетика, это вещь очень и очень опасная. Недаром Андрей Синявский, когда его судили в 1965-м году, сказал, что у него расхождения с советской властью эстетические. Так вот, опасность существует в том, что сейчас схождения с этой советской властью получаются опять таки эстетические. Ностальгия по советскому стилю, на мой взгляд очень опасна.. То есть реабилитация режима происходит сначала, как реабилитация эстетическая. Вот, казалось бы, страна вступила в новое время. Но если вы проанализируете чисто архитектурно, то, что делается в Москва, если вы увидите прожекты нового комплекса Триумф, новые жилые комплексы на Садовом кольце, то поймете, откуда взялись эти башенки. Это все реплики по отношению к тем сталинским высоткам, которые были апофеозом большего стиля в сталинской архитектуре. Это тоже та среда, в которой существуем все мы. В которой будут существовать и новые поколения.

— Телевидение, архитектура…Что дальше?

— Календарь — это тоже явление культурное. Раньше наш календарь был размечен праздниками, которые вы все знаете. Новая Россия стала размечать эти праздники по-своему. В 1991-м году произошла отмена советской власти, отмена октябрьской революции, страна начала жить по-своему и получила все новые паспортные данные. И с этими новыми паспортными данными должен был начаться новый календарь. И вот тут была задачка со многими неизвестными. С одной стороны, советские праздники, как таковые, остались - первое мая, седьмое ноября, восьмое марта, двадцать третье февраля. Самый обыкновенный человек, который живет в этом календарно-культурном пространстве, воспринимает идеологию, в том числе, и через праздник. Можно переименовать день октябрьской революции в день примирения и согласия, но нормальный человек будет над этим смеяться, потому, что прекрасно понимает, что это был не день примирения и согласия, а день полного размежевания и вслед за этим последовала гражданская война.

— А новые праздники?

— Они (например, 12 июня - день независимости России) ни с каким спонтанным волеизъявлением масс не связаны. А день 21 августа, в который было то, что осталось в памяти миллионов людей, никакого праздника не заслужил. Поэтому в календаре новой России тоже существует своего рода несправедливость.

— Чем на эту культурную чехарду ответил народ?

— Народ ответил тем, что воспринимает праздники, как возможность просто поработать у себя на огороде, на даче, куда-то сходить. То есть они оказались абсолютно деидеологизированы самим народом. И получилось, что за счет праздников аж с Пасхи до десятого мая вырубаются две недели населению на водку и другие прелести. И все, что связано с Рождеством, Новым годом, тоже на две недели вырубается. Потому что произошло одновременное огосударствление религии. Наш народ хитрый, он прибавил 25 декабря, как католическое рождество, и начинает гулять прямо с 24-го. То есть таким образом в культурный пейзаж современной России вписалось католическое рождество.

Я хочу сказать, что вместо культурного календаря новой России мы получили полнейшую эклектику. Вместо внятного культурного пейзажа страны мы получили такое месиво культур.

— Но, может быть, просто некому это сделать?

— Наши писатели были властителями дум. Все-таки это были люди, к которым обращались по самым главным вопросам, просили их мнения. Кто у нас сегодня является властителями дум? чаще всего это шоумены, шутники-затейники, которые будут нас веселить в программе "Аншлаг". Таким образом, функция личности, которая можем независимым образом откомментировать то или иное политическое или общественное событие, утрачена.

— К чему это ведет?

— Это ведет к тому, что гражданского общества как такового сегодня в России нет. Распад культур на очень многие малые культуры привел к тому, что гражданское общество никак не может консолидироваться. Получается, что каждая группа так или иначе, если осознает себя, как своего рода культурный феномен, пытается воссоздать на своем уровне какую-то структуру. Скажем, литературные критики, к которым принадлежу я, создали свою очень смешную академию литературной критики.

— В чем еще, на ваш взгляд, воплощается эта эклектика?

— Обратимся к такой очень показательной, очень симптоматичной, очень знаковой, исключительно культурной вещи, как памятник. Или система орденов. В советское время были ордена "Дружбы народов", "Знак почета", "Красного знамени", "Орден Ленина", "Октябрьской революции". Сейчас у нас отчасти советские ордена преобразовали. "Знак почета" называется просто "орден почета". "Орден дружбы народов" это просто "орден дружбы". Получается, что-то от наследия взято, укорочено, от чего-то отрезано, к чему-то пришито. Опять получается абсолютная вселенская смазь в сознании людей.

— Насколько это опасно?

— Удар по будущему наносится из прошлого. И это тревожит. Гумилев говорил молодой Ахматовой, когда они еще были мужем и женой: "Аня, если я начну пасти народы, удуши меня". Когда начинают пасти народы, когда начинают говорить, что надо только смотреть туда, выбирать это и читать это, то это, на мой взгляд, как раз самое опасное. Если вы видите, что в эклектике побеждает реваншистская эстетика, то она очень опасна. Но, с другой стороны эклектика — это суп, это бульон, это то, что постоянно варится. Это то, в чем свободный человек может выбрать — читать ему Улицкую, которая стала одной из самых тиражируемых серьезных писательниц, или читать ему Татьяну Толстую. Или самому начать что-нибудь изобретать и придумывать. И быть читателем того, что он сам напишет.

— Насколько это влияет на молодых людей?

— Это очень сложная проблема. Кто-то видит в этих фильмах замечательных актеров. Очень часто эти фильмы хорошо сделаны замечательными режиссерами, прекрасными операторами. Собственно говоря, эти фильмы -позитив. Эти фильмы очень нравственны, очень моральны. Они говорят о человеке, который в своей жизни должен руководствоваться определенными нормами. Очень часто эти нормы выглядят, как исключительно привлекательные. Молодой человек будет воображать то время, как исключительно героическое. А современное время он будет воспринимать, как исключительно бандитское. Утром он посмотрит замечательный фильм "Сердца четырех", а вечером — "бандитский Петербург". В сознании людей более молодых существует определенная мифологема: было райское время, были гиганты, был Сталин. А потом пришли другие. А потом вообще разрушили эту страну. А потом получили бандитский Петербург... Тогда мы должны признаться, что мы все эти годы прожили не только зря, не только напрасно, а что это надо вернуть.

— Что на ваш взгляд сегодня является символом эстетики России времени правления Путина?

— Для меня вершиной эстетики времени Путина была его инаугурация. Это, по-моему, совершенно замечательный спектакль, поставленный Никитой Михалковым. Чего стоит один фон горностаевой мантии, на котором происходила его клятва. Тут полно символов. Проход по красной дорожке. Сгиб шеи тех, мимо кого он проходил... Разве это не ностальгия по "большому стилю"?

Материал подготовлен при поддержке "Клубе региональной журналистики".  

Александр СТАВРИЕЦКИЙ, Тамбов. Областная общественно-политическая газета "Гала-клуб" № 46, 12.11.2003.