Все у нас хорошо, все растет: ВВП, инвестиции, доходы населения… Кто только этим не похвастался в период нескончаемых предвыборных баталий. Только почему же мы по-прежнему бедно живем, раз в экономике страны все так хорошо складывается? На этот волнующий многих вопрос попробовал ответить профессор, доктор экономических наук, научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин.

- Высокие цены на нефть, реформы начала 90-х годов, налоговая реформа последних лет оказали весьма благоприятное воздействие на российскую экономику. Она сегодня развивается более-менее нормально.

Благополучная экономика

Результаты, с которыми мы пришли к началу 2004 года, примерно такие: рост валового внутреннего продукта составил 7%. Он больше по сравнению с 2002 годом, когда было 4,3%, и по сравнению с ожиданиями. Самое неожиданное в том, что высокие цены на нефть держались весь год. Начиная с ноября, Соединенные Штаты исключительно активно работали на Россию, разогревая страсти вокруг Ирака. Все ожидали, что они начнут там добывать и вывозить нефть. Но выяснилось, что никто не едет в Ирак работать на нефтяных компаниях. Все это сыграло нам на руку: цены стоят на высоте, мы получаем приличные доходы и можем ничего особенно не делать.

Другие показатели 2003 года. Рост инвестиций составил 12%. У меня такое ощущение, что значительная часть Российского бизнеса почувствовала, что при всем сочетании сложных обстоятельств можно надеяться на то, что в ближайшее время появится смысл делать бизнес. Бизнес вкладывал деньги, занимался инновациями, главным образом, управленческими. Это оказало влияние. Рост наблюдался не только в нефтяной и газовой промышленности, не только в черной и цветной металлургии, то есть, не только в экспортных отраслях. Нефтяная промышленность - 9% роста. Но чемпионом было строительство - 14% роста. Во внутренней торговле оборот вырос на 11%, в машиностроении - на 8,5%.

Мы ожидали восстановительного роста после реформ, уже в 1997 году. Тогда этого не случилось. Рост происходит сейчас. Достался он Владимиру Владимировичу Путину. Он теперь имеет все основания, чтобы сказать, что он правильно требовал повышения ВВП в два раза и что в первый год эта задача успешно решается. Но для того, чтобы за 10 лет повысить ВВП в два раза, надо каждый год увеличивать объем ВВП на 7,2%. Все дело в том, что десять лет такие темпы сохраняться не будут.

Нет, дефолт нам не грозит. У нас валютные резервы поднялись до 80 миллиардов долларов. Чем дальше падает доллар, тем больше растут валютные резервы. Одновременно печатается много рублей. Они не очень хорошо "усваиваются" российской экономикой. Поэтому в январе был довольно высокий уровень инфляции. Довольно быстро растут так называемые реальные располагаемые доходы населения - на 9%. Заработная плата растет еще больше - 11,5% с поправкой на рост цен. Рост производительности составляет примерно 7%. Это тоже хорошие показатели.

В общем, куда не посмотришь, все хорошо. Причем, это происходит отнюдь не по решению правительства. Это происходит само собой. Это рыночная экономика. В рыночной экономике действуют рыночные силы. Торговые сети начинают кредитовать покупки предметов длительного пользования. Банки начинают давать кредиты на эти покупки. Начинает разворачиваться ипотека... За четыре года капиталы российских банков выросли примерно в три раза. Активы, то есть, вложения банков в экономику, выросли в 4,5 раза...

У нас на самом деле все в порядке. Это восстановительный рост, это результат реформ и благоприятного стечения обстоятельств на внешних рынках. Если мы довольны этими достижениями, то можно считать, что мы будем и дальше так жить. Для этого никаких особых усилий прилагать не понадобится: никаких реформ, ничего особенного не нужно. Но если мы хотим жить лучше, то мы не можем не замечать проблем, которые будут становиться все ощутимее, все труднее.

Если мы хотим жить лучше

…а мы живем плохо, не смотря на всю благостную картину, которую я нарисовал. 30 миллионов наших сограждан имеют доходы ниже прожиточного минимума. Многие регионы находятся в чрезвычайно тяжелом положении. Я бы сказал, что они находятся в безнадежном положении, потому что в основном живут на трансферты. Они не имеют сил подняться. Хотя "в среднем по больнице" мы имеем значительный рост уровня жизни и реально располагаемых доходов населения. При этом все спрашивают: "У кого это выросли доходы? Кто те счастливцы, которым это все достается?" На деле же куда ни глянь, как было, так и есть.

Даже если сделать поправку на коэффициент прибедняемости, характерной для нашего населения, все равно пропасть между богатством немногих и бедностью значительной части населения очень велика. И эта проблема для нас будет играть все более важную роль.

Другая проблема заключается в том, что модернизации экономики не происходит практически совсем. По нашим исследованиям примерно 70% предприятий просто проедают капитал. Даже с учетом всех поправок и разных вариантов подсчетов получается 54%. Это большая часть предприятий, которые лежат и не предпринимают усилий, чтобы подняться. Стимулов для того, чтобы активничать, у них нет. Вот что думают бизнесмены на этот счет: "А зачем быстро развиваться, становиться заметными, расти, чтобы занять большую нишу? Опасно привлекать внимание. Лучше меньше. Никто не замечает. Никто особенно ничего от нас не ждет. Это спокойная жизнь". Понятно, что если такие настроения преобладают в бизнесе, то это не сулит удвоения ВВП за десять лет.

Еще одна проблема, с моей точки зрения, очень сложна и она останется надолго, - это проблема доверия общества к власти. Радиус доверия в нашей стране всегда был низким: а падение доллара не нарочно организовали наши чиновники, чтобы ограбить народ? Все всё время ждут подвоха: не могут люди сидеть на высоких постах и искренне думать о благе народа. Недоверие между бизнесом и государством тоже очень высокое...

Я хотел бы сказу сказать, что я не ожидаю никакого кризиса, по масштабам похожего на то, что было в 90-е годы. Я больше всего боюсь застоя: ничего не происходит, хуже не делается, но и лучше не делается. Инерционное развитие представляет для нас очень большую опасность, потому, что мы вступили в постиндустриальный мир, где надо шевелиться. Пока нет ощущения, что у нас достаточно стимулов для шевеления.

Внешний долг

Проблему внешнего долга удалось решить благодаря доходам от нефти и газа. Мы расплатились со всеми. Должен признать, что Илларионов, который предлагал нам производить опережающие платежи, а я тогда выступал против него, в этом вопросе оказался прав. Мы справились со всеми платежами. Более того, благодаря опережающим платежам мы несколько разгрузили российскую экономику от притока валюты, которую мы не могли "утилизировать" здесь, поскольку готовность нашей экономики, наших предприятий к восприятию инвестиций довольно низкая. Это, прежде всего, управленческая проблема и она не решена.

Оборудование и кадры

Люди пока не понимают, что переподготовка менеджеров, подбор и выдвижение новых кадров - это сегодня гораздо более эффективные инвестиции, чем покупка оборудования. Изношенное оборудование - это больше надуманная проблема. Самая большая беда, на мой взгляд, это жилищно-коммунальное хозяйство, постоянно выходящие из строя трубопроводы. Я боюсь, что у нас это надолго, пока не будут реализованы какие-то крупномасштабные меры в этой области. Нам нужно практически переложить все коммуникации. Это проблема на 10 лет, а то и больше.

Утечка капиталов

Утечка капиталов, активизировавшаяся после летних событий вокруг "Юкоса", сейчас практически прекратилась. Это связано с целым рядом факторов. Главный из них заключается в том, что в России растущая экономика. Ставки в России, если вы вкладываете капитал, выше, чем за рубежом. Это привело к тому, что, по крайней мере, русский капитал стал оставаться в стране или возвращаться. Годовой результат - 2,9 миллиарда оттока. Но это против 8 миллиардов оттока капитала в 2002 году. Я думаю, что окончательно угроза оттока капиталов за границу не снята.

Центр - регионы

Что касается политики в отношении регионов, я категорический противник этой политики. Я полагаю, что государство сегодня проводит политику централизации, восстановления унитарного государства. Думаю, что это тупиковый путь. Моя идея заключается, в том, что мы должны уйти от этого. Мы должны перейти к реальному не кооперативному, а конкурентному федерализму. Это означает, что каждый регион должен иметь право самостоятельно устанавливать все региональные налоги, такие же права должны быть у органов местного самоуправления. Тогда, во-первых, мы получаем сильный толчок для того, чтобы власть на местах была ответственна перед избирателями, поскольку они могут влиять на принятие этих решений, выбирая своих представителей в местные органы власти.

Сейчас это безразлично. Местные выборы вообще никакого интереса ни для кого не представляют. Нормативы явки на выборы в 20-25% - это послабление. Власти делают послабление гражданам. На самом деле они делают послабление себе. Я считаю, что нам нужен подлинный, конкурентный федерализм.

При перераспределении у одних забирают и лишают их стимулов для роста, другим дают подачки, подрывая их энергию для того, чтобы изменить ситуацию, как-то привлекать капитал. У нас действительно есть регионы, которым не поможет ничего, как я считаю.

Возьмем Туву. Это несчастные люди. Это было первобытное общество. В этом обществе был свой уклад. Они обрабатывали шкуры, топили жилье кизяком. В общем, какой бы эта жизнь не была, она была нищей. Но она была внутренне сбалансированной. Мне об этом рассказывал их президент. Но, им это все поломали. Пришли большевики и сказали: "Что вы тут жжете этот кизяк, мы вам привезем уголь". Стали возить уголь. Потом говорят: "Мы вам построим завод". Построили асбестовый комбинат. И так далее. Разрушили старую культуру. Практически ничего нового не создали. Асбест вскоре признали вредным материалом. Его в строительстве больше не применяют. Что делать теперь этим людям?

Там действительно тяжелая ситуация. Я думаю, что таким регионам надо помогать. Это должны быть какие-то трансферты из бюджета для того, чтобы обеспечить некий стандарт образования, некий стандарт здравоохранения, чтобы они получали пенсии.

Большинство регионов являются депрессивными. Там просто нужно активизироваться. Например, Алтайский край - богатейший район, но он же в Западной Сибири самый бедный. Я не пойму, почему они бедные. Там все можно сделать. Да, там есть тяжелые проблемы, старая промышленность. Но она такая же и Новосибирске, и в Кемерово, и в других местах. Нет экспортного товара? Сейчас можно вывозить и зерно. В общем, где-то надо дать возможность людям раскрыться. Даже если при этом будет проявлена некая жесткость в том, что вам дают свободу и предоставляют некие возможности не в смысле денег, а возможности использовать эту свободу. Но это надо делать. Без этого мы не уменьшим это количество регионов-реципиентов.

Психология толпы

В предшествующие десять лет трудно говорить о доверии к властям. Если выбирали, то выбирали потому, что нас ставили перед выбором: или вернемся в коммунизм, или опять доверимся Ельцину. А сейчас наблюдается эффект, который связан с психологией толпы. Есть такое направление в социальной психологии, которое изучает психологию толпы. После определенных потрясений, революционных событий, появляется мечта о вожде. Если народ представляет собой толпу, то у него эта тяга как раз и проявляется.

Почему толпа? Просто огромное количество людей ведет себя с точки зрения социальной психологии примерно так же, как толпа, которая собирается на площади. Она подвержена влиянию демагогов. Почему это происходит? Люди жаждут порядка, люди жаждут спокойствия. Человек вызвал доверие, он обещал "мочить всех в сортире". Сам по себе факт, что он позволяет себе публично говорить такие слова, нам нравится. Это по-свойски. Это интересный феномен. На самом деле, доверие только Путину, а больше никому. Обратите на это внимание. Причем, какое доверие? Как показывают все опросы, что он вызывает доверие. Когда вы начинаете спрашивать о том, нравится или не нравится политика властей, все сразу меняется.

Страховые деньги

Правительство не собирается концентрировать у себя в руках деньги от страхования. Возьмем пенсионные накопления. Накопительная часть - это копейки: в целом по стране набегает два миллиарда долларов. Из них 95% попадет во Внешэкономбанк. То есть, они будут так же расходоваться, как и средства, которые до сих пор приходили в Пенсионный фонд. Пенсионные фонды и Внешэкономбанк могут вкладывать эти деньги только в приобретение государственных облигаций. Больше ни во что.

На самом деле, больше этих двух миллиардов и не нужно. Потому что в стране профицит бюджета. Потому что политика правительства состоит в снижении налогов. По крайней мере, формально. Если нужны деньги для каких-то других целей, тогда просто позовут бизнесменов и скажут: "Социальная ответственность бизнеса. Вы слышали, что это такое? Давайте. "Единая Россия" нуждается в поддержке, чтобы каждому депутату дать возможность победить в своем округе. Давайте..." И они дают. Вот такая политика: снижаем налоги и берем деньги другими способами.

Что касается страхования жилья или гражданской ответственности, то здесь палка о двух концах. Реально в России нет страховых накоплений. Значит, нет возможности для серьезных частных инвестиций.

Вообще, финансовый рынок очень слабенький, он никакой: 217 миллиардов долларов капитализация на всех площадках, которые у нас есть. Я думаю, что еще примерно столько же, это внебиржевой оборот. А капитализация компаний, которые находятся в листинге Нью-йоркской биржи, составляет минимум 20 триллионов долларов. Это совершенно несоизмеримые вещи. У нас как такового финансового рынка нет. Привлечь инвестиции на модернизацию нашей экономики невозможно. Все крупнейшие компании привлекают средства не с российских площадок, а с американских и так далее.

Я понимаю, что страхование - это грабеж среди бела дня владельцев автомобилей. Одновременно, это увеличение капиталов страховых компаний. Деньги идут не государству, деньги идут страховым компаниям. Обратите внимание, что страховые компании молчат. Больше того, автогражданка и все эти ставки были приняты по настоянию страховых компаний. Вы скажете: "Зловредные богатеи, они только и думают, как ободрать народ". Вы правы, они именно так и думают. Но капитал мы должны создавать или нет? Я тоже страдаю и мучаюсь.

Гражданское общество

Я считаю, что с экономической точки зрения нам в ближайшей перспективе ничего не угрожает. Мы можем залезать на печку и там спать. Я считаю, что самые ключевые проблемы из экономики переместились в политику. Есть исключительно важная проблема, которая заключается в методах, в управляемой демократии, которая выстраивается. Не Путин начал.

Начало было положено где-то в 1996 году. Эти методы вроде бы направлены на благо, для того, чтобы стабилизировать обстановку в стране, которая исходит из общепринятого в нашей стране представления о том, что русский народ требует кнута. Ему нельзя давать воли. Потому что он все разнесет. Скажем, дать ему свободу выбора. Кого он повыбирает? Если дать свободу прессы, то сразу набежит куча демагогов. Бизнес - это же вообще бандиты, один на другом… Я уже не говорю про местное самоуправление. Разве же можно не следить или дать им возможность самим собирать деньги?

Моя позиция заключается в том, что если не поставить людей в трудные обстоятельства, если не заставить их тренироваться, держать форму, то тогда не будет никакого гражданского общества. У нас гражданского общества действительно никогда не было. В том высоком понимании, которое мы вкладываем в понятие гражданского общества, оно есть всего в нескольких странах. По моим оценкам, это прежде всего скандинавские страны, где очень высокий индивидуализм, очень высокое ощущение собственного достоинства, готовность активно защищать свои права. Одновременно, там очень сильно выражено чувство социальной солидарности.

Коммунизм с его постоянной проповедью коллективизма привел к тому, что наше общество не только общество индивидуалистов, оно атомизировано. Люди просто не в состоянии друг с другом сотрудничать. Когда дело доходит до того, чтобы организоваться и что-то сделать без государства, то это очень тяжело. Это потому, что никогда не было в народе этой ответственности. Поэтому я думаю, что для нас это принципиально важная проблема: либо есть у нации будущее, тогда она должна научиться нести ответственность за свою шкуру, за своих близких, либо у нас нет будущего.

У нас на самом деле колоссальный национальный кризис. Но мы его можем преодолеть только в том случае, если появится гражданское общество. Без этого - никак. У меня такое ощущение, что мы всякие грозные события, связанные непосредственно с трансформацией, пережили, а теперь мы ставим другие задачи. Нам надо становиться цивилизованными, нам нужно обретать другую культуру. Это задача для нашего социума гораздо более тяжелая. Потому что нужно себя ломать. После этого - взаимодействие с властью: тут мы тоже должны себя ломать. В чем это заключается? Не отдавать ей все на решение и не бояться.

Банковская система

Банковская система оправилась от кризиса 1998 года: она восстановила капитал, объем активов вырос в три раза. Активы выросли гораздо больше. Лично у меня уже это вызывает опасения. Потому, что риски начинают быстро расти. Саму идею градации на федеральные и региональные банки я не поддерживаю. Но ощущение, что нам нужна крупная банковская реформа, у меня было. Сейчас я боюсь, потому что активы пришли быстро по отношению к капиталам, привлекаемые ресурсы огромны. На наши банки сваливается огромное количество денег, внутри появляются накопления. Но банки не умеют с ними обращаться. Они плохо работают. У них плохая технология. Даже у больших банков. Скажем, Сбербанк. Это застывшая монополия. Я бы не сказал, что она не жизнеспособная. Но она сонная.

Общее оживление экономики привело к существенному подъему банковской системы. Банковская система сильно выиграла от резкого снижения налога на прибыль: она смогла поднять капитализацию, поднять активы.

Но модернизация в этой сфере идет очень медленно. Новые направления, такие как ипотечное кредитование, связаны с резким возрастанием издержек. Высокие издержки означают колоссальный разрыв между ставками по привлечению средств и ставками по кредитованию.

Сейчас конкуренция на банковском рынке слабая, значит работа с клиентом очень плохая. Буквально в считанных банках эта работа поставлена на более-менее приличный уровень. Есть десяток банков, у которых появился хороший менеджмент, и молодые ребята заняли ключевые позиции. А в других?

Капитал всей российской банковской системы - 1,5% от капитала германских банков! Просто потому, что в Германии не было советской власти. У них был страховой бизнес, все виды бизнеса у них были негосударственными, даже кредиты. Проблема заключается в том, что нам нужно увеличить капитализацию. Я считаю, что банковская система - узкое место. Но через банковскую систему можно обеспечить прорыв, если она начнет хорошо работать, если у нее капитализация вырастет еще раза в четыре. Без этого экономика не будет развиваться. Но это не механическое дело. Потому что надо овладеть новыми технологиями, подготовить кадры и привыкнуть к тому, что банк существует не для того, чтобы отмывать деньги, не для того, чтобы покрывать теневой капитал.

Я просил одного иностранного банкира, будет ли он кредитовать российские предприятия. Он сказал, что не будет, потому что у них наполовину нелегальное положение. "А наши банки покупать будете?". "Не буду, потому что они работают с вашими предприятиями". Тогда возникает вопрос, как в сравнительно короткие исторические сроки сделать так, чтобы повысилась капитализация российских банков, чтобы они перешли на новые современные технологии? Мой ответ: иностранные банки. У них это все есть.

Все зависит от того, какую политику мы будем проводить дальше. Если мы будем поддерживать этот процесс, то они будут обживаться здесь. Я думаю, что мы не должны бояться. В 70-80-х годах позапрошлого столетия большая часть банковского капитала в Соединенных Штатах была французской, немецкой и так далее. Ну и что? А через 50 лет американцы стали лидерами на мировом банковском бизнесе. Возьмите представительство любого иностранного банка в России. Сколько там иностранных специалистов? Немного. Все остальные - русские, которых иностранцы научили владеть новыми технологиями, новыми финансовыми инструментами, они прошли соответствующие стажировки, получили международные сертификаты. Разве это плохо? Поэтому, я бы не стал бояться.

Теневая экономика

Во-первых, теневая экономика есть всюду, даже в Соединенных Штатах. В самых цивилизованных странах масштабы теневой экономики почти нигде не бывают ниже 10%. По разным причинам. Там, где государство более активно вмешивается в экономику, возникают дополнительные поводы для того, чтобы процветала теневая экономика.

В России размер теневой экономики характеризуется такими цифрами: ее доля в ВВП составляет примерно 25-30%. В России 22 миллиона самозанятых людей. Это люди, которые не платят налоги, которые нигде официально не числятся, за которых никто не платит взносы в пенсионный фонд, в фонды медицинского и социального страхования. Поэтому и ЕСН мы не можем сократить просто так. Я хочу подчеркнуть: простых проблем у нас не осталось. Либерализовать цены просто. А решить проблемы с формированием Пенсионного фонда и с ликвидацией этих 22 миллионов самозанятых - это трудно.

По оценкам фонда ИНДЕМ, размер деловой коррупции в России составляет 40 миллиардов долларов. Прямая коррупция составляет 33 миллиарда долларов плюс потери бизнеса от административных барьеров. Может быть, это не прямые характеристики, но это наши масштабы. В других странах с таким же уровнем развития, с такими же институциональными проблемами примерно тоже самое. У нас немножко больше, потому что мы только что вышли из коммунистической системы и еще только-только выходим из трансформационного кризиса.

Я думаю так, что государство должно очень нежно относиться к бизнесу. Оно не должно предпринимать никаких действий, которые вызывают рост недоверия. Нужно бороться с преступностью, нужно добиваться аккуратной уплаты налогов и так далее. Но если это делается незаконными методами, если это делается с применением силы, то это приводит к противоположному результату. В этом вся проблема.

Укрепление рубля

Укрепление курса рубля вызвано, прежде всего, высокими ценами на нефть. Это известное явление называется "голландская болезнь": когда в экономике страны одна-две отрасли производят конкурентно способную продукцию, которая продается по высоким ценам, при этом складывается хороший платежный баланс на валютном рынке и рубль повышается.

Можно добиться того, чтобы рубль не укреплялся. Для этого надо напечатать больше денег. Но это приведет к повышению инфляции. Инфляция - это самый главный бич экономики. Расслоение общества на бедных и богатых - это в первую очередь следствие инфляции. Мы должны понимать, что высокая инфляция - это, прежде всего, залезание в карман бедняков. Они страдают первыми. Поэтому выбор приходится делать в пользу укрепления рубля. Он тоже имеет свои теневые стороны. Например, понижение конкурентной способности обрабатывающей промышленности и других отраслей.

Вторая сторона укрепления рубля - это ослабление доллара. Ослабление доллара - сознательная политика нынешнего американского правительства. Они стараются оживить свою экономику после рецессии, после кризиса 2000 года: снижают налоги, оживляя деловую активность, повышают расходы. В результате образуется большой дефицит бюджета. Они его закрывают не инфляционными методами, продают американские ценные бумаги -казначейские обязательства с доходностью 1%. Это смешно, но это самые надежные в мире бумаги. Они их продают, увеличивая государственный долг. У американской экономики тоже 7% роста в 2003 году. Но при этом падает доллар. Тем самым Америка как бы отказывается от своих обязательств, а на самом деле подрывают позиции евро. Все это бьет по экономике России. Мы ничем не можем ответить.

Интересный факт: Китай не страдает. Почему? Они зафиксировали курс своей валюты относительно доллара. Благодаря этому товары остаются дешевыми и продолжают атаковать американскую экономику. А мы так не можем сделать? Не можем. Потому что китайцы делают продукцию своими руками, ввозят ее в Америку при очень низких издержках. 85% китайского экспорта - это готовые изделия. А в России готовые изделия в общем объеме экспорта составляют где-то порядка 40%, все остальное - нефть, газ и прочее. А цены на нефть и газ диктуются мировым рынком. Там никуда особо не денешься.

Жилищные субсидии

Идея правильная. Реализация хорошая далеко не всегда. Первая попытка реализации программы жилищных субсидий была предпринята в Петербурге пару-тройку лет назад. Постольку там был очень низкий уровень организации, то в значительной степени была дискредитирована сама программа. По расчетам Независимого института социальной политики, жилищные субсидии должны сегодня получать 16-17% от численности всех семей в стране. А получают эти субсидии 4%. Если вам ставят такие жесткие условия, то вы, в конце концов, плюете на субсидии. Тогда получается, что в сфере субсидий действует не закон, а чиновничий произвол. Он и дискредитирует саму идею.

На самом деле, у этого чиновничьего произвола есть некое основание: если платить субсидии всем, кому они положены, то получится огромная сумма. А мы еще хотим, чтобы у нас были и льготы по оплате жилья. Их у нас получает гораздо большее количество людей, чем жилищные субсидии. И суммы здесь еще больше. Кстати льготы по оплате получают и весьма состоятельные люди. Кроме того, стоимость жилищно-коммунальных услуг и стоимость жилья мы тоже хотим держать на низком уровне. Но стоимость услуг все равно будет расти, потому что она ниже рыночного уровня.

Тогда возникает следующий вопрос: если мы сделаем нормальные цены, как тогда оплачивать услуги? Сколько потребуется жилищных субсидий, если мы отменим льготы? Много. Очень много. Господин Греф прав, когда говорит, что мы не готовы, чтобы население оплачивало 100% за жилье в 2004 году. Это невозможно, потому что многие заплатить не смогут. Он предложил: все расходы, дотации, которые получают из бюджета коммунальщики, мы будем платить не организациям, а людям в виде жилищных субсидий. Этот тезис сейчас принят на вооружение.

Мое предложение такое: не надо увеличивать жилищные субсидии. Жилищные субсидии должно получать не больше 5-7% населения. Остальные должны платить по себестоимости услуг. Но для того, чтобы они смогли это делать, нужно повысить пенсии и заработную плату в бюджетной сфере. Для повышения зарплаты бюджетников можно использовать ренту. Рента - это не то, что нужно забрать у нефтяников, а то, что нужно получить, прежде всего, из повышения цен на газ. Это приведет и к повышению цен на электроэнергию. При повышении цены на газ (а она сегодня на внутреннем рынке необоснованно низкая) можно мобилизовать примерно 300 миллиардов рублей в год. Этого достаточно для того, чтобы повысить пенсии. Одновременно можно отменить дотации на содержание жилищно-коммунального хозяйства, отменить льготы. В результате мы получим средства, достаточные для того, чтобы построить в этом секторе нормальную рыночную экономику. Надо платить людям больше вместо того, чтобы давать им "уцененные" услуги.

Пенсионная реформа

Быстрых результатов я бы здесь не ожидал. Я повторяю, что сейчас не очень хорошая конъюнктура, поэтому выгодных вложений для пенсионных денег на финансовых рынках нет. Крайне важно расшевелить наши промышленные компании. Пока у них нет аппетита на капитал. Многие директора боятся инвестиций, они боятся потерять контроль над предприятием. Придут деньги, значит завтра он должен будет уйти. Отсюда и слабость стимулов к развитию экономики, к модернизации, что снижает спрос на инвестиции. По-настоящему сильные области для инвестирования если и проявляются, то они идут на западный рынок. Скажем, все телекоммуникационные компании берут деньги в Америке.

Но я бы не стал паниковать по этому поводу. У каждого процесса есть свой естественный темп развития. Пенсионная реформа оказалась одной из самых продвинутых. Зурабов провел колоссальную работу по формированию системы персональных счетов. Вся инфраструктура уже создана. В этом смысле мне хочется верить, что дело пойдет. Сам факт, что есть возможность раз в год поменять свое решение, это уже хорошо. Я ожидаю, что в течение пяти-шести лет большая часть пенсионных накоплений перекочует в негосударственные пенсионные фонды.

Материал подготовлен Галиной Лавриненко при содействии Клуба региональной журналистики.  

Галина ЛАВРИНЕНКО, Сыктывкар. "Дело и Право", №2, февраль, 2004.