Было ли принятие нового Трудового кодекса чьей-то прихотью или оно обусловлено объективными причинами? Своим видением данного вопроса на семинаре клуба региональной журналистики "Из первых уст" поделился ведущий научный сотрудник института Мировой экономики и международных отношений Ростислав Исаакович Капелюшников.

НА СЕГОДНЯШНИЙ день уровень официальной, регистрируемой безработицы в России составляет 1,8 процента -- чуть меньше полутора миллионов человек. Уровень общей безработицы (на основании статистических методов измерения) заметно выше -- более 8 процентов или около 6 миллионов человек. Существование столь огромного разрыва между этими двумя показателями является одним из парадоксов российской действительности. Как правило, в подавляющем большинстве стран, переживающих переходный период от плановой экономики к рыночной, уровни регистрируемой и общей безработицы примерно одинаковы. У нас же данный разрыв наблюдается уже не год и не два, а на протяжении десяти лет, что позволяет, по мнению Капелюшникова, говорить о том, что в стране сложилась очень специфическая модель рынка труда. "Важно отметить, что эта модель никем не конструировалась сверху. Она формировалась спонтанно, снизу, -- замечает Ростислав Исаакович. -- Никто не ждал, что она сложится таким образом, но сам факт ее существования сейчас признается, как отечественными, так и зарубежными экспертами. Считается, что в странах Центральной и Восточной Европы существует одна модель рынка труда, в России и СНГ -- другая, а в странах Балтии -- их некий промежуточный вариант".

ВПРОЧЕМ, первоначально ничто не предвещало того, что Россия пойдет здесь своим особым путем. Вслед за теми же Польшей и Чехией в нашей стране был введен минимальный уровень оплаты труда, создана система страхования по безработице, легализовано забастовочное движение, сформирована сложная многоступенчатая система коллективных договоров... Причем, ожидалось, что на первых порах безработица в России может достичь просто катастрофических масштабов. "Эти ожидания основывались на том, что при плановой экономике существовала избыточная занятость, и предполагалось, что, как только административные ограничения будут сняты, предприятия моментально начнут освобождаться от лишней рабочей силы, -- поясняет Капелюшников. -- Это подкреплялось еще и опытом тех стран, которые раньше России пошли по пути рыночных реформ. Действительно, там, как только начинались реформы, сразу же резко подпрыгивала вверх безработица, доходя порой 20 и более процентов". Бывший Министр труда РФ Александр Шохин осенью 91-го говорил, что буквально через год в России потеряют свои рабочие места 30 миллионов человек (практически 45 процентов из работающего на тот момент населения), и половина из них будет обречена на долгосрочную безработицу. О том же заявляли и противники реформ, утверждая, что страна падает в пропасть. Напускали паники и СМИ. В результате, согласно опросам, одним из самых главных и сильных страхов населения в первой половине 90-х годов -- был страх безработицы.

ОДНАКО вопреки всем ожиданиям занятость в российской экономике оказалась на редкость устойчивой и не слишком чувствительной к наблюдавшимся время от времени провалам. За весь период реформ численность занятых в России сократилась на 12-14 процентов, притом, что сокращение ВВП доходило до 40 процентов. "То есть между темпами падения производства и темпами падения занятости существовал внушительный разрыв, -- говорит Капелюшников. -- В странах Центральной и Восточной Европы такого не наблюдалось. Там падение занятости было примерно таким же, как и падение производства".

Максимальный уровень регистрируемой безработицы в России был достигнут в 1996 году. Она тогда составляла 3,8 процентов, после чего пошла вниз. Пик общей безработицы пришелся на начало 1999 года - 14,6 процентов. Дальше началось снижение. "Таким образом, нужно сказать, что, во-первых, динамика безработицы в России была плавной, медленной, никаких резких выбросов рабочей силы на рынок труда не наблюдалось, -- считает Капелюшников. -- Во-вторых, максимальный уровень, которого достигала безработица в России был ниже, чем аналогичные показатели в странах Центральной и Восточной Европы, и это при том, что кризис в нашей стране был глубже и продолжительнее. К тому же, если мы посмотрим на уровень общей безработицы, то выяснится, что Россия в данном случае является одной из самых благополучных стран наряду с Венгрией и Чехией. В итоге, получается нечто неожиданное и резко расходящееся с теми пугающими ожиданиями, которые царили на старте реформ".

ВООБЩЕ, с отечественным рынком труда происходили довольно странные вещи. В России сокращение реальной заработной платы в одно время достигало чуть ли не 60 процентов. Такого резкого падения не было ни в одной другой стране с переходной экономикой. Реальная заработная плата в нашей стране падала трижды. Первый раз в начале 1992 года в период либерализации цен. Затем в конце 1994-1995 годов. И, наконец, после кризиса 1998 года. "При этом удешевление рабочей силы позволяло поддерживать устойчивый спрос на труд и тем самым микшировало безработицу, тогда как в странах Центральной и Восточной Европы рабочая сила непрерывно дорожала, и это естественным образом подрывало спрос на нее, -- говорит Ростислав Исаакович. -- К тому же в России сформировалось огромное множество нестандартных механизмов приспособления к переходным условиям. Это и неполная занятость в виде вынужденных отпусков, и переводы на неполное рабочее время, и скрытая занятость, и задержки заработной платы".

Учитывая то, какие кризисные потрясения обрушились на российский рынок труда, в каких условиях начинались реформы, можно было бы ожидать, что забастовочная активность в России будет крайне высокой, что трудовые конфликты будут случаться буквально на каждом шагу. Однако и этого тоже, как ни парадоксально, не произошло. Уровень забастовочной активности в стране на протяжении всех 90-х годов поддерживался на низком уровне, а, если даже забастовки и происходили, то в 80-90 процентов случаев они мотивировались несвоевременной выплатой заработной платы. "Вообще, складывается такое впечатление, что, если бы в России вовремя платили заработную плату, то забастовок бы вообще не было", -- отмечает Капелюшников.

Но главный парадокс, по мнению Ростислава Исааковича, заключается в том, что все это время, пока шло формирование новой модели рынка труда, в стране действовал довольно суровый КЗОТ. "Другое дело, что как работники, так и работодатели, не считали себя связанными теми ограничениями и нормами, которые присутствовали в российском законодательстве, а делали все возможное для того, чтобы их обходить и действовать так, как если бы этих норм вообще не существовало, -- говорит Капелюшников. -- Потому что, если бы кто-нибудь сделал попытку выполнять их на деле, то это привело бы к взрыву. Российский рынок труда просто не смог бы работать".

ТАК ЧТО принятие нового Трудового кодекса было обусловлено сложившейся ситуацией. Следовало резко сократить то бремя обязательств, те издержки, которые связаны с использованием труда, ужесточив при этом контроль за исполнением закона.

Новый Трудовой кодекс обобщает все то множество законодательных актов, которые были приняты на протяжении 90-х годов. Еще один его плюс заключается в том, что в новом законодательстве понятию "трудового договора" уделено гораздо больше места, чем в прежнем. Расширена область действия срочных трудовых договоров. Что же касается издержек, связанных с увольнением работников, то есть одно единственное, но, правда, серьезное изменение. Профсоюзы лишились права наложения вето на увольнение работника. Теперь в законе написано, что работодатель должен только учитывать их мнение. Право профсоюзов просто отказать работодателю в увольнении работника без объяснения причин, безвозвратно ушло. А вот в отношении льгот для работников никаких изменений практически не произошло. Они по-прежнему существуют в довольно большом объеме.

Однако, по словам Капелюшникова, не смотря на ряд положительных моментов нового законодательства, его влияние на реальное функционирование российского рынка труда окажется незначительным. "В закон опять был записан ряд заведомо невыполнимых норм, -- говорит Ростислав Исаакович. - Поэтому, я думаю, в скором времени потребуется пересмотр и дополнение этого Трудового кодекса".  

Ирина МОРОЗОВА Опубликовано в газете "Вечерний Волгоград" 13 августа 2002 года