После череды выборов настало время серьезного анализа произошедшего. Естественно, наиболее заинтересованы в его результатах те, кто проиграл избирательную кампанию. Свой вариант объяснения проигрыша правых в осенне-весеннем электоральном цикле дает председатель Комитета-2008 Гарри Каспаров.

- Меня часто, и, в основном в России, терроризируют вопросом: почему шахматисты занимаются политикой? До сегодняшнего дня я отвечал, что шахматисты не хуже, чем генералы. Сейчас вижу, что этим занимаются все, вплоть до юмористов. Шахматист, особенно хороший, обладает интеллектуальными способностями, которые могут быть востребованы к политике. Судя по всему, нынешняя власть считает, что набор от генералов до юмористов гораздо лучше соответствует сегодняшнему политическому контексту.

Страна дошла до такого этапа общественно-политического развития, когда можно либо продвигаться вперед, как курица с оторванной головой, бегая но двору в поисках какого-то выхода, либо оглянуться назад и попытаться понять, что вообще происходило в России в последние годы. Создается такое впечатление, что все сознательно избегают второго варианта. Потому что результаты могут оказаться достаточно неприглядными, противоречащими сложившейся мифологии.

Вообще всем известно, что политический процесс во многом базируется на мифологии. Многие события воспринимаются нами через призму сознания большинства. За короткое время успевает сложиться некий стереотип восприятия, с которым приходится сталкиваться.

Например, всем совершенно понятно, что Гайдар и Чубайс ограбили народ. Это стереотип, с которым надо бороться.

Россия, в отличие, скажем, от Западной Европы или Америки, страна мифологизированная, мифы у нас составляют основу публичной жизни. Это то, с чем реформаторы и демократы упорно не желали считаться.

- Кроме того что политический процесс предельно замифологизирован, в чем вы еще видите проблемы правых?

- 1991 год - августовский триумф, Лубянская площадь, стаскивают монумент Дзержинскому. Трудно представить, что через 9 лет страной будет управлять полковник КГБ. Причем не в результате переворота, какой-нибудь военной силы, а путем логического развития событий. Он пришел к власти с помощью законных демократических процедур: его выдвинула правящая элита, а народ голосует и будет любить сто первые четыре года. Но, я думаю, сейчас апогей любви уже проходит.

Наверное, в нас что-то произошло, если между двумя событиями - августом 1991-го и весной 2000 года - не была нарушена логика развития событий. Что-то в самом основании системы не так.

Недавно была напечатана статья, авторство которой подвергают сомнениям. По понятным причинам спорить с автором было бы не очень правильно. Тем не менее выдвигаемые тезисы так или иначе приходится обсуждать. Но перед этим, на мой взгляд, необходимо провести методологический анализ употребляемых терминов. В первую очередь определиться с тем, что такое "либерализм".

Мы постоянно употребляем некоторые слова, забывая при этом, что в России они имеют несколько иной смысл. В конце 80-х годов в СССР было деление на правых и левых, при том, что оно принципиально противоречило принятому на Западе. У нас правыми консерваторами были Лигачев и Язов, а левыми либералами - Афанасьев, Старовойтова и Каспаров.

Позже появились либерал-реформаторы. И за 9 лет, с 1991 по 2000 год, почему-то все эти понятия в глазах народа, электората, оказались скомпрометированы. В России своего рода Зазеркалье, в котором мифы складываются гораздо легче. Па мой взгляд, это самое интересное. Проблема сегодняшнего демократического движения, всех тех, кто хочет видеть Россию нормальной цивилизованной страной, в том, что большинство населения в своем сознании связывает все беды с понятиями "либерализм", "демократия", "реформы". Хотя, на мой взгляд, прямой причинно-следственной связи здесь нет. Но это произошло и связано, в первую очередь, с ограниченностью демократических реформ и тех людей, которые эти преобразования в тот момент представляли.

- Сегодняшние лидеры, на ваш взгляд, чем-то отличаются от тех, что были несколько лет назад?

- Я попытался оценить наших реформаторов. На мой взгляд, очень важный критерий - как тот или иной политический лидер шел "наверх". Было два пути - один через кабинет, второй - через улицу. Если мы попытаемся проанализировать, то поймем, что все кабинетные реформаторы оставались ограниченными в своих преобразованиях, чурались народа. Они проводили очень важные реформы, но не ориентировались в политических реалиях России, и реакция населения их волновала постольку поскольку. В принципе, все правительство Гайдара пришло к Ельцину через кабинет Бурбулиса. Хорошо или плохо это, в данном случае я не комментирую. Но очень важно понимать, что это делает власть ограниченной. Поэтому в 1992-1993 годах, имея мощные рычаги управления и финансовые ресурсы, ничего не было сделано.

- Именно поэтому они не получили в 1993 году, и по большому счету в декабре 2003 года, поддержку населения...

- Ничего не было сделано для того, чтобы создать социальную базу демократического движения. Я очень хорошо помню предвыборную кампанию "Демвыбора" в 1993 году. Тогда некоторые министры отсутствие своего диалога с избирателями объясняли какими-то планами по проработке пенсионного законодательства. Я говорю им: "До выборов осталось 12 дней, уходите в отпуск и езжайте в регионы". Мне отвечали, что нет времени. "В таком случае после выборов уйдете в бессрочный...". В демократическом обществе действует взаимообратная связь - людям необходимо объяснять, что происходит вокруг. Такого желания не было. Оно возникнет потом, когда от власти всех отодвинут. Но именно в тот момент начали формироваться стереотипы.

1991 год, потом 1998-й, на мой взгляд, являются знаковыми, потому что номенклатурная власть в России инстинктивно (или же это был чей-то гениальный заговор) провела комбинацию подмены. Два дефолта: первый советский - 1991 и - начало 1992 года, второй - период ельцинской олигархии. Оба этих события списали на реформаторов: кто был у власти - Гайдар и Кириенко. В общественном сознании уже зафиксировано - ответственность лежит на них.

Более того, 99% тех, кто обогатился за прошедшие годы, никакого отношения к либерализму не имеют. Например, из 89 российских губернаторов, пожалуй, в определенные этапы только Федоров и Титов, может, еще Прусак имели какое-то отношение к реформам и демократическому движению. Это капля в море. Поэтому говорить о том, что либеральная идея в России доминировала, даже лишь в какой-то небольшой промежуток времени, было бы неверно. Правильнее говорить о другом: идеи и конкретные люди очень грамотно использовались властью для того, чтобы создавать определенные мифы.

В 1991-1992 годах необходимы были энергичные действия, в противном случае страна бы просто обанкротилась и развалилась на части. Правительство Гайдара предотвратило подобный поворот событий. Честь и хвала ему за это. Но они остановились даже не на полпути, а так и не разрушив основы номенклатурного государства. Это, на мой взгляд, принципиальный вопрос, в решение которого упираются все наши так называемые реформы.

Да, исчезла Компартия как движущая сила общества, перестала существовать монополия на власть. Тем не менее в некоторых регионах главы советской власти и секретари обкомов партии на своих кабинетах просто сменили вывеску, оставшись при этом руководителями. Суть номенклатурного государства не изменилась, в стране по-прежнему действует телефонное право, в большинстве случаев законы никого не интересуют - у кого больше сил и возможностей, тот и будет распоряжаться. Реформаторы не то что не смогли изменить - они не покусились на это. Такая возможность была. Я прекрасно помню дебаты в 1990-1991 годах, когда спорили - поддерживать Ельцина безоговорочно или все-таки ставить какие-то условия. Условия не были предъявлены, к власти пришла более продвинутая, адекватная новым реалиям номенклатура, которая уже знала, что есть западные банки, что можно проводить отпуск не на государственной даче где-нибудь на Черном море, а иметь собственность в Каннах. Советское чиновничество управляло, но не владело, российское - и управляет, и владеет. Это качественное различие. По существу, вот эта либеральная революция начала 90-х годов просто создала новый класс, который тем не менее не собирался отказываться от старого способа управления страной. С одной стороны, это плохо. Потому что эти люди так просто, как в 1991 году, власть не отдадут. Они вкусили ее плоды, и той аллергии на кровь, которая была у Политбюро, у них нет. С другой стороны, положительный момент заключается в том, что, в отличие от старого советского чиновничества, действия нового ограничены - деньги находятся в западных банках. Можно устраивать истерики в Госдуме, гнуть пальцы, но деньги "там", собственность "там", футбольные клубы "там", яхты "там". Это и есть та цепь, которая сдерживает государство от резких движений. Установился своего рода баланс. Очень хочется послать всех к черту, но не получается.

Оценка даже небольших, но очень значимых для российской демократии событий далека от реальности тех дней. Не было приложено усилий для того, чтобы объяснить соотечественникам, что происходило. Даже октябрь 1993 года, ключевой момент российской истории, был сдан без борьбы. Недавно было 10-летие тех событий. В прессе, посвященной этой дате, сквозило едва ли не покаяние.

На самом деле это был эпизод гражданской войны, но впервые в истории России победившая сторона не рубила головы, не было вынесено ни одного приговора. И это выдающаяся заслуга Ельцина и его правительства. Россия отказалась от использования традиционных методов. И несмотря на это октябрь 1993 года тоже вменяется в вину либералам. Заметьте, все, что имеет негативный оттенок, очень грамотно было связано с реформами и демократами. Хотя совершенно очевидно, что реформаторское правительство полноценной властью не обладало, кроме, пожалуй, 1992 года. Согласитесь, трудно заподозрить Виктора Степановича Черномырдина в приверженности либеральным идеям.

- Политологи отмечают, что нынешнюю Россию можно охарактеризовать как страну с управляемой демократией. В этом смысле есть отличия в стилях правления Бориса Ельцина и Владимира Путина?

- При Ельцине тоже была управляемая демократия. Другое дело, что ее было меньше. Потом тенденция начала меняться. Желание контролировать процесс было и у первого президента. Возможностей не было. Все-таки важно, что сам Борис Ельцин своей властью был обязан демократическому движению. Он и сам прекрасно это понимал, поэтому все попытки столкнуть его в русло авторитаризма проваливались. В 1999 году произошел окончательный откат - к власти пришел человек, который народу вообще ничем не обязан. В 1997 году его фамилию никто не знал, а через два года он стал высшим должностным лицом в государстве. А у нас говорят: Америка - страна больших возможностей! Вы где-нибудь видели, чтобы безработный через несколько лет становился президентом? Владимир Путин после отставки Собчака и 1997 году несколько месяцев не работал. Ясно, что обществу, демократическому движению он ничем обязан не был. И это, на мой взгляд, липший раз свидетельствует о том, что способ управления в России в 1991 году не изменился.

- Политологи говорят, что Путин - президент статус-кво. Более того, в обществе присутствует мнение, что именно благодаря нынешнему президенту и в экономике, и в политике появилась некоторая стабильность....

- Давайте снова проведем анализ термина. Что такое "статус-кво"? Это крайне ненадежное положение. В России это положение базируется на большом количестве внешних факторов, находящихся вне контроля российской номенклатуры. Поэтому говорить сегодня о стабильности путинского режима, мне кажется, было бы неверно. Конечно, сегодня нельзя еще утверждать, что народ перестал воспринимать Путина как гаранта всех успехов, тем не менее апогей уже достигнут. Дальше что-то должно происходить, что - я не знаю. Моя интуиция подсказывает, что события будут развиваться по сценарию политологов из Кремля. В какой-то степени это инстинктивное ощущение и послужило движущей силой создания Комитета-2008.

- Получается, политическая организация зарождалась спонтанно?

- Как многие вещи в смутное время, все произошло совершенно неожиданно. 12 января мне позвонили от Бори Немцова, пригласили на встречу. Мы говорили о разном: что делать на президентских выборах, поддерживать ли Иру Хакамаду.

Однако в самом начале костяк комитета составляли журналисты - Пархоменко, Шендерович, Гольц, Муратов, Латынина. Потом мы начали разрастаться - Володя Буковский, Елена Боннер, Георгий Сатаров, Александр Яковлев.

Сейчас мы заинтересованы в том, чтобы состав комитета изменялся качественно. Для того чтобы принять нового члена, необходимо, чтобы две трети списочного состава проголосовали "за". Это пока спасает комитет от разрастания. Желающих много, но не все проходят этот заградительный барьер.

Интересно, что комитету еще не исполнилось и трех месяцев, а произошло уже немало событий. Мнением комитета уже стали интересоваться. Сейчас мы должны решить вопрос своего дальнейшего развития. Скорее всего, комитет будет пытаться трансформироваться в своего рода площадку, на которой демократические организации в 2007-2008 годах наконец смогли бы выступить единой политической силой. Наверное, это мечта или даже утопия, но, на мой взгляд, другого пути у нас нет. Слушать Жириновского, который кричит, что весь наш избиратель живет в Нью-Йорке, мне неприятно. Мне все-таки кажется, что нас в России 20 %, а по сегодняшней Госдуме этого не скажешь.

- В ваших словах чувствуется желание "обнулить" и начать все сначала. Однако в составе комитета встречаются люди, которые уже скомпрометировали себя политической деятельностью. Может ли это вам помешать?

- На самом деле это вопрос политической целесообразности. Сегодня попытка создать широкое объединение невозможна без участия каких-то лидеров. Есть Боря Немцов, есть Чубайс. Ясно, что он две трети голосов никогда не наберет. Кроме того, Анатолий Борисович никогда не подпишет нашу декларацию, которая явно направлена против путинского режима.

Вообще придется как-то договариваться, формировать ту саму платформу, которая может объединить разные политические силы. Задача, как я уже сказал, объединить те самые 20% наших потенциальных сторонников. Эта работа, безусловно, будет требовать подключения и тех людей, которые,

как вы сказали, в той или иной степени себя скомпрометировали, по готовы начинать с нуля. Не все, естественно. Я полагаю, что этот процесс "выметет" очень большую часть демократической элиты.

- До декабря 2003 года либералы почему-то не говорили о том, что либерализма в России нет. Заговорили именно после поражения...

- В России реальных либералов не было. Были люди, которые играли по кремлевским правилам. Это была кремлевская оппозиция, которая не могла выйти за расставленные предусмотрительно флажки. У Явлинского свободы маневра было чуть больше, чем у Чубайса. Тем не менее все они играли по одним правилам. Сегодня стало понятно, что модель, сформировавшаяся в 1993 году при Ельцине и достигла своего апогея при Путине, не работает. Обвал в декабре 2003 года связан как раз с тем, что никаких либералов не было. Потенциальный избиратель не мог идентифицировать их как своих представителей. Все правые были более прогрессивной частью кремлевской партии. Мне кажется, что сегодня речь идет не о том, чтобы как-то трансформироваться, а о том, чтобы просто создать. Сформировать ту реальную оппозицию, представляющую интересы тех, кому нынешняя власть не нравится.

- Все шахматисты - психологи. Когда садишься за шахматную доску с человеком, уже по поведению можно судить, насколько это сильный игрок. Как вы считаете, Путин сильный и уверенный в своих силах игрок?

- На этот вопрос довольно сложно ответить. Именно потому, что я, как шахматист, привык оценивать соперника, который находится в равных со мной условиях. Путин - фигура не самостоятельная. Он ни разу не участвовал в настоящей борьбе. Это в какой-то мере напоминает мое противостояние с Карповым. Но Карпов, пользуясь поддержкой системы, был и великим шахматистом.

Путину довольно сложно давать какую-то характеристику - он ни разу не участвовал в нормальных выборах. Были назначения. Вспомните ту ночь 26 марта 2000 года, когда счетчик остановился на цифре около 47%, а потом вдруг, презрев все математические вероятности, все законы больших чисел, рванул на 52%. Все это приняли: "Так будет лучше. Так будет целесообразнее".

Говорить о способности политика маневрировать, принимать какие-то решения можно только тогда, когда есть достаточный материал о его реакции в кризисной ситуации. Что-то более конкретное можно будет говорить после того, когда цены на нефть хотя бы в течение месяца будут на уровне $ 15 за баррель.  

Михаил НЕСТЕРЕНКО, Ижевск. "Деловая репутация", № 16, 11.05.2004.