Состояние рынка труда принято оценивать с помощью таких параметров как уровень безработицы, показатель мобильности рабочей силы, активность профсоюзных организаций, а также уровень заработной платы в той или иной отрасли или регионе. Экономические перемены, произошедшие в России с начала 90-х, в значительной степени отразились на всех этих показателях, что собственно не выделяют нашу страну на фоне других стран с переходной экономикой. Однако именно особенности культурного и политического характера российской действительности позволили предотвратить социальный взрыв, связанный с массовой безработицей, который многие пророчили в начале экономических реформ. О проблемах российского рынка труда и безработицы в переходный период на очередном семинаре Клуба региональной журналистики в Москве рассказал ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Капелюшников Ростислав Исаакович.

Кого считать безработным?

Согласно стандартному определению, которое принято во всех странах, включая нашу страну, безработным считается человек, который, во-первых, не имеет работу. Во-вторых, ищет ее, то есть предпринимает конкретные шаги к тому, чтобы ее найти. Он обращается к работодателям, дает объявления, спрашивает друзей и знакомых. И так далее. В-третьих, это человек, который готов приступить к работе. Например, студент, который находится на последнем курсе ВУЗа и ищет работу для последующего трудоустройства, не является безработным. Человек, который, в принципе, способен приступить к работе, но она ему не нужна, тоже не является безработным. Именно так Госкомстат измеряет безработицу в нашей стране, начиная с 1992 года. Ее уровень в последние годы колеблется вокруг отметки 8%. Другой показатель безработицы - регистрируемая безработица. Она значительно ниже общей безработицы и составляет в среднем по стране 2.3%.

Исходя из этих цифр, проблема безработицы в России не стоит, и никогда не стояла. Вместе с тем перед началом реформы делались предсказания, согласно которым безработица в России будет достигать 25%-50%. Причем, в продуцировании таких апокалипсических ожиданий сходились буквально все. Реформаторы понимали, что рыночная экономика предполагает наличие людей, теряющих работу. Они считали, что, конечно же, безработица в России будет высокой, учитывая те диспропорции, те структурные проблемы, которые были накоплены в предыдущий период. Критики правительства говорили, что безработица в России будет заоблачной, потому что они были совершенно против того, что предпринималось. Службы занятости из года в год делали прогнозы о том, что безработица в России будет только возрастать. Масло в огонь подливали и средства массовой информации, которые транслировали все это ужасы на общество в целом. Независимо оттого, что реально происходило на рынке труда, ожидания и страх, что безработица в России может достичь очень высокой отметки, что человека в любой момент могут уволить, сопровождал людей на протяжении всех реформ 90-х годов.

Россия - страна особенная.

Первая особенность российского рынка труда связана с сильнейшим разрывом между падением производства (около 40 %) и уровнем занятости (15%) в России в первые годы реформ, что в первую очередь отразилось на снижении производительности труда - основного фактора конкурентоспособности продукции на внутреннем и мировом рынке. Подобный разрыв был характерен еще для ряда стран с переходной экономикой, например Украины и Румынии. А вот для большинства стран Балтии и центральной и восточной Европы эта проблема не стояла, поскольку там динамика падения занятости следовала за динамикой падения валового внутреннего продукта.

Другая важная особенность - это низкий уровень регистрируемой общей безработицы на протяжении всего переходного периода. Динамика общей безработицы в России была плавной, без резких скачков. Она превысила десяти процентную отметку только в 1997 году. То есть, на пятом году реформ. Тогда как в большинстве других стран такие высокие показатели достигались моментально. Пик безработицы в России был достигнут в самом начале 1999 года, когда она превысила отметку в 14%. Но, после этого она круто пошла вниз. Такого не было ни в одной другой переходной экономике. Если мы посмотрим, как обстоят дела на данный момент, то окажется, что Россия с точки зрения уровня безработицы является одной из самых благополучных стран постсоциалистического ареала.

По показателю доли длительных безработных Россия тоже выглядит лучше других стран с переходной экономикой. Длительные безработные, это лица, которые ищут и не могут найти работу больше года. В России это примерно треть всех безработных, а в странах центральной и восточной Европы это, как правило, 50-60%. Поэтому, средняя продолжительность безработицы в России, это 8-9 месяцев, а, например, на Украине это 20 месяцев. То есть, безработица в России не только в среднем ниже, чем в других переходных экономиках, но и не является столь хронической.

Судя по показателям движения рабочей силы российский рынок труда вел себя весьма и весьма нетипично. Даже в самые худшие годы валовой коэффициент оборота рабочей силы (сумма коэффициентов найма и выбытия) приближался к 50 %. Причем столь высокий показатель оборота объяснялся не только высоким уровнем выбытия, но и найма работников (до 20%). Это совершенно не увязывается с общепринятой практикой экономического поведений менеджмента предприятий, поскольку в периоды наибольшего кризиса отток рабочей силы в них обычно максимальный.

Забастовочная деятельность на российском рынке труда также имеет ряд особенностей. Если в странах с развитой экономикой работники бастуют против работодателей, требуя повышения заработной платы или улучшения условий труда, то в нашей стране, как правило, требования работников ограничиваются погашением задолженности по зарплате, причем эти требования предъявляются исключительно к центральным властям. Как только проблема задолженности по заработной плате потеряла свою остроту, забастовки в России исчезли, как класс.

Почему заработная плата падала быстрее занятости?

На фоне плавных темпов падения занятости динамика реальной заработной платы в России выглядела просто катастрофически. Согласно официальным оценкам Госкомстата реальная заработная плата за годы реформ упала более чем на 60%. Причем, это падение было осуществлено в три прыжка. Первый прыжок вниз в январе 1992 года был связан с либерализацией цен. Второй прыжок на стыке 1994 и 1995 годов был связан с так называемым черным вторником, то есть, кризисом на финансовых рынках. А в третий раз реальная заработная плата упала из-за дефолта 1998 года. Как видим, все три падения были связаны с резкими макроэкономическими шоками в российской экономике.

Объяснение столь высокой гибкости заработной платы кроется в особенностях регулирования рынка труда, или в некоторых случаях, в его отсутствии. Во-первых, в России не было никаких жестких механизмов индексации, поэтому в периоды высокой инфляции можно было легко снижать реальную заработную плату, просто повышая денежную заработную плату в меньшей пропорции, чем росли цены. Во-вторых, в России по традиции очень большое место в структуре общих заработков занимают различные компенсационные выплаты (премии, поощрительные выплаты разного рода и т.д.). Их доля может достигать 20-25% в совокупном заработке человека. Естественно, что этот элемент вознаграждения в значительной мере зависит от решения менеджмента и от текущего экономического положения на предприятии.

В обход формальных правил.

В России на протяжении всех реформ существовали неформальные способы приспособления на рынке труда. Это вынужденная неполная занятость в виде административных отпусков либо в виде работы неполное рабочее время по инициативе администрации, а также невыплаты заработной платы. В самые кризисные годы до четверти всего персонала предприятий в течение года могло проходить через состояние вынужденной неполной занятости. Обычно это состояние было очень коротким, но в течение года оно могло касаться значительной части работников. В самый критический период, пост дефолтный, 75% всех работающих в России имели задолженность по заработной плате. Согласно данным Госкомстата теневая заработная плата составляла примерно половину от официальной заработной платы. Другим уникальным явлением была и остается работа людей на приусадебных участках. В летние месяцы такая занятость может достигать до 40 % от всего работающего населения страны.

Вообще если характеризовать российский рынок с точки зрения законов и норм, с помощью которых он регулируется, то в этом плане мы - одна из самых зарегулированных стран с переходной экономикой. По уровню компенсации заработка безработным и по продолжительности выплаты пособий по безработице Россия опережала страны восточной и центральной Европы. Кроме того, в отличие от многих стран мира, в нашей стране формально практически все категории работников имели право на регистрацию и получение пособия по безработице, что создавало для них дополнительные стимулы к регистрации на бирже труда. Однако низкий уровень регистрируемой безработицы в годы реформ свидетельствует об обратном - люди неохотно пользовались этой возможностью.

В России существовали и до сих пор существуют очень жесткие нормы, которые ограничивают регулирование продолжительности рабочего времени. Законодательный минимум на количество сверхурочных часов составляет 120 часов в год. Также формально работодатели не имеют право отправлять работников в вынужденные неоплачиваемые отпуска. Та гибкость рабочего времени, которая наблюдалась в России в 90-е годы, на этом фоне выглядит очень странно. К этому добавлялись резкие ограничения на нестандартные трудовые контракты. То есть, до принятия нового трудового кодекса в России практически невозможно было использовать срочные трудовые контракты, то есть, заключать трудовой договор на определенный срок.

Вызывает недоумение и тот факт, что, несмотря на значительные издержки, связанные с наймом и увольнением рабочей силы, в годы реформ наблюдался высокий показатель оборота рабочей силы, о чем уже говорилось ранее. Дело в том, что согласно действующему законодательству при увольнении работника по сокращению штатов работодатель должен был оплатить ему три месячных заработка в качестве компенсации. Учитывая, что предупредить человека об увольнении необходимо было за два месяца, издержки увольнения составляли до пяти месячных окладов, поскольку человек начинал активно искать работу и особо не напрягался на старом месте работы. К тому же, если ожидалось массовое увольнение работников, необходимо было предупреждать службу занятости и согласовывать эти вопросы с профсоюзами, которые фактически обладали правом вето. Все это означает, что при таких высоких издержках на увольнение, предприятия должны быть исключительно осторожны при найме новых работников, однако на практике этого не произошло.

Оказывается, что с нормативной точки зрения российский рынок труда являет полную противоположность тому, что он собой представляет с фактической точки зрения. Но с другой стороны, именно такое устройство российского рынка труда, фактическая гибкость при нормативной зарегулированности, оказались важным ресурсом адаптации в кризисные 90-е годы. Именно по этой причине предсказания об очень высоком уровне безработицы и возможности социального взрыва в нашей стране не оправдались.

Однако нет уверенности, что подобное устройство рынка труда является хорошим в долгосрочной перспективе, и может служить проводником экономического роста. У нее есть весьма существенные негативные последствия. Фактически, такая модель ведет к пренебрежению к одному из фундаментальных институтов рыночной экономики, к институту контракта. Это сокращает горизонт планирования. Трудовые отношения начинают строиться на короткую перспективу. Люди не накапливают специфический человеческий капитал, который имеет ценность в рамках данного предприятия. Они часто переходят с одной работы на другую. Снижается производительность труда и т.д.

Для того чтобы реформировать сложившуюся модель рынка труда, нужно двигаться двумя встречными путями. С одной стороны нужно ослаблять законодательные рамки. С другой стороны, делать более эффективными механизмы, которые бы могли обеспечивать выполнение этих более легких правил игры с тем, чтобы гибкость ради выживания, которую реально выработал российский рынок труда в 90-е годы, сменилась просто гибкостью.  

Виктория КОКОРИЧ, Новосибирск. "Эпиграф", №27, 17.07.2004.