С момента нашей встречи в Клубе региональной журналистики “Из первых уст” с известным предпринимателем, вице-президентом РСПП, председателем совета директоров компании “Объединенные машиностроительные заводы” Кахой Бендукидзе прошло несколько месяцев. Каха Автандилович уже не российский бизнесмен, а министр экономики Грузии. Тем не менее Каха не выходил у меня из головы. Надеюсь, читатель поймет, почему.

Он не стал читать умную лекцию, а предложил поиграть в игру.

– Вы можете задать любой вопрос. Преамбула: я ночами не сплю, все думаю, мучаюсь, но не нахожу ответа. А дальше следует вопрос.

Журналисты в игру включились охотно. Посыпались вопросы об олигархах, о социальной ответственности бизнеса... Вопросы, которые крупному промышленнику и даже где-то олигарху, были близки и понятны. Но в Бендукидзе вдруг проснулся Станиславский:

– Вас волнует судьба олигарха? Из-за этого не спите по ночам? Не верю!!!

– Какой будет курс доллара?

– Да хрен его знает. Это предсказание, оно не относится к области познания.

– Я не буду говорить, что меня на самом деле мучает…

– Тогда и не спрашивайте. Вы проехали несколько тысяч километров, я отложил какие-то важные встречи, так зачем нам с вами беседовать на темы, которые мне неинтересны и вас тоже не мучают? Если вы думаете, что сильно отличаетесь от власть держащих или от бизнесменов, крупных, мелких, средних и промежуточных, – это неверно. Умение управлять, как вообще умение что-то делать, во многом связано со способностью выделять главный вопрос среди второстепенных. В экономике есть принцип оптимальности: за меньшую часть времени делается больше дел, а за оставшуюся большую часть времени делается меньше дел. Так устроена жизнь, что есть масса ненужных вопросов. И государственное управление тоже очень часто состоит из поисков ответов на совершенно ненужные вопросы, тем самым происходит выхолащивание, истощаются силы общества.

Так продолжалось довольно долго, пока один парень не сказал:

– Вообще-то я раньше об этом не думал. И не уверен, что вы знаете ответ. Но у меня четыре месяца назад родился сын, и теперь по ночам меня мучает вопрос –смогу ли я сделать его жизнь счастливой? Будет ли он чувствовать себя свободным? В какой стране ему жить через 20 лет?

Каха расцвел:

– Вот этот вопрос мне кажется существенным. Согласны, что он может тревожить по ночам?

Что будет через 20 лет в России? Вопрос, ответ на который не знает никто, и в этом его ценность. Как узнать ответ? Прожить 20 лет. Как? Один путь – это когда есть дяди и тети, которые гораздо лучше нас знают, что нам нужно, они будут нас учить, наказывать и вести к лучшему будущему. Второй путь – мы сами должны определить, как именно хотим жить. Это совершенно разные философии развития общества. Более того, существует теория, что вторая модель для России категорически неприемлема. Этот миф поддерживается из века в век, в него верят многие: от президента до журналиста. Миф об особенной дефективности русского народа, которому свобода выбора не нужна, его, дескать, надо держать в ежовых рукавицах.

Эта гипотеза имеет несколько обоснований, и одно из них, самое известное, заключается в теории, что русский народ никогда не знал свободы и не умеет своей судьбой сам распоряжаться. Все время идут ссылки на крепостное право, а также на какие-то особенности русской души. Я человек не русский, мне со стороны виднее. Поверьте, вы такие же, как и все остальные. Это первое. Второе, никакого специального гена рабства в русской душе нет, и русская литература, которая тоже считается существенной частью российской идентичности, скорее проповедует идеалы свободы, чем рабства. Проведем простой исторический анализ. Все знают: пятая часть населения страны живет за Уралом, где крепостного права не было вообще. Так что откуда в Сибири такое желание жить в рабстве при том, что никогда в нем не жили, не понятно. И считать, что все люди делятся на людей русских и остальных, это – извините. Я просто уважаю точные знания и такого допустить не могу. Считаете ли вы, что есть люди, которые (не путем божественного промысла) точно знают, что будет через 20 лет? Нет таких людей. А раз никто не знает, никто и не может говорить, как жить другим. Потому что единственный способ действовать правильно – действовать на свой страх и риск. И самому отвечать за свои поступки. История показала, что когда все люди свободны, они точно найдут более хорошее решение, чем когда часть из них не свободна. К сожалению, у нас в стране сложилась неправильная интерпретация, будто свобода – это вседозволенность одних и бесправие других. Свобода – это свобода всех. Если все свободны, то соответственно необходимо самоограничение. Свобода означает свободу жить в обществе и соблюдать законы, которые свободные люди сами для себя установили. Как? Есть, опять же, дядечки, которые устанавливают эти правила. Или эти правила устанавливаем мы. Русские презирают американцев за стукачество, хотя для простого американца написать жалобу на соседа, если тот нарушает порядок, – гражданский долг. Жители Швейцарии по каждому случаю референдумы проводят, потому что они дорожат законами, которые сами для себя установили, но с уважением относятся к мнению любого. В России ситуация другая, и в этом смысле мы еще не свободны. У нас общество состоит из народа и начальников. Начальник устанавливает законы, а народ пытается их обмануть. Как нам преодолеть вот этот комплекс разделенности? Это непростая задача, и, к сожалению, требует многих лет. Те, кто у власти, могут этому либо способствовать, либо мешать. Чем больше человеку дают свободы, тем быстрее он учится этой свободой распоряжаться, тем быстрее идет прогресс. Для меня есть простой индикатор, который говорит мне о состоянии нашего общества: когда люди перестанут писать в подъездах – это значит, мы достигли очень большого успеха в деле свободы и познания правил совместной жизни свободных людей. У меня даже была такая шуточная идея – ввести избирательный ценз. Заходит избирательная комиссия в подъезд, углы обоссаны – вычеркивают весь подъезд из списка избирателей. Меня бы, конечно, камнями закидали, но если люди не умеют, извините, не ссать в подъезде, как они могут президента выбирать?

Скажите, уважаемые женщины, умеет кто-нибудь из вас хорошо печь пирожки? Представьте себе, что по каким-то причинам вам больше не хочется быть журналисткой. Сможете ли вы без особых сложностей и абсолютно легально зарабатывать этим на жизнь? Не сможете. Пока вы не скажете, что это элементарно (пошел, купил какой-то талончик, печешь себе пирожки, продаешь, и ты уже с государством рассчитался), российская экономика не будет считаться свободной и эффективной. Простой и понятный критерий. Каждые полгода примеряйте его к родному городу, и когда он сработает, сможете написать статью: с сегодняшнего дня российская экономика свободная.

У Ильфа и Петрова был такой мастер Безенчук, который говорил, что радио уже изобрели, а счастья все нет. Почему у нас в стране частная собственность есть, деньги есть, налоги вроде не такие дикие, почему радио есть, а счастья нет? Почему нельзя пирожки печь? Потому что, если вы надумаете печь пирожки, к вам сразу придет санэпидемстанция, а если вы с ней договоритесь, то придут бандиты. В той или иной форме, либо в форме, либо без формы, но придут.

И вариантов, что не придут, не будет еще долго, потому что для этого потребуется грандиозное разрушение огромной, но ненужной части государственного аппарата. Определить, что именно не нужно, очень просто: если государева служба общественно-полезного продукта не производит или производит его мало, по сравнению с возмущением, что она вызывает в обществе, то от нее можно отказаться. Ликвидировали же налоговую полицию, и ничего не случилось. Бюджет не рухнул.

В этом и заключается мой рецепт реформ: если вещь не работает, у вас нет денег ее починить, то выбросьте ее и не жалейте. В России огромное количество институтов, которые не создают блага, при этом у власти нет ни политической воли, ни финансовых средств, чтобы их наладить. А государственные институты как консервы: если открыли – либо должны сразу употребить, либо протухнет. Нельзя иметь государственную службу, которая не работает, потому что она не только сама протухает, но еще своими миазмами гнилыми заражает все вокруг.

А армия важна? Страны без армии не бывает, даже у Ватикана есть своя. У кого из вас есть дети призывного возраста и вы мечтаете, чтобы они пошли служить в армию? Ну а как может страна защищать себя, если у нее армия, в которой граждане мечтают не служить? Это означает глубочайший дефект общества. Далее – это наша с вами персональная безопасность. Я являюсь сторонником свободного использования оружия, потому что не вижу сил, которые смогут организовать мою защиту. И этим мы отличаемся от цивилизованных стран, где свободное ношение оружия – это признак свободы, а запрет на его ношение – это признак безопасности.

Сейчас у нас в голове каша, мы не знаем, что правильно, что нет. И я очень много лет, поверьте, мучался и искал ответы на эти вопросы. А вдруг есть какие-то очень умные люди, которые знают, как мне жить. Потом понял, что, к сожалению таких людей нет или есть, но не хотят брать на себя ответственность за мои действия.

Думаю, через 20 лет Россия будет процветающей страной. Потому что, если не будет свободы, мы не сможем пирожки печь. Если мы не сможем печь пирожки, мы никогда не станем богатыми. А если мы не станем богатыми, мы всегда будем бедными. Но мы не сможем быть одновременно бедными, хорошо вооруженными и конкурентоспособными. И для того, чтобы ответить на вопрос о вашем сыне, надо сначала выбрать. Более того, нельзя просто сказать: “мы хотим” или “мы не хотим”. Ответить можно только действиями, потому что в Священном Писании сказано, что не по словам суди, а по делам.  

Ольга ПРОТАСОВА, Саратов «Неделя области» 28.07.2004