Общая картина российской экономики складывается из множества региональных фрагментов. Насколько сильна поляризация между субъектами федерации, между центром и периферией в каждом регионе? Эффективны ли попытки "подтянуть" уровень жизни в отстающих регионах?

Наталья Зубаревич, директор региональных программ Независимого института социальной политики/

Наследство важнее политики

Часто можно слышать, что все успехи или неудачи региона приписывают губернатору. Но политика местных властей не может быть главным, определяющим фактором регионального развития, ее возможности весьма ограничены.

Каждый регион в начале 90-х вступил в переходный период со своим "багажом" и был вынужден ориентироваться на то, что имеет (географическое положение, ресурсы, отраслевая структура, степень освоенности территории, демографическая ситуация, социокультурные особенности). При снижении регулирующей роли государства значение вышеназванных унаследованных факторов резко возросло, и в этом коридоре возможностей политика местной власти может лишь слегка подправить или подпортить сложившуюся ситуацию.

Некоторые отрасли в 90-е годы "рухнули" так, что восстановлению не подлежат, и если в регионе они были отраслями специализации, ни один губернатор, каким бы замечательным он ни был, преодолеть неблагоприятную ситуацию уже не мог. Поэтому среди аутсайдеров сегодня не только некоторые национальные автономные округа, но также Ивановская, Амурская, Читинская области. Рост отраслей после дефолта тоже происходил по-разному: регионы с нефтяной промышленностью и черной металлургией оказались в преимущественном положении.

Если проанализировать данные за весь переходный период (а это без малого 15 лет), то мы увидим, что экономический рост только усилил поляризацию регионов: лидеры наращивали преимущества, аутсайдеры отставали от них все больше. Если в 1997 г., до дефолта, на десятку регионов-лидеров приходилось около 45% объемов промышленного производства, то в 2002 г. - уже 53%.

Связь с миром

Для оценки влияния на российские регионы процессов глобализации обычно используют четыре базовых параметра: объем прямых иностранных инвестиций, включенность в мировую торговлю (экспорт и импорт), распространение современных сетевых форм связи (интернет, сотовая связь), развитие мировых городов. Сразу хочу заметить, что в России нет глобальных городов, влияние которых распространялось бы на всю мировую экономику. Москва может претендовать лишь на роль города макрозоны СНГ, но не более того.

Сегодня Москва вместе с Московской областью получает около половины всех прямых иностранных инвестиций, направленных в Россию. Но если учесть, что до дефолта на столицу приходилось более 60% инвестиций, то определенные подвижки уже есть. В настоящее время помимо нефтедобывающего производства инвесторов все чаще привлекают крупнейшие города и приграничные портовые регионы.

Если мы проанализируем распределение экспорта и импорта по регионам России, то снова увидим явные центр-периферийные различия. Крупнейшим экспортером является Москва (26% объема экспорта страны). Если выражаться точнее - через Москву, через штаб-квартиры производящих компаний оформляется 26% всего экспорта, а значит, и доходы в значительной степени "перепадают" столице. В целом же, на десять регионов-лидеров приходится две трети российского экспорта. Концентрация импорта еще сильнее: Москва и Санкт-Петербург аккумулируют более половины всего объема импорта, через них проходит основной товарный поток, а далее уже начинается редистрибьюция по всей России.

Следующий параметр - сетевые коммуникационные услуги. Сотовая связь может служить надежным индикатором - она развивается только под влиянием рыночных механизмов, и ни федеральная, ни региональная власти не могут оказать ощутимое влияние на этот сектор. По уровню развития сетевых коммуникационных услуг Москва вместе с Московской областью "ушли в отрыв", Санкт-Петербург постепенно догоняет столицу, далее следуют большие города и активно торгующие пограничные районы. Обратите внимание, среди лидеров - Томская, Новосибирская, Самарская области, где расположены крупные вузовские центры. Этот фактор очень важен: там, где выше качество населения, инновационные процессы идут быстрее, хотя по доходам на душу населения это могут быть не самые благополучные регионы.

Но проявляются и другие различия - между областным центром и периферией в каждом отдельном регионе. Средние и малые города, а тем более сельское население сегодня выпадают из глобального информационного пространства. Это касается и сотовой связи, и распространения интернета.

Где застряла модернизация

Дифференциация внутри регионов крайне устойчива, она сильнее межрегиональной и на сегодняшний день является главным барьером развития экономики. Дифференциация проявляется во всем: в состоянии рынка труда, в различии доходов, модернизации образа жизни. За переходный период региональные столицы накапливали преимущества, стягивали ресурсы, и заработная плата здесь росла значительно быстрее, чем на периферии.

Схема отношений "центр-периферия" одинакова во все времена. Любой центр, чтобы развиваться, стягивает ресурсы от периферии - только на такой основе он способен создавать инновации. Когда инновация создана и апробирована центром, она начинает проникать на периферию. Разбалансировка системы наступает тогда, когда центр чрезмерно стягивает ресурсы, и созданные на этой базе инновации очень медленно продвигаются на периферию.

Однако с конца 90-х процесс диффузии инноваций все же пошел, и его можно измерить тремя индикаторами: проникновением в регионы крупных мировых и российских торговых сетей, распространением сотовой связи и интернета.

У России есть как бы два плеча. На первом, урбанизированном, 36% населения - это жители крупных и крупнейших городов с населением от 250 тыс. человек. На втором плече - села, поселки городского типа, малые города (менее 20 тыс. жителей), где сконцентрировано 38% российского населения. Между ними - балансирующая середина. При разной конфигурации регионов более заметна или модернизирующая городская составляющая, или сельская традиционалистская.

Сегодня модернизация застряла где-то на уровне райцентров: сказывается разница в доходах, неразвитая инфраструктура и невысокий человеческий потенциал, показателями которого являются уровни дохода, образования и долголетия. Если мы пробьем эту границу, скорость распространения инноваций резко возрастет, а пока Кологрив и Урюпинск остаются символами глухой российской провинции. (Хотя здесь нужно внести поправку: совсем недавно в Урюпинске появился университет. И этому есть объяснение: бывший министр образования России Владимир Филиппов родом из Урюпинска. Так, может, стоит специально назначать министрами тех, кто родился в глубинке?)

Жить надо дольше

Ожидаемая продолжительность жизни мужчин в среднем по России составляет 58 лет. В Псковской области - 55 лет, в Тыве - 49 лет (на пять лет меньше, чем в Индии). Это не только плата за адаптацию в переходный период, но и мощный показатель немодернизированности нашего поведения и образа жизни: так мы относимся к себе. Россия до сих пор остается страной, где ценность человеческой жизни невысока.

Но есть примеры, которые вселяют оптимизм. В Ханты-Мансийском автономном округе показатель продолжительности жизни мужчин составляет 64 года, в Ямало-Ненецком - 66 лет. Климатические условия здесь хуже, чем в Центральной части России, но люди живут дольше. Почему? Если говорить цинично, когда вы получаете зарплату 00 в месяц, то уже думаете, пить вам каждый день или только в субботу вечером, чтобы быть в форме к началу рабочей недели. Вот где начинается российская модернизация - там, где нас рублем заставляют думать о своем здоровье.

Постиндустриальная экономика

Есть ли у России возможность вслед за развитыми странами двигаться в сторону постиндустриальной экономики? Есть, но она чрезвычайно локализована. Активный рост сектора услуг отмечается в федеральных городах, в Московской области и некоторых субъектах РФ с городами-миллионниками, в частности, в Нижегородской и Новосибирской областях. Здесь имеет место реальная терциализация, то есть складываются благоприятные условия для развития рынка услуг из-за концентрации населения, роста доходов и более развитого спроса.

В индустриальных районах сектор услуг развивается медленно. Регионы, которые стали поставщиками ресурсов для мирового рынка, в переходный период пережили не такой сильный спад, но платой за это стал индустриальный "флюс" структуры валового регионального продукта (ВРП) и замедление процессов сервисной модернизации экономики. Здесь формирование постиндустриальных компонентов происходит медленнее.

Есть и третья группа регионов, где доля сектора услуг достаточно высока, потому что этот сектор заместил в структуре ВРП утраченные позиции промышленности. Речь идет о наименее развитых или импортозамещающих областях, которые пережили огромный экономический спад в 1990-е годы. Этот структурный сдвиг носит кризисный характер и не является результатом модернизации экономики - у таких регионов в сфере услуг доминируют бюджетные услуги государства.

По образу и подобию динозавра

Если подводить итоги регионального развития в переходный период, то мы увидим такую картину. Во-первых, роль унаследованных факторов стала еще важнее: сейчас в России увеличивают свой социально-экономический потенциал обе столицы, крупнейшие города, городские агломерации, ресурсно-экспортные регионы и портовые зоны (пока только в европейской части страны). Во-вторых, экономические преимущества глобализации сегодня реально использует только четверть населения страны (увеличение этого показателя происходит медленно). В-третьих, дистанция между сильными и слабыми регионами и областями увеличивается. В этом направлении мы и будем развиваться два ближайшие десятилетия.

Экономическое неравенство субъектов федерации можно оценить при сравнении душевого ВРП (валового регионального продукта на душу населения) с показателем стоимости жизни в каждом регионе. Результаты сравнения у лидеров и аутсайдеров различаются в 15 раз! Но если принять количество субъектов РФ за 100% (исключая Чечню), то мы увидим, что большинство регионов занимают промежуточное положение, уровень развития их экономики примерно равен средним российским показателям. Получается, что у России, как у динозавра, маленькая голова, узкий длинный хвост и большое туловище.

Россия - "срединная" страна, и это становится еще более очевидным, если вести те же расчеты не по количеству регионов, а по численности населения. Мы обнаруживаем, что достаточно большая доля населения (более 60%) живет в благополучных или относительно благополучных регионах. И только 10% населения проживают в неблагополучных регионах.

Если посмотреть на социальное развитие территорий, мы получим аналогичную картину. Основная часть населения находится в том самом "туловище динозавра" - это касается показателей безработицы, доходов на душу населения, уровня бедности и продолжительности жизни. Такое распределение очень стабильно, оно колеблется только под воздействием внешних экономических шоков, а потом возвращается в прежнее положение. "Голова динозавра" смотрит все дальше, а "туловище" остается малоподвижно.

Создать точки роста

"Хвосту" помогают, но как именно осуществляется государственная поддержка - отдельный разговор. Объемы помощи огромны, они формируют более половины, а иногда и до 80% бюджетов отстающих регионов. Но несмотря на все усилия, разрыв между богатыми и бедными субъектами РФ не сокращается. Доходный бизнес, доходные рабочие места по-прежнему концентрируются на самых благоприятных территориях.

Более того, простое перераспределение средств дает обратный эффект. Получив помощь от государства, аутсайдеры получают возможность увеличить душевые расходы бюджета, которые порой превышают аналогичные расходы в срединных регионах. Ведь это даровые, не заработанные средства! Выравнивание без стимулирования развития не способствует экономическому росту: получается, что слабым быть выгодно. Те регионы, которые пытались улучшить свои условия, все, что зарабатывали, вынуждены были отдавать федеральному центру, и модернизирующий эффект стал снижаться.

Та же самая схема распределения воспроизводится теперь "этажом ниже", на уровне региональных властей. За последние годы произошла чрезвычайная централизация финансовых ресурсов внутри регионов, бюджеты муниципалитетов были "обескровлены".

Как же при такой картине распределения преодолеть разрыв между сильными и слабыми звеньями? Можно привести в пример Бразилию или Китай. Там политика государства "заточена" не столько на выравнивание положения территорий, сколько на создание новых точек роста и помощь их развитию. Если инновационная экономика развивается быстро, условия меняются часто (сегодня благоприятно одно, завтра - другое), то центры роста образуются по всей территории.

Важно понять, что мы имеем дело с живой системой, ею можно и нужно управлять, но сломать ее и заменить придуманной моделью нельзя. Иначе пространство начинает сопротивляться: падает скорость развития экономики, снижается инновационный потенциал. Эти закономерности нужно учитывать в пространственной политике любого уровня.

Материал подготовлен на семинаре Клуба региональной журналистики "Из первых уст".  

Елена ВОЛКОВА, Нижний Новгород. Журнал "Деловая неделя", № 20, октябрь 2004 г.