Нынешней весной вновь заговорили о необходимости реформирования избирательного законодательства. Подобные рассуждения - не редкость. Однако предложение о переходе от смешанной к пропорциональной системе при выборах Госдумы поддержал российский президент. В нынешних условиях такая поддержка дорогого стоит. С другой стороны, практика показывает, что многое из того, о чем говорят представители федеральной исполнительной власти, не реализуется в первоначальном виде. По мнению известного политолога, руководителя фонда "ИНДЕМ" Георгия Сатарова, реформа нужна. Вопрос: что необходимо менять?

- Сегодня в России действует смешанная система. Когда решался вопрос, какой в стране будет законодательная власть, исходили из того, что есть свои недостатки и у мажоритарной, и у смешанной системы. И если их скрестить, то может получиться нечто более хорошее. Преимущества одной компенсируют недостатки другой. Мажоритарная система работает по принципу "победителю достается все". Допустим, в округе избирается несколько кандидатов. Тот, кто набирает больше голосов, получает мандат. Теоретики демократии говорят, что при этом проигрывают не только его конкуренты, но и избиратели, голосовавшие за других кандидатов. Это плохо. Одномандатную схему пытаются латать. Вводится несколько туров. После первого остаются два лидера избирательной гонки, один из которых и становится победителем во втором круге выборов. В этом случае результат учитывает мнение большинства граждан. Другой вариант решения этой проблемы - введение заградительных процентных порогов. Если ты набрал меньше 50% голосов, то тебе нечего делать в парламенте.

Но на самом деле претензия, что существенная часть избирателей не получает своего представительства во власти, неточна. Что нужно гражданину? Чтобы какой-то человек стал депутатом или чтобы его интересы были представлены в законодательном органе? В норме -второе.

В пропорциональной системе сразу на возможные интересы граждан накладывается партийная структура. Однако всем понятно, что далеко не всегда партии адекватны общественным запросам. Все зависит от того, какие партии. Творцы политических конструкций решили: "Ну да, с партиями скверно. С другой стороны, у мажоритарной системы свои недостатки. Значит, давайте смешаем все в одном флаконе. Половина мест отдается по мажоритарным округам, половина - по пропорциональной системе". В 1993 году появилась эта гремучая смесь.

- В чем, на ваш взгляд, слабые места ныне действующей смешанной избирательной системы в России?

- Дьявол, по известной поговорке, скрывается в деталях. В той смеси, которая больше 10 лет назад была утверждена указом президента, дефекты двух систем взаимно не компенсируются. У нас получилась схема, в которой проблемы лишь усиливают друг друга.

Выборы в Думу по одномандатным округам проходят в один тур, а не в два, как во многих странах. Это значит, что в парламент могут попасть люди, набравшие фантастически малое количество сторонников. Кстати, долго боролись противники и сторонники того, чтобы пускать в парламент тех, чей результат меньше, чем подано голосов против всех. Восемь лет после формирования в 1993 году выборного законодательства подобные результаты засчитывались как победа. Это просто нонсенс. Теперь о пропорциональной части. В том варианте, в котором она у нас реализована, для участия в выборах не нужно быть партиями. Для того, чтобы пройти в Госдуму, вовсе не обязательно знать избирателей, работать с ними четыре года, растить партийные кадры... Надо просто вовремя прийти в нужный кабинет, получить разрешение на участие в выборах, договориться о допуске к эфиру, найти для ведения кампании деньги. При этом пропорциональная часть устроена так, что можно торговать местами. Остается лишь рассказывать в течение всей предвыборной гонки о том, в какой хорошей партии ты состоишь. Это является причиной того, что избирательный процесс в России легко контролировать. Порок пропорциональной системы еще и в том, что она препятствует формированию нормальной многопартийности, складыванию ответственных партий. Когда уважаемый мною Леонид Викторович Шейнис создавал ужасный избирательный закон и проталкивал его с помощью Гайдара к Ельцину в октябре 1993 года, он был абсолютно искренне уверен: создает опору для партий, значит, будет способствовать многопартийности. Шейнис был абсолютно искренен в своем убеждении. Другие рассуждали иначе, более практично: "мы победили на баррикадах, теперь надо победить на выборах и на плечах поверженного противника ворваться в Думу. С помощью этой новой избирательной системы это будет сделать легко, потому что контроль над эфиром у нас есть". Не получилось. Сначала победила ЛДПР, потом КПРФ. По-моему, это абсолютная политическая безграмотность, наивность и фантастическое непонимание людей.

Авторы избирательного законодательства упустили главное. Любой более или менее грамотный студент второго курса политологического факультета знает, что пропорциональная система реализует свои преимущества только при наличии сильной партийной системы. Когда ее нет, то она, наоборот, препятствует ее формированию. Этот тезис можно легко проиллюстрировать на примере правых партий. Для формирования партийного списка необходимо опубликовать первую строку лидеров. Как могут объединиться демократы, когда им нужно договариваться: кто первый, кто второй, а кто третий? Более того, надо определиться и с десятым, и с пятнадцатым номером. Но с 12-м местом попадание в парламент становится более проблематичным. Сформировать список трудно в рамках одной партии. А как договариваться об объединении нескольких структур? Фактически законодательство заставляет драться не за избирателя, а за места в списке. Плюс надо помнить, что часть мест в списке необходимо оставить под продажу. В общем, действительно много серьезных проблем.

- Если всем ясно, что ныне существующая избирательная система слаба, почему так неоднозначно воспринимают предложения об изменениях в выборном законодательстве?

- При том, что картина мрачна для избирателей, она вполне подходит для ныне действующего депутатского корпуса. Те, кто сегодня находится у власти, не хотят менять правила игры. Зачем трогать то, что приносит победу? И вдруг ни с того ни с сего президент Путин и Вешняков говорят о том, что мажоритарная часть не нужна. Тут многие присели от страха. Потом Вешняков уточнил, и это меня немного обнадежило: избиратель должен голосовать не за список, а за представителей партии.

- Почему? Система открытых списков сможет решить проблемы пропорциональной системы?

- Я хаял пропорциональную систему, но это не значит, что плоха сама ее идея. На мой взгляд, основная проблема этой избирательной схемы в практике ее реализации. Существуют более работоспособные ее варианты. В большинстве стран, где действует пропорциональная система, она реализована на основе открытых списков. Избиратели, приходя на участок, голосуют не за партию, а за конкретного ее представителя, выдвинутого в этом округе. Могут баллотироваться, кстати, и независимые кандидаты. "Хорошими" законами это не запрещено. Если их не будет, то у партий не будет стимула бороться, идти вниз и работать с гражданами. Нужны волки в виде независимых кандидатов, которые будут кусать этих несчастных овец. Что же происходит с остальными голосами? Набранные представителями партии в округах голоса суммируются. Получается результат партии. Дальше работает пропорциональная схема, некая формула пересчета, в соответствии с которой распределяются места в парламенте. Но это еще не все. Кто пройдет в законодательный орган, решают не политические чиновники, а избиратели. По соответствующим формулам определяется тот, кто внес в партийную победу больший вклад. Это нормальная реализация пропорциональной системы.

- Получается, что и избиратели остаются со своим условным представителем в Думе, исключается возможность манипулирования списками и теряет смысл торговля местами...

- В целом действительно смысла в расстановке внутри списка нет. Другое дело, что можно начать "торговлю" округами. Но кандидату в любом случае придется бороться за голоса. Это совершенно другая ситуация. Кроме того, у партий появляется стимул к работе на местах. Дальше. Эта система не препятствует формированию политических союзов. Уже нет нужды в распределении мест в списке. Поделили округа - и вперед. Кстати, если говорить о ^демократах: по поводу разделения мажоритарных округов они практически всегда договаривались. На мой взгляд, реализация этого варианта пропорциональной системы окажется серьезным толчком для развития партий.

- А вы не рассматриваете такой вариант развития событий, что в Москве решат лишь ликвидировать мажоритарную часть избирательной системы, а про открытые списки забудут? Что будет означать для политической системы данный вариант?

- Эти изменения можно будет сравнить с политической катастрофой. Выборы станут полностью управляемым из одного центра процессом. К партийной конкуренции эта схема отношения иметь уже не будет. Но если говорить о вероятности того или иного сценария реформирования избирательной системы, то второй, неприятный вариант, на мой взгляд, менее вероятен. Одной из причин моей уверенности является тот факт, что уже собирается довольно мощная коалиция общественных организаций, политконсультантов и СМИ, готовая провести в ближайшие два-три года беспрецедентную лоббистскую кампанию.

- На следующих парламентских выборах заградительный барьер уже будет выше, чем на недавно прошедших. К чему это может привести?

- Он влияет не только на количество партий в парламенте, но и на то, сколько голосов пропадет. Чем выше порог, тем меньше в сумме набирают партии-победительницы. Интересы большинства числа избирателей не будут представлены в Думе. Какими соображениями руководствуются те, кто ратует за повышение порога? Нужно укрупнять партийную систему. Фактически это оправдание попытки выстроить монополию очередной партии власти, не более того. Высокий порог - это плохо. Кто может выступить противником высокого порога? Конституционный суд. Высокий порог - это ущемление активного избирательного права.

- Ни для кого не секрет, что одна из серьезных сложностей избирательного законодательства - финансирование предвыборных кампаний. На ваш взгляд, где находится ее решение?

- Первое, что нужно сделать, - снять верхнюю планку избирательных фондов. Постоянно приходится слышать наивные рассуждения: "Ах, тогда будут побеждать богатые". Извините, кто им сейчас мешает? То, что фактически любая избирательная кампания заведомо не укладывается но финансированию в рамки закона, - всем известный факт. Это означает, что любой, кто участвует в выборах, автоматически становится преступником. Однако после ограничений по размеру предвыборного фонда надо ужесточать контроль и ответственность. Кроме того, необходимо регламентировать действия политических структур не только на время избирательной кампании. Между выборами партии могут делать все что угодно.

- На ваш взгляд, преобразования избирательного законодательства могут стать основой для развития партийной системы в России?

- Это стимул. Нужно менять не только избирательное законодательство. Есть более важные вещи. Необходимо пересматривать роль представительной власти в политической системе. Сейчас она крайне занижена. Стало быть, занижается и роль партий. На мой взгляд, необходимо пересмотреть и конституционную конфигурацию разграничения полномочий между органами власти в сторону усиления законодательной ветви.

КОММЕНТАРИИ

Игорь Семенов, председатель Госсовета УР:

- Конечно, заманчиво позаимствовать у развитых зарубежных стран пропорциональную систему выборов, при которой прошедшие в парламент партии полностью формируют депутатский корпус. Но у нас уже есть новейший российский опыт механического переноса западных подходов, и известно, чем это в ряде сфер экономики и социального сектора закончилось.

Поэтому не уверен, что предлагаемая система выборов будет демократичнее нынешней, когда в Государственной Думе работают и депутаты от одномандатных округов, и представители политических партий.

Наш избиратель привык, что его интересы, как и интересы региона в целом, представляет конкретный человек, с которого можно спросить за конкретное дело. Уровень же развития нашей партийной системы таков, что полагаться только на него при формировании законодательной ветви власти еще рано. Хотя в не столь уж далеком будущем мы можем к этому прийти. А для начала давайте хотя бы дождемся выборов партийных депутатов во все региональные законодательные органы, проанализируем, как пойдет их работа.

Совет Федерации - палата регионов. Как показывают сравнения, наиболее эффективно она действовала, когда в ней работали первые лица из каждого субъекта Федерации -главы исполнительной и законодательной власти. Такова моя позиция по поводу предлагаемых изменений принципа формирования Совета Федерации.

Владимир Пономарев, председатель ЦИК УР:

- В любой ситуации нужно исходить не из технических возможностей в реализации той или иной идеи, а руководствоваться целесообразностью и полезностью для развиия страны. На мой взгляд, навязывание любой инициативы сверху, как правило, неэффективно. Прежде чем ввести что-то новое, нужно внимательно оценить все "за" и "против". И прежде чем делать выводы, хотелось бы услышать мнение партий и избирателей.

Андрей Андреев, депутат ГС УР, руководитель пресс-службы фракции "КПРФ" в ГД СФРФ:

- Политическое поле в России зачищено: отсутствуют правые, власть пытается уничтожить левых или насадить псевдолевых. В парламенте законы

штампует одна партия. Тем не менее одномандатники-единороссы ропщут, когда речь заходит о так называемых социальных реформах. Другой вопрос, что они рассуждают подобным образом лишь в курилках. А когда дело доходит до голосования, депутаты в тех же курилках говорят: "А что вы от меня хотите, я сижу на "стипендии", - и продолжают голосовать по команде.

Поэтому стремление сделать один большой федеральный партийный округ и убрать одномандатные очень просто объясняется желанием иметь полностью подконтрольный парламент. Я не считаю этот подход правильным. Депутаты-одномандатники представляют интересы регионов. Плохо или хорошо - это уже следующий вопрос. При выборах по пропорциональной системе сама партия решает, - сколько и кого закрепить за территорией. Может получиться, что один регион курируют 20 депутатов, а другой вообще останется без внимания. Одномандатник в любом случае будет связан со своими избирателями некими обязательствами, встречами с людьми, отчетностью.

Сегодня рассматривается и возможность введения так называемого императивного мандата. Согласно этой норме, парламентарий может быть отозван по решению партии, по спискам которой он прошел в Думу. Это, на мой взгляд, веское основание. Дабы прекратить бегство "народных избранников" из партии в партию.

Наталья Бармина, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета УдГУ:

- С моей точки зрения, предложения Вешнякова - очередной и вполне последовательный шаг в сторону сокращения политических прав регионов. Особенно если учесть введение в прошлом году пропорциональной избирательной системы на региональном уровне. Усиление роли партий в любом случае будет означать укрепление федерального административного ресурса. Речь идет о концентрации полномочий для принятия политических решений в пределах Москвы. Естественно, в таких условиях региональные элиты будут чувствовать себя ущемленными. И при плохом развитии событий, на мой взгляд, это может привести к новой волне центробежных тенденций. С другой стороны, ныне существующая избирательная система тоже сильно завязана на административный ресурс. Правда, сегодня он разделен между регионалами и федеральным центром.

Получается, что в любом случае, образно говоря, проигрывает рядовой избиратель. В то же время рассуждения о несчастном обществе становятся уже банальностью. На мой взгляд, оно само виновато в том, что к нему перестают прислушиваться. Когда у избирателей была возможность проявить свою позицию, политическую мудрость и сознательность, к сожалению, они такого желания не высказали. Поэтому вполне логично, что административный ресурс сегодня усиливается.  

Михаил НЕСТЕРЕНКО, Ижевск. Издание "Деловая Репутация", 29 июня 2004 г.