Основным фактором провала правых партий на парламентских и президентских выборах, по мнению многих представителей демократического движения, стало стремление власти не пускать либералов в Госдуму. Однако причины надо искать и в настроениях общества, считает член Комитета-2008 сатирик и журналист Виктор Шендерович.

- Да, кризис либерализма - безусловно. Тем не менее, в самой постановке вопроса есть лукавство. Либерализма как такового в России не было - как та гоголевская крыса: пришел, понюхал и пошел прочь. Несколько раз демократы ненадолго близко подходили к руководству страной. Можно говорить о том, что очень многие из них показали себя либо дилетантами, либо очень слабыми. Попав во власть, они первым делом все, что можно было, приватизировали. Но при чем тут демократия? При чем тут либерализм? Воровали под разными лозунгами, в том числе и под патриотическими. Только о кризисе этой идеологии никто не говорит.

Проблемы в стране огромные: расслоение, социальная несправедливость. Надо было делиться? Надо! Безусловно, об ошибках и вине либералов можно говорить. Но если быть объективным, то ситуацию надо анализировать с разных позиций. Тогда надо писать и об ответственности власти. В том числе ныне существующей, которая является наследником прошлых правителей. Во власти олигархи, которые никакого раскаяния - ни публичного, ни приватного - не испытывают. Они благополучно существуют. В общем, этот кубик Рубика складывается не так просто. Мы думали об этом с Гарри Кимовичем (Каспаровым. - Прим, авт.), с другими членами Комитета-2008 и пришли к выводу, что публично полемизировать на эти темы сложно. Мы находимся в неравных условиях. Я пока что могу позволить себе говорить то, что думаю. А оттого, что скажет Ходорковский, зависит его свобода, а может быть, и жизнь. Он прекрасно это понимает.

- Тем не менее, письмо было. Оно как-то повлияло на российских либералов?

- Мы должны были почувствовать себя виноватыми, начать оправдываться и говорить: "Мы ведь хотели как лучше. Сейчас мы поделимся, но вы тоже нас не совсем раздевайте. Можно я это сниму, а это оставлю?". Не надо путать внутренний счет для самих себя и вполне осознанное давление на наши болевые точки с тем, чтобы мы заплакали и поползли к сапогу. Не надо ползти к сапогу.

Вообще в обсуждении ситуации с Ходорковским, ЮКОСом и демократическим движением есть два момента. Первый - необходимо зафиксировать, что Михаил Ходорковский политический заключенный. На мой взгляд, состояние гражданского общества и либерализма в России можно оценивать по тому, сколько мы усилий приложим для того, чтобы он оказался на свободе. Второй момент заключается в том, что началась реальная дискуссия.

- Однако власть не прореагировала на эту дискуссию. Это уже, наверно, относится больше к проблеме отсутствия системы обратной связи между властью и обществом, которая, по большому счету, не работает даже во время выборов...

- Представьте себе зависимость между тем, что Путин не участвовал в дебатах, и его предвыборным рейтингом. Ее нет! Общество не осознает, что те люди, которые у власти, должны за что-то отвечать. Очевидно, это тот случай, когда можно сказать: хозяин - мечта раба. Выбрали себе одного, потом выберем другого. В таких условиях всякая власть перестает эволюционировать, проявляется склонность к абсолютизации. Мне рассказывали, как финны зашли в кабинет одного из губернаторов, посмотрели на люстры, на столы, инкрустированные малахитом... У них дома чиновники работают за столами из ДСП. Все понимают, что это куплено ему народом. Если он потратит на себя на две марки больше, его там не будет. Здесь эта мысль даже не приходит в голову.

- Все правильно, еще древние говорили, что народ заслуживает тех правителей, которые им руководят...разве можно доверять народу такую вещь, как выборы!". Я пересказал эту беседу Григорию Горину. Он, почти не шутя, сказал: "Разумеется, в Древней Греции рабы не голосовали". Это старый вопрос об избирательном цензе. Он не простой. Голос академика и человека, который, ставя крестик, еще не успел прийти в себя, фактически равнозначны. По определению, вторых больше, чем первых. Но я не уверен в том, что если ввести ценз - сразу наступит благоденствие. Демократия - это система с заложниками, в которой меньшинство зависит от большинства. Другое дело, что в некоторых странах защищены и права оказавшихся в меньшинстве. Этим и определяется качество демократии.

Сегодня правило обратной связи в России не работает. Хотя в конце 80-х - начале 90-х власть начала оглядываться на общество. В те несколько лет начальство понимало, что оно зависит от настроений на улице. Когда появилась реально независимая пресса, "сверху" начали журналистам заглядывать в глаза: "Как мы вам? Нормально? Мы тогда еще посидим?". Мы не воспользовались этой ситуацией, а с русской широтой "растранжирили" ее.

В Чехии премьер-министр попытался закрыть независимую телекомпанию. На улицы Праги вышло полтора миллиона, притом, что в городе проживает всего два с половиной. Телекомпанию не решились закрыть. В отставку ушел премьер-министр. В Москве в защиту НТВ вышло тридцать тысяч человек.

С учетом российских реалий огромная цифра. Тем не менее, для большинства людей эта история так и осталась не имеющей к ним самим отношения. В сознании общества ситуация с НТВ так и осталась противостоянием какой-то телекомпании и какой-то власти, не имеющих отношения к их жизни. Когда выражали сочувствие, я все время повторял: "У меня все хорошо, у меня дочь. Это у вас проблемы, вашего сына заберут в армию и вернут в цинковом гробу. Для этого даже ехать в Чечню не обязательно". Но понимания ситуации я так и не увидел.

У меня была фраза: "О величии державы спросите у раздавленных ею". Под этим величием столько жизней положено, а для кого это величие? Мы в этом величии прожили век. В этом огромном величии. Без дорог, без лекарств, без прав. С басманным правосудием. Есть тихие страны, о которых вообще никто не знает. Голландия, которая тоже была когда-то великой державой. А вы знаете, что в Швеции стоит памятник Петру Первому? Гениально. Шведы поставили памятник Петру Первому за то, что он вломил им по первое число, освободил их от имперских амбиций. Теперь они живут, как шведы. А мы все празднуем победу под Полтавой. Я считаю, как ни называй: либерализм или не либерализм, для меня это не шарлатанская, а единственная конкретная точка отсчета. Как ты живешь, как защищены твои права, как защищены права твоих детей, твоих близких. Это так и есть на самом деле. Это доказано исторической практикой. Двадцатый век это полностью доказал. Все державы, режимы, которые ставили во главу угла величие, все кончалось тем, что младенцев отдавали крокодилам или били мотыгами по головам. Или ГУЛАГ. Ничем другим это кончиться и не может, по определению.

- Сегодня выстроилась довольно сильная вертикаль, система. Вы считаете, что действия Комитета-2008 могут как-то повлиять на ситуацию в стране, на общественное мнение?

- Надо пытаться что-то изменить. В противном случае, по всем законам, движение вниз начнется само. Конечно, это походит на озонирование ручным вентилятором болота. Тем не менее, Лев Толстой не сильно изменил Россию, но все-таки повлиял на ее дальнейшее развитие. Возродить можно только такими точечными методами. Нельзя сбросить одну демократическую бомбу и всех облучить. Так можно только уничтожить. По большому счету у нас и выбора-то нет. Либо это надо пытаться делать, либо искать более благополучную страну.

- Вопрос достаточно абстрактный и, может быть, несколько странный. На ваш взгляд, почему все-таки Россия не пошла по европейскому варианту модернизации?

- Да, английский сценарий у нас не получился. Хотя Великобритания, как и Франция, в своей истории тоже проходила через разное. Но мы проскочили мимо колумбийских, югославских вариантов. Почему мы всегда считаем от лучшего варианта? Почему мы всегда считаем от идеального? Это старый анекдот об оптимисте и пессимисте. Тогда было хорошо, когда думал, что плохо. Один другому жалуется: "Все плохо, плохо, плохо". Потом встречаются через год: "Помнишь, тогда я говорил, что плохо. Так вот, тогда было хорошо". От чего считать? Мы считаем от какого-то коммунизма, который должен был наступить, а вместо этого Гайдар. Какой ужас! Почему мы не считаем от Балкан, почему мы не считаем от Югославии? Союзное государство, многоконфессиональное, многонациональное, федеративное, со своим Сталиным, где была своя демократизация, где был свой рынок. Вот вариант. Не хотите или хотите? Вот альтернатива, которая нам реально предлагалась.

В России многое зависит от человека, находящегося во главе власти. Никаких объективных механизмов саморегулирования системы нет. Если меня или вас посадить в самолет, который летит на автопилоте, мы не сможем ничего сделать, мы не сможем навредить, потому что он будет лететь на автопилоте. Он так запрограммирован. Например, в Америке такие механизмы работают. Поэтому в этой стране переживут и Буша, и Шварценеггера. У пас пришел Путин - действует один политический режим. Придет кто-то другой - будет по-другому.  

Михаил НЕСТЕРЕНКО, Ижевск. Издание "Деловая Репутация", 27 июля 2004 г.