Согласно последним исследованиям "Левада-Центра" (г. Москва), самым пугающим явлением 2004 года (если не считать чрезвычайных событий) люди считают отмену льгот, точнее их монетизацию. Вместе с тем все понимают, что тот объем социальной поддержки, который шел в рамках социальных льгот, распределялся крайне неравномерно. По подсчетам Всемирного банка только двадцать процентов доходило до реально бедного населения. Распределение восьмидесяти процентов льгот было абсолютно не связано с доходами.

Что же получилось в результате монетизации, с какими "подводными камнями" этого семисотдвадцатистраничного закона нам придется столкнуться уже через пару месяцев? Об этом нашему корреспонденту удалось поговорить с Научным руководителем Центра социальных исследований и новаций Евгением ГОНТМАХЕРОМ (г. Москва).

- Евгений Шлемович, Вы были свидетелем и даже, может быть, участником попыток реформирования системы льгот на протяжении многих лет… Как возникла идея монетизации?

- Для меня лично еще в начале девяностых годов было понятно, что система льгот, которая сложилась в стране, не эффективна. Естественно, со льготами нужно было что-то решать, и мы первую такую попытку осуществили. Несколько лет назад, если вы помните, был принят Закон о государственной социальной помощи. Согласно этому документу, государственная социальная помощь должна была предоставляться тем, у кого доходы ниже прожиточного минимума. Что имелось в виду под "государственной социальной помощью"? Прежде всего, нужно было отменить все компенсации, льготы, выплаты, а высвободившиеся средства перевести в фонд государственной социальной помощи, передать эти деньги регионам, а еще лучше на уровень местного самоуправления. Ни о какой централизации, конечно, речи не шло. Человек приходит к местным властям, и те на разницу между его доходами и прожиточным минимумом оказывают ему услуги. Речь шла даже не о деньгах, потому что это крайне неэффективная форма поддержки, а именно об услугах.

Итак, первым шагом реформирования системы льгот стал этот закон. Он был принят, но оказался "спящим" законом, поскольку так и не был подкреплен финансово. И в качестве следующего шага появилась идея монетизации льгот. Но, к сожалению, в процессе работы над проектом идеология перенацеливания социальной поддержки на наименее обеспеченных людей была искажена. Мы получили как раз обратную ситуацию. Фактически все денежные компенсации с первого января две тысячи пятого года идут чисто по территориальному принципу. Возьмем, к примеру, инвалида первой группы. Независимо от материального положения, независимо даже от региона его проживания - что на Чукотке, что в Москве, что в Краснодаре - он будет получать одну тысячу четыреста рублей минус четыреста пятьдесят рублей (так называемый социальный пакет). То есть снова абсолютно все выровнено.

- Интересно, что Путин объявил о своем желании в ближайшие годы снизить бедность в два раза. Но такая постановка вопроса, когда все компенсации одинаковы для всех категорий, этому абсолютно не способствует…

- Более того, те целевые группы, с кем нужно было бы работать с точки зрения бедности, которые реально можно было бы сейчас поднять, этой реформой монетизации никак не затрагиваются и их положение принципиально никак не улучшается.

На самом деле, существовала другая схема. Мы ее обсуждали, в том числе у премьер-министра. С моей точки зрения, она была разумной, но политические нюансы не дали ей пройти. Схема была следующая. Во-первых, у нас есть такая категория населения как инвалиды Великой Отечественной войны и участники войны, а также репрессированные и труженики тыла. Это, как мы прекрасно понимаем, пожилые люди, убывающая по численности категория (новых инвалидов Отечественной войны у нас уже не будет). И ныне живущих инвалидов через энное количество лет, как это ни цинично звучит, тоже не станет, поколение уйдет окончательно. Поэтому вряд ли стоило сейчас перестраивать их уже сложившийся быт, сложившиеся привычки. Тут речь идет даже не о деньгах - можно было бы дать в пять раз больше этой компенсации, ситуация была бы такой же. Ведь меняется технология всей жизни этих людей. В результате ожесточенных споров в отношении названных категорий льготников в покое оставили только Героев Советского Союза и Героев Соцтруда. И то лишь потому, что Герои Советского Союза, у которых есть собственная организация, заявили, что выйдут на Красную площадь и положат свои Золотые Звезды около Мавзолея.

К сожалению, некоторые люди из Министерства финансов и даже из нашего социального министерства не понимают таких гуманитарных, социально-психологических вещей. Я беседовал с Валентиной Ивановной Матвиенко, которой помогаю в Петербурге смягчить ситуацию с монетизацией, и она мне говорит: "Я не представляю, как будет развиваться ситуация, когда в трамвай войдет ветеран Великой Отечественной войны. Он, конечно, покупать билет не будет… А затем появится контролер. Ну и что? Он этого инвалида войны будет из вагона за руки выводить?"

- То есть с точки зрения законов вроде бы все правильно, а вот с точки зрения моральных, этических понятий…

- Бездушный асоциальный подход, к сожалению, возобладал. На самом деле нам нужно было вводить денежные компенсации дифференцированно и персонифицировано. Я считал, и эта точка зрения обсуждалась, что раз мы заявили о монетизации, необходимо было в две тысячи пятом году составить добротный персональный реестр, дифференцированный по каждому конкретному льготнику (в Москве таким образом работают уже давно) - тогда ситуация оказалась бы очень простой. Например, приходит Иванов Иван Иванович к социальному работнику и говорит: "Я претендую на государственную социальную помощь". Далее нажимается кнопочка и на экране компьютера появляется надпись: "Иванов Иван Иванович, такие-то заслуги, такие-то болезни и пр.". Затем нажимается вторая кнопка, и все перечисленное обсчитывается, после чего сообщается, что твои болезни, заслуги и пр. стоят, к примеру, семьсот двадцать пять рублей сорок три копейки в месяц. А твоя компенсация, Петров Петр Петрович, равна 858 рублям. При этом каждому человеку выдаются распечатки, где полностью расписано, сколько составили вычеты, сколько налоги и так далее. Тогда, по крайней мере, с людьми можно будет разговаривать в режиме диалога. Во всяком случае, в этом был бы хоть какой-то элемент социальной справедливости.

- Но, наверное, так называемый социальный пакет компенсирует каким-то образом пробелы гуманитарного плана?

- Как это ни парадоксально, введение социального пакета (четыреста пятьдесят рублей) стало еще одной ошибкой. С социальной точки зрения все очень даже хорошо. Потому что в следующем году те же самые инвалиды и ветераны, которые находятся на федеральном бюджете, будут получать, как и получали, льготные лекарства бесплатно, будут пользоваться санаторно-курортными путевками и так далее. Но та идеология, которая, с моей точки зрения, была ошибочно принята при монетизации, полностью сводится на нет вот этим социальным пакетом. Почему? Да потому что на деле в социальный пакет вошли наиболее дорогие льготы. Лекарства - это самая дорогая льгота. Санаторно-курортное лечение - это очень дорогая льгота. Проезд на междугороднем транспорте к месту отдыха и обратно тоже достаточно дорог, плюс пригородный транспорт... В результате государство все эти затраты с себя не сбросило, хотя стремилось именно к такой цели. Вместо сокращения реальных бюджетных расходов мы получили еще один "федеральный мандат", который государство обязано финансировать - денежные компенсации, плюс соцпакет.

- В ближайшее время будет производиться запланированный в пенсионном законодательстве переход на так называемую степень утраты трудоспособности… Прокомментируйте, пожалуйста, эту формулировку.

- Вы знаете, что сейчас у инвалидов первая, вторая, третья группа, что, как бы, означает ограничение возможности жизнедеятельности. Переход на степень утраты трудоспособности - немного другое понятие. Я приведу пример с писателем Николаем Алексеевичем Островским, которому недавно исполнилось сто лет. Если бы сейчас его переводили на новую схему, то у него была бы нулевая степень утраты трудоспособности. Хотя Островский был недвижим, лежал в кровати, но как писатель он вовсе от этого не страдал. Сейчас есть масса случаев, когда преподаватель в университете без двух ног, но с головой у него все в порядке, он отлично преподает и у него нулевая степень утраты трудоспособности. Тем самым при таком подходе человек лишается пенсии по инвалидности. Он вынужден будет идти на наш рынок труда, который абсолютно не готов к тому, чтобы реально трудоустраивать инвалидов, да еще в таком большом количестве, которое ожидается. Это мина замедленного действия. Всероссийское общество инвалидов уже собирается обращаться в Конституционный суд.

Большую социальную напряженность может вызвать и перевод медико-социальных экспертных комиссий в федеральное подчинение. Условно говоря, теперь региональные власти отвечают за количество инвалидов, а пенсию выплачивают федеральные власти. Идея по сути своей правильная. Но вся система МСЭКов создавалась годами, и перевести ее с 1 января 2005 года на федеральный уровень технически нереально. То есть может получиться так, что с 1 января инвалиду, чтобы получить переосвидетельствование, или человеку, который только собирается получить группу инвалидности, некуда будет обратиться.

Все эти проблемы - подводные камни закона монетизации льгот в стране.

- Получается, что ловушек, непродуманностей в законе о монетизации льгот содержится очень много…

- Как говорится, "благими намерениями вымощена дорога в ад". Конечно, с льготами нужно что-то делать, это абсолютно очевидно, но у нас возобладал фискальный подход, который не учитывает социальное поведение и разного рода гуманитарные вещи. К тому же, срабатывает закон политической спешки. В две тысячи четвертом году прошли выборы Президента. Значит, две тысячи четвертый год - это подготовка нового законодательства, две тысячи пятый год - его введение. В две тысячи пятом году люди начинают возмущаться, в две тысячи шестом они начинают привыкать, в две тысячи седьмом они забыли, а там уже новые выборы. Логика очень порочная. Люди у нас на самом деле ничего не забывают. А мы в угоду этому циклу все смяли, скомкали, и первый блин получился весьма жирным комом. От этого лучше в нашем обществе, с точки зрения политической и социальной, не станет.  

Регина КРАШЕНИННИКОВА, Магнитогорск. Газета "Открытая газета", 18 ноября 2004 г.