17 октября - Международный день борьбы с бедностью

В апреле этого года председатель Правительства РФ Михаил Фрадков, выступая перед членами Совета Федерации, сказал: "Сегодня важнейший вопрос в социальной сфере - это бедность. Во многих регионах она приобрела застойные формы, когда годами ничего не меняется. За чертой бедности находятся, по официальным данным, свыше 20 миллионов российских граждан, главным образом сельское население, бюджетники, пенсионеры, многодетные семьи. Отсюда задача, которая должна быть решена: снижение за три года уровня бедности вдвое, до 10 процентов населения".

Цифры пугают, а задачи кажутся невыполнимыми. Хотя бы потому, что, констатируя тотальную нищету в России, нам внятно не объясняют причин этого явления и способов борьбы с ним.

Эксперт Международной организации труда, директор научных программ Независимого института социальной политики Лилия Овчарова считает, что проблема бедности сильно мифологизирована.

- Сегодня власть заявляет одним из приоритетов борьбу с бедностью. Почему же нам никак не удается ее побороть и удастся ли когда-нибудь?

- Бедность понятие относительное. Нет такого определенного и однозначного стандарта потребления, которое бы воспринималось как бедность.

Вот вам забавный пример: на одной конференции ко мне подошел коллега из Марокко и говорит: вот русские все время говорят о бедности, все время с ней борются, а я посмотрел - все люди зимой ходят в пальто. Я спрашиваю: а в чем они должны ходить? Отвечает: "Как в чем? В одеялах". В его представлении человек, у которого есть пальто, - это далеко не бедный человек. Стандарт бедности для итальянца - это когда у вас в семье нет автомобиля, а в США стоимость минимальной потребительской корзины - около 700 долларов.

Экономическая природа бедности вытекает из неравенства, которое было, есть и будет всегда. В обществе люди всегда не равны по своим возможностям и по шансам реализовать их. А это значит, что и бедность будет существовать всегда.

- Однако существует мнение, что бедность пришла в Россию именно вместе с реформами, а при социализме с его справедливым распределением такого явления просто не существовало?

- Это тоже миф. Бедность была и в СССР, но не афишировалась. Считалось, что бедных в СССР нет, а если кто и есть - так это бездельники и тунеядцы. Полагалось, что всеобщая занятость, установление минимального размера пенсии и заработной платы (включая норматив иждивенческой нагрузки) на уровне прожиточного минимума гарантируют для всех граждан защиту от бедности. В результате такой политики в 1985 г. (при пороге бедности в 75 рублей) среди семей рабочих и служащих 16 % имели доходы ниже прожиточного минимума, а среди колхозников - 39% Накануне рыночных реформ, в 1989 г., в зависимости от того, какие цены использовались для оценки прожиточного минимума, 16-25 % населения имели доходы ниже прожиточного минимума. Начало рыночных преобразований тесным образом связано с падением уровня жизни населения и, следовательно, с обострением проблем бедности. Согласно официальным данным Госкомстата РФ, 1992-1993 гг. были одними из наиболее неблагоприятных периодов с точки зрения роста бедности. Это стало следствием либерализации цен, в результате чего реальные доходы граждан снизились на 40 %. Однако бедность - это не дитя реформ, а социально-экономическое явление, не знающее временных и пространственных границ и лишь меняющее конкретные формы проявления.

- Как вообще определяется черта бедности?

- Первыми подсчитали минимальную потребительскую корзину в Англии более 100 лет назад. Был рассчитан прожиточный минимум, который представлял из себя набор самых необходимых продуктов и товаров для регулирования минимальной оплаты труда. Такой подход - считать корзинку, чтобы определить, какой должна быть минимальная зарплата, - преобладал в Европе более полувека. В середине пятидесятых зарплаты в Европе и в Америке росли, для большинства стран минимальная оплата труда оторвалась от прожиточного минимума, стала гораздо выше его. Тогда европейцы решили считать бедными тех, кто имеет доход в размере 40-50 процентов от среднего дохода по стране. Этим людям предназначались адресные социальные программы.

Для целей социальной политики важным индикатором уровня бедности является показатель недостающего дохода, который позволяет оценить, сколько денег необходимо для того, чтобы поднять доходы всех бедных до уровня прожиточного минимума. С экономической точки зрения этот показатель измеряет глубину бедности, выраженную в рублях на одного бедного или в процентах от всех доходов населения России. В настоящее время этот показатель соответствует примерно 5 % от совокупных доходов населения России.

В 1992 году было официально признано, что бедные у нас есть. В прожиточном минимуме 1992 г., рассчитанном в среднем для всего населения России, расходы на питание составляли 68,3 %; на непродовольственные товары - 19,1 %; на услуги - 7,4 %; на налоги и платежи - 5,2 %. Начиная с 2000 г. расчет величины прожиточного минимума ведется по новой методике: увеличены расходы на непродовольственные товары и услуги. В результате перехода к новому порядку расчетов его величина стала превышать стоимость прожиточного минимума 1992 г. на 15-20 %. Кстати, с точки зрения набора товаров прожиточный минимум в России является более щедрым, чем американский. Например, в 1 квартале 2000 г., когда стоимость нового прожиточного минимума соответствовала 1 138 рублей, доля расходов на питание составляла 53 %, а в 3 квартале 2002 г. при общей стоимости прожиточного минимума в 1 817 рублей расходы на питание снизились до 46,6 %. Так или иначе, очередной "скачок" показателей бедности, вызванный пересмотром методики, привел лишь к увеличению числа людей, формально имеющих право на получение государственной помощи, но не к росту объемов помощи и не к улучшению положения бедных. И это неудивительно, так как при росте доли бедного населения, имеющего право на социальную помощь, у любой страны сокращаются возможности помочь им за счет оставшихся "небедных". Единственным выходом в этой ситуации является перевод всей системы социальной поддержки населения на принцип адресности, то есть концентрации социальных расходов на помощь наиболее нуждающимся.

- То есть - пенсионерам и бюджетникам?

- Это очередной, навязанный нам стереотип. Пенсионеры в нашей стране живут плохо, они живут гораздо хуже, чем пенсионеры в развитых странах. Поэтому претензии пенсионеров - это не претензии к общероссийскому уровню бедности, а это претензии к тому, как государство оценило их труд. Но пенсионеры у нас не самые бедные, несмотря на то, что пенсия, по их представлениям, достаточно мала. Но самый высокий риск бедности у нас имеют дети в возрасте с 7 до 15 лет. У нас вся социальная поддержка ориентирована на пожилых людей. Вообще это проблема не только нашей страны, это проблема всех стран, поскольку пенсионеры голосуют, а дети - нет. Но если минимальная пенсия у нас сейчас составляет больше чем 1000 рублей, то часто учительница с зарплатой в тысячу рублей воспитывает двоих детей. Санитарка, имеющая зарплату 450-500 рублей, воспитывает двоих детей. Но государство этой проблемы не замечает. Чаще всего мы пишем о пенсионерах как о лице бедности. На самом деле - у бедности детское лицо. И здесь необходимо стратегическое изменение в самом принципе социальной защиты.

- В чем заключается эта стратегия?

- Нужно полностью пересмотреть и перестроить систему господдержки социально незащищенных слоев населения. Нужны четкая адресность и жесткий контроль. У нас много лозунгов - заявлено о борьбе за конкурентоспособность, о борьбе с бедностью. Но наша будущая конкурентоспособность - это дети. Наше преодоление бедности - это дети. Обсуждая наши будущие достижения, мы забываем о главном: кто будет это делать? Сейчас получается, что государство ориентировано на развитие сиротства. За последние 10 лет численность детей в сиротских учреждениях выросла на 50 процентов. И система сиротских домов работает на свое воспроизводство. Вместо мер профилактического характера, вместо работы с семьями, мы обращаем внимание на ситуацию в критический момент, когда общество забирает детей у мамы, когда женщина или мужчина доходят до такого состояния, что им уже нельзя доверить детей. Зато мы развиваем сиротские дома. А нужен лозунг, что лучшее состояние детских домов - когда их нет. Да и содержание ребенка в детском учреждении - стоит очень дорого. В одной сельской местности есть детский дом. В нем - 15 детей. И 18 сотрудников. Но ведь содержание этого дома стоит немало. Почему бы государству не начать платить семьям, которые могли бы взять на воспитание этих детей? Это дешевле, чем строить приюты, и решает часть проблемы занятости. Это неправильно, когда государство в большей степени ориентировано на строительство и создание детских государственных учреждений, нежели на поддержание семьи в том состоянии, когда ребенка можно удержать в семье. Давно подсчитано, что содержать ребенка в государственном институте гораздо дороже, чем в опекунской семье. Даже выслушав все ваши аргументы в защиту института и против семьи, где так называемые мамы издеваются над детьми, я могу сказать, что сотрудники этих детских учреждений издеваются над детьми не меньше, и ребенок, даже вышедший из не очень благополучной семьи, но живущий в ней, он более социализирован, чем ребенок, который выходит из детского учреждения. Он не знает, как идти в магазин, как покупать одежду, как вести домашний бюджет. Должна сказать, что дети из неблагополучных семей - они весьма самостоятельны: если их не унесет в сторону маргинальности, то они прекрасно знают, как в этом мире выживать.

- Так что же в таком случае означают заявления правительства о снижении вдвое уровня бедности?

- Мероприятия, которые мы проводим якобы для борьбы с бедностью, служат, во-первых, неким популистским целям в период избирательных кампаний. Во-вторых, расширению межбюджетных финансовых потоков. И только в третью очередь - самим целям борьбы с бедностью. Депутаты перед выборами поднимают прожиточный минимум. Но как это ни покажется странным, повышение прожиточного минимума - всегда шаг против самых бедных, поскольку в программу попадают более обеспеченные. Теперь уже 90 процентов детей будут получать 70-рублевое пособие. Кому от этого будет лучше? Депутату, который увеличит свои шансы на депутатское место в Думе нового созыва, и чиновнику. Чем больше людей участвует в системе распределения социальных трансфертов, тем сложнее ее контролировать, тем более коррумпированной она становится.

Попытки определения адресной социальной помощи в качестве приоритета социальной политики, нацеленной на сокращение бедности, на мой взгляд, ошибочны, прежде всего, потому, что такие программы эффективны только для тех категорий, которые не в состоянии самостоятельно обеспечить достойный уровень жизни. В ситуации, когда по критерию официальных доходов более 50% населения являются потенциальными претендентами на адресное пособие по бедности, можно сказать, что полстраны - это не адрес.

Необходимо увеличить доходы граждан, имеющих определенный профессиональный, социальный и адаптационный потенциал. Это позволит людям не только удовлетворить минимальные потребности (в питании, одежде и обуви), но и получить необходимый уровень здравоохранения, образования и культуры. Именно рост заработной платы вкупе с эффективными адресными социальными программами являются определяющими факторами сокращения бедности.

Государству нужна социальная экспертиза реформы. Те, кто принимает решение, должны представлять последствия реформ и знать, что они будут делать в этой ситуации. Что будет, когда примут денежную замену льгот? У инвалидов есть федеральный мандат. У ветеранов труда его нет. Что делает ветеран труда? Первый день он обижается, второй день - плачет, на третий - соображает, что ему нужно стать инвалидом. Сейчас любой пенсионер может стать инвалидом. При этом губернатор тоже думает: как бы мне всех моих региональных льготников перевести на федеральный мандат? А потом он выстраивает работу врачебно-консультационных комиссий, и они всех ветеранов труда делают инвалидами. Сейчас у нас 12 миллионов людей - ветераны труда, значит, завтра на 10 миллионов увеличится численность инвалидов. Но эти подсчеты никто не делает! Что касается сценариев, самое тяжелое, что может нас ждать, - развитие застойной, привычной бедности. С ней мы уже не сможем справиться с нашими ресурсами. И говорить о каком-то экономическом прорыве в такой стране невозможно.

Справка

Международный день борьбы с бедностью отмечается с 1992 года, когда Генеральная Ассамблея ООН обратила внимание на деятельность французского благотворительного движения "АТД-Кар Монд", специалисты которого провели исследование уровня жизни людей, объявив, что в условиях крайней нищеты живет 1 миллиард жителей Земли.

Борьба с бедностью - это один из основных приоритетов Программы развития ООН. В любой стране мира быть бедным означает быть лишенным основных прав человека на достойную жизнь, на реализацию собственных возможностей и доступ к ресурсам, необходимым для обеспечения качественного уровня жизни. По данным отчета Всемирного Банка, более 20% населения Центральной и Восточной Европы живут ниже порога абсолютной бедности, имеющие доход ниже .15. Из них 60% проживают в России. Самый высокий уровень абсолютной бедности отмечен в Таджикистане (около 70% населения), Молдове (более 55%) и Кыргызстане (около 50%).

Интервью организовано Клубом региональной журналистики "Из первых уст" фонда "Открытая Россия"  

Елена СУРИКОВА, Кемерово. Газета "Наша газета", № 44, 15 октября 2004 года.