14 октября Владимир Путин и Ху Цзинь Тао в Пекине подписали "Дополнительное соглашение между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой о российско-китайской границе на ее Восточной части", которое предусматривает передачу Китаю островов Тарабаров, Большого и части Большого Уссурийского острова - всего 337 квадратных километров.

Комментируя эти договоренности глава МИД Сергей Лавров заявил, что Россия ничего не потеряла, решив территориальную проблему с Китаем. "Речь шла о том, что впервые в истории российско-китайских отношений была урегулирована территориальная проблема. Что касается мнения о том, что население островов пострадало с решением пограничного спора, то, скорее, население недостаточно информировано". По мнению министра, "остров Большой - ненаселен и сильно заболочен. Самое ценное на нем - водозаборная станция -осталась на российской территории. Остров Тарабаров, меньший по территории, отошел Китаю. Что касается последнего Большого Уссурийского, то он был поделен таким образом, что все, что там было застроено, включая недавно построенный православный храм и "укрепрайон" останется на российской территории".

Между тем, такое "урегулирование пограничных вопросов" многие эксперты считают ничем не обоснованной уступкой, создающей опасный прецедент для территориальных претензий к России и ослабляющей позиции нашей страны на международной арене.

Схожего мнения по этому вопросу придерживается известный специалист по Китаю, автор множества книг по проблеме российско-китайских отношений, профессор, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Виля Гдаливич ГЕЛЬБРАС.

- До сих пор суть договоренностей, достигнутых в Китае, известна в общих чертах. Сообщены основные параметры соглашений, но они, вероятно, до ратификации в Думе, официально не комментируются. По мнению Министра иностранных дел Лаврова, высказанному в программе "Апельсиновый сок" на НТВ, это - удача российской внешней политики. Как вы оцениваете эти шаги российской дипломатии?

- Если говорить откровенно, то я считаю, что это не просто уступка. Я считаю, что это очень серьезный просчет во внешней политике России. Почему? Во-первых, если решили отдать острова в варианте 50 на 50 или полностью, то спрашивается: для чего надо было тратить на это 20 с лишним лет? Почему именно сейчас возник этот вопрос, я сказать не могу. На всех предварительных этапах, когда обсуждались вопросы нашей политики в отношении Дальнего Востока, об этом даже не говорилось. Я один из тех, кто всегда активно выступал против такого рода решений. Нет внятной логики и видимых обстоятельств, которые могли бы заставить пойти на такое решение, а, значит, оно могло быть только результатом торга между сторонами.

Что от этого получает Россия? Я думаю, что Россия, кроме хлопот, ничего не получает. Я не очень представляю, как вариант деления острова 50 на 50 может быть решен бесконфликтно. Хорошо, если нам удастся решить эти вопросы более или менее спокойно. Но сам принцип, возведенный в международную политику, заставит нас отныне иным образом подходить к решению вопросов Курил, решению спорных пограничных вопросов с республиками Прибалтики. Возникает очень серьезная проблема с Калининградской областью, потому что возник совершенно новый прецедент решения приграничных спорных вопросов.

- Какие последствия может повлечь ратификация Думой этих решений?

- Предстоит принять четыре дополнительных соглашения о восточной части нашей границы: протокол о плавании российских и китайских судов в акватории, расположенной и прилегающей к району островов Тарабаров и Большой Уссурийский, протокол о совместном хозяйственном использовании отдельных островов и прилегающих к ним акваторий пограничных рек, меморандум о применении действующих соглашений между Россией и Китаем к новым, демилитаризованным, участкам границы. И, наконец, соглашение о тех участках, которые находились в хозяйственном использовании у россиян и остаются у них, а территории островов делятся пополам.

Но на протяжении десятилетий протока Казакевича, заиливалась китайской стороной для того, чтобы Большой Уссурийский слился с материком. Сейчас она переходит под юрисдикцию Китая, и, казалось бы, создаются условия для того, чтобы ее углубить и обеспечить себе дополнительный водный путь для сокращения поставок грузов между отдельными частями на своей территории. Но если ее засыпать, то Большой Уссурийский соединится с материком и вновь придется решать пограничный вопрос.

Если Дума все-таки согласится на принятие этого предложения, то лично я вижу очень неприятные последствия для нашей страны. Эти острова имеют чрезвычайно важное стратегическое значение: любому человеку, не военному, просто гражданскому, при взгляде на карту совершенно ясно, что овладение Большим Уссурийским и Тарабаровом позволяет в любой момент пресечь Транссибирскую магистраль со всеми вытекающими отсюда последствиями. Китайцы выходят на рубеж нашей границы, когда в любой момент может быть отрезан железнодорожный путь от Западной Сибири на Дальний Восток, Хабаровск. В Хабаровске вообще возникает очень много новых проблем: с аэродромом, с режимом взлетов и посадок наших воздушных сил, очень много вопросов в политической, юридической и даже в этической сфере.

- А если опустить идеологические вопросы, то чьи это острова - российские или китайские?

- Основная проблема наших взаимоотношений состоит в том, что за всю историю отношений между нашими странами ни разу не проводилась точная привязка границы к территории. В последние годы, как только начались пограничные переговоры, стали проводить границу совершенно четко от одного пограничного пункта к другому с подписью протоколов по каждому участку. Поскольку такой работы никогда раньше не проводилось, то теперь любая сторона может выдвигать любые претензии по поводу того, что было раньше.

Но раньше Россия чувствовала себя большой, великой, способной делать то, что она хочет. Теперь, видимо, пришла пора, когда она может делать только то, что она может, даже если не очень хочет.

К сожалению, мы в этих отношениях уже не впервые выступаем как сторона слабая по отношению к сильной. Так, например, в 2002 г. в Россию был приглашен Далай-Лама. Он не только духовный лидер тех республик, где исповедуют ламаизм. Он еще и российский орденоносец. Так вот перед его приездом спросили разрешения китайцев. И китайцы отказались, не дали добро на приезд Далай-Ламы в Россию. А высшие должностные лица проглотили это оскорбление. Все это заставляет меня думать, что на самом деле мы относимся к Китаю как слабая страна, зависимая от мощного соседа.

Вопрос передачи островов меня очень беспокоит. Потому что вполне можно представить себе ситуацию, что это первый шаг для того, чтобы аннулировать соглашения, которые касались территорий, которые китайцы считают отторгнутыми от Китая по соглашениям 1858 и 1860 годов. Иными словами, речь идет о Приморье, Сахалине и практически всем Хабаровском крае. Вполне правомерна постановка вопроса о том: зачем китайцам нужен захват этих территорий именно сейчас, когда мы на весь мир говорим о наших удивительно добрых партнерских отношениях? Если они таковы на самом деле, то зачем нужно требовать от России передачи столь важного стратегического пункта на границе?

- Но ведь у нас и в самом деле существуют партнерские отношения: рассматриваются варианты прокладки нефтепровода. Правда, до сих пор не очень понятно в Китай, в Японию или какой-то совместный вариант…

- С точки зрения Китая, прокладка "трубы" в высшей степени важна и во всех смыслах полезна.

Однако, нам не выгодно протягивать "трубу", где на конце трубы будет единственный покупатель. Мы вложим гигантские деньги в строительство, а в итоге единственный покупатель будет диктовать нам условия эксплуатации "трубы" и цену на продукт. Попытка постройки газопровода "Голубой поток" в Турцию показала, что турки в два счета воспользовались ситуацией и поставили свои условия тогда, когда "труба"была проложена. Но если вывести "трубу" на любой пункт Тихого океана, то это создает рынок для многих стран, где есть конкуренция, где есть много потребителей. Пусть китайцы идут на этот рынок и покупают нефть, которая им нужна.

Кстати сказать, китайцы затрачивают нефти на единицу продукции в три раза больше, чем развитые страны. Кроме того, Китай на протяжении многих лет очень слабо занимался разработкой и поиском месторождений у себя в стране. Они пытаются сохранить нефтяные месторождения до тех времен, когда другие страны иссякнут, и максимально экономят деньги, потому что нефтегазоразведка требует гигантских капиталовложений.

Сегодня мы переправляем по железной дороге в Китай около 5 миллионов тонн (в 2004 году должны были поставить 6,4 миллиона тонн нефти, а реально поставили на 1 миллион меньше из-за ситуации вокруг ЮКОСа). Китайцы ищут энергоресурсы и те природные ресурсы, которыми они обделены, по всему миру, невзирая на политическую систему возможного партнера. Если вспомнить, в то время как с Пиночетом у всех были самые отвратные отношения, у Китая были отличные, потому что им нужна была медь, которую в таком количестве можно было взять только в Чили. И плевать они хотели на всех. Так что китайцы стали экспортерами капитала, но не в Россию.

(На этой неделе был подписан ряд важных соглашений об инвестициях китайских компаний в экономику Аргентины и Бразилии. В частности, в Бразилии китайские фирмы построят в ближайшие 5 лет железную дорогу и газопровод - общая стоимость около млрд. В Аргентине планируют вложить млрд. в развитие железнодорожной сети, млрд. - в энергетические проекты, млрд. - в строительство и еще около 0 млн. - в телекоммуникационные проекты - Прим. авт.).

- Не могу не задать вопрос, который неоднократно поднимался в СМИ - увеличение числа мигрантов из Китая. Существует ли реальная угроза китайской экспансии и какие регионы нашей страны она может затронуть прежде всего?

- Китайцы начали мигрировать еще в прошлом веке. Так что китайскую эмиграцию связывать только с ситуацией последних десятилетий нелепо. Скажем, Сингапур - это, по сути дела, китайский город, этническое китайское государство. Китайцев очень много во всех странах, только в Таиланде они как-то ассимилировались, больше нигде.

Сегодня китайцы платят своим гражданам за то, чтобы они жили и работали за пределами своей страны: китайское правительство установило целый ряд городов - 50 городов, где загранпаспорта выдаются свободно. Зарегистрировано 256 фирм, которым поручено находить рабочие места китайцам за рубежом и отправлять их на работу, чтобы они зарабатывали деньги для страны. Так или иначе, китайцы будут увеличивать давление на мировой рабочий рынок, потому что в Китае ликвидируется сельская и городская прописка, и селянам разрешено искать работу в городах. Следовательно, горожанам надо трудоустраиваться где-то подальше от своих родных мест.

Что касается экспансии, то это политика правительства. Правительство может предотвратить экспансию в любой момент, у него для этого есть все необходимые инструменты.

Меня часто спрашивают о том, какие из сибирских и дальневосточных регионов наиболее предпочтительнее для мигрантов из Китая? Или они в равной степени подвержены "китайской угрозе"? Я думаю, что сегодня их больше всего интересует европейская часть. И есть интерес к отдельным городам, где наиболее развит технический потенциал, где можно хорошо поиметь.

В принципе, если вы посмотрите на Сибирь и Приморский край, то обжитая цивилизованная часть - это очень небольшая часть. Дальше - тайга. Что там делать?

Но есть другой, действительно серьезный вопрос: у китайцев существует план построения цепочки торговых центров во всех крупных городах по Транссибирской магистрали вплоть до Москвы. И от этих центров охватывать постепенно территорию соответствующих областей. Китай нуждается в рынке сбыта своей продукции, и план рассчитан на то, чтобы постепенно овладевать российским рынком.

К сожалению, у нас нет системного подхода к изучению того, какие отрасли нам выгодно развивать совместно с Китаем для того, чтобы получать более дешевый товар для нашего внутреннего рынка.

Какую работу можно дать миллионам рабочих рук, чтобы получить высококачественный и дешевый товар для себя? Если мы этого не будем делать, то целые отрасли у нас все равно будут уничтожены торговой войной. Если проанализировать соотношение между числом безработных в городе и числом приезжих, работающих мигрантов, то очевидно, что там, где в городе нормальная экономическая ситуация, идет подъем экономики - там нужны миллиарды и нет безработицы. То есть закономерность: экономический подъем, появление мигрантов и резкое сокращение безработицы россиян. Поэтому там, где не обеспечено экономического подъема, эмигрантам делать нечего, потому что там нечего делать и россиянам. У России, к моему глубокому сожалению, до сих пор нет стратегии развития страны в целом и особенно стратегии развития Западной Сибири и Дальнего Востока. До тех пор, пока мы не определимся, что мы хотим того-то, того-то и того-то, что для этого нужны такие-то ресурсы, до тех пор ничего не получится. Можно ввезти миллионы мигрантов, но они никому здесь не нужны, они будут просто болтаться на базарах, что сегодня и происходит.

Нам всем пора задуматься о будущем России в Сибири и на Дальнем Востоке. До тех пор, пока не будет у нас стратегии с четко поставленными целями, ничего не получится. Мы должны не просто построить эту стратегию, мы должны воодушевить людей и создать материальные стимулы для того, чтобы капиталы, которые есть в стране, шли на освоение этой территории. Естественно, нужно привлекать и капиталы из-за рубежа на выгодных для нас условиях. Важно, чтобы наша Дума, наше правительство наконец-то выработали политику России в отношении этих регионов, рассчитанную на долгие годы. Без этого мы так и будем метаться и искать более или менее приемлемые решения в каждой отдельной острой ситуации.

СПРАВКА: Гельбрас Виля Гдаливич

Профессор Института стран Азии и Африки МГУ

Окончил китайское отделение Московского института востоковедения, кандидат экономических наук, доктор исторических наук, профессор экономики Института стран Азии и Африки Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова. Стажировался в Народном университете Китая и Пекинском университете. Выступал с лекциями во многих университетах Китая.

Является членом Европейской и Российской ассоциаций китаеведов, экспертом Российского фонда гуманитарных исследований. Эксперт Комитета по международным делам Государственной думы Федерального Собрания России. Профессионально занимается изучением экономических, социальных и политических проблем Китая, проблем государственной и национальной безопасности России. Опубликовал более 200 научных работ. Принимал участие во многих национальных и международных научных конференциях и симпозиумах. Участвовал в программах исследований Принстонского университета в 1994 и 1997-1998 гг., Фонда Карнеги в 1997-1998 гг. и Московского Центра Карнеги за международный мир в 1999 г. В 1998-1999 гг. осуществил исследование в соответствии с грантом Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. МакАртуров - первый в истории Москвы и самый крупный в истории России опрос китайских мигрантов в Москве, Хабаровске, Владивостоке и Уссурийске. В соответствии с программой Московского Центра Карнеги под его руководством в 1999 г. был проведен опрос россиян в Москве, Хабаровске и Владивостоке. В ходе него изучалось отношение россиян к китайским мигрантам и к современному состоянию российско-китайских отношениях и перспективам их развития.   

Елена СУРИКОВА, Кемерово. Газета "Наша газета", № 49, 19 ноября 2004 года.