"Сегодня на собрании трудового коллектива мюзикла "Норд-Ост" 300 сотрудников получат уведомления об увольнении. Причина - нет средств на восстановление спектакля", - такое заявление сделал 13 ноября Георгий Васильев, генеральный директор мюзикла "Норд-Ост" на встрече с журналистами в клубе региональной журналистики "Из первых уст"

Георгий Васильев: Совершенно очевидно, что идет идеологическая война. Это противостояние. Никаких оценок я давать не собираюсь, но это факт.

На руинах "Норд-Оста".

О недавнем крупном теракте в Москве напоминает все. 9-10 ноября в ГЦКЗ "Россия" прошли концерты "Норд-Ост, мы с тобой" в память о погибших во время захвата. В ДК шарикоподшипникового завода полным ходом идет реконструкция. Театр эстрады, на сцене которого в эти дни танцуют и поют пугачевско-киркоровский мюзикл "Чикаго", охраняют так, что от вида разбросанных по всему залу и сосредоточенных на внутренней связи охранников становится зябко.

Эксперимент по постановке бродвейского мюзикла на российской сцене удался. На удивление всем дорогостоящий спектакль продержался в ежедневном режиме год. 320 отыгранных спектаклей посмотрели более 300 тысяч зрителей. 19 октября участники мюзикла отметили его годовщину и готовились по этому случаю дать концерт. После 23 октября "Норд-Оста" не стало. Вместо праздничной даты появился скорбный список из 17 человек (погиб каждый четвертый человек из оркестра), а вместо праздничного концерта артисты усилием воли вышли на сцену и отыграли в память о погибших, в попытках обратить на себя внимание и собрать средства на восстановление мюзикла.

Неоднозначная пресса.

Георгий Васильев вместе с коллективом три дня пробыл в заложниках. Вспоминать все снова тяжело и больно. Но его мнение о том, как работали в эти дни СМИ, было тем более ценным.

- Я с самого начала не был на спектакле. Мне удалось попасть в него только после того, как заложники были закрыты в четырех стенах. Рядом со мной стояла женщина в чадре, и единственное, что я мог делать, это включать сотовый в ответ на беспрерывные звонки и незаметно поднимать микрофон, чтобы звонившие могли слышать, что происходит в зрительном зале. Кто мне звонил, я не знал. Как потом оказалось, я "сигнализировал" в том числе и людям, связанным с журналистикой. Через полчаса один чеченец сказал: они знают, что из зала звонят по сотовому и знают, кто это. Подслушивающих устройств у них не было. Позже я сам понял, откуда информация, когда услышал по радиоприемнику террористов передачу "Эхо Москвы", в которой называлось мое имя и сообщалось, что по моему телефону слышны голоса чеченцев и что я сообщил следующее… Согласитесь, что для меня, сидевшего в это время под дулом автомата, это было риском для жизни. Террористы знали меня по фамилии, и им несложно было догадаться, что сообщает тот самый Васильев. Слава Богу, что чуть позже планы у них изменились, и нам позволили звонить и сообщать все подробности.

Бараев тогда потребовал обратиться к родственникам, чтобы они организовали антивоенную демонстрацию. Реакция СМИ была такая: на второй день захвата я слышу по "Маяку": у заложников родился "стокгольмский синдром", они полюбили своих мучителей, теперь они с ними заодно, не слушайте тронувшихся умом заложников. Я прекрасно понимаю, вокруг чего шла игра: чем меньше риск для людей, тем больше ущерб государству, политикам, величию Россию. Все эти ценности и 800 человеческих жизней взвешивались на одних весах. Единственный способ поднять цену собственных жизней и повлиять на решение властей было - звонить по сотовым телефонам друзьям- журналистам, друзьям-политикам, давая им понять, что здесь живые люди сидят, а не умалишенные, подвергнутые "стокгольмскому синдрому". Пиар на крови

- В СМИ с иронией подавались требования террористов прекратить войну в Чечне…

- В одной из коротких бесед Бараев сказал: мы все здесь - смертники. Нас все равно живьем не выпустят. "Мы могли бы поступить проще, - говорили захватчики, - зайти в вагон метро и взорвать себя без предварительных условий и ультиматумов. Просто тотальный террор, как в Израиле. Но мы этой акцией хотим привлечь внимание общественности к тому, что в Чечне идет война. Вы здесь в театр ходите, а там воюют".

И вот в ответ на требование захватчиков я слышу комментарий по радио: террористы сами не знают, чего хотят, требуют, помимо вывода войск, еще какой-то ерунды в виде военной демонстрации на Красной площади и прочее. Либо журналисты не понимали, что происходит, либо не хотели понимать.

И еще один "смешной" факт. После того как все это закончилось, я пришел на одну из радиостанций, ко мне подошли ведущие и полушепотом сказали: вы же понимаете, нам не все можно говорить, мы вам вопросы задавать не будем, но вы можете говорить все, что захотите…

- Не кажется ли вам, что в СМИ проводилась целенаправленная политика, направленная на то, чтобы не успокоить народ, что войны нет, а, наоборот, разжечь войну в каких-то политических целях?

- Я - не политический деятель, у меня есть личное мнение как гражданина: миссия террористов была - привлечь внимание к войне. Задача властей с самого начала - убедить общественность, что никакой войны нет. У любого здравомыслящего человека при этом возникает куча вопросов: если войны нет, то почему нет судов и следствия, почему пропадают люди и почему ни одного террориста не взяли живым? Почему их не включают в число погибших? Это бандиты, убийцы, но они - граждане России. Совершенно очевидно, что идет идеологическая война. Это противостояние. Никаких оценок я давать не собираюсь, но это факт.

- Георгий Леонардович, насколько политикипереговорщики адекватно воспринимали ситуацию?

- Не хочется говорить плохо о политиках. Я думаю, что даже те, которые искренне были нацелены на помощь, были поставлены в сложное положение, потому что рисковали получить в свой адрес обвинение в "пиаре на крови". Были люди, которые реально работали и перед телекамерами не светились. Например, Лужков, все три дня проведший безвылазно в штабе, не посчитал нужным выйти на сцену во время концерта 9 ноября и выступить, заявив, что считает некорректным такого рода пиар. Были люди, которые засветились перед телекамерами в момент захвата, а потом исчезли. И не только политики, но и руководители ряда крупных корпораций, обещавшие дать средства на восстановление театра. Никакой помощи мы так и не получили, кроме фонда "Открытая Россия", единственной организации, согласившейся профинансировать передвижную версию "НордОста", которая проедет по городам России. Все остальное - разговоры. По-моему это просто неприлично.

- Иногда лучше промолчать, чем сказать. У нас сложилось мнение, что московская пресса в эти дни действительно делала пиар на крови…

- Вопрос "не навреди" каждый решает для себя сам. Каждое СМИ и каждый журналист могли сделать для себя выбор - поддержать державную точку зрения или гуманитарную. Можно было говорить о "стокгольмском синдроме" и свихнувшихся заложниках, а можно было рассказывать о личностях людей, которые там волею случая оказались, что у них есть дети, своя судьба. Журналисты некоторых телеканалов говорили, что взяли интервью у родственников заложников, а ведущие все время обещали показать его позже, но так и не показали. И это тоже позиция.

Есть еще такой пикантный момент в отношениях "Норд-Оста" и СМИ. Он прослеживался даже в течение первых часов после захвата, когда, казалось бы, все эти глупости должны были отпасть, как шелуха. Мы - коммерческий проект, к нам отношение было как к дойной корове. В первый момент захвата я слышал по радио, что террористы захватили "Норд-Ост". У меня внутри все клокотало, ведь был захвачен не "Норд-Ост", а здание ДК шарикоподшипникового завода. Инерция противостояния коммерческим проектам работала в течение первых суток захвата.

Ислам сыграл злую шутку.

- Бытует мнение, что стоило бы пойти на переговоры с террористами.

- Ручеек спасенных душ тек постоянно. Террористы отпускали то больных, то детей, то иностранцев, как будто подсказывая возможность проведения переговоров. Если бы можно было как-то затянуть процесс, пойти на уступки, пусть даже псевдоуступки, но при этом вывести из-под удара еще какое-то количество людей, от этого всем было бы только лучше. Но не мне судить о том, в правильный ли момент и нужными ли средствами начался штурм. Для этого нужно обладать информацией человека, принимающего это решение.

Сам факт спасения 600 человек - крупная удача людей, которые организовывали штурм. Все было хорошо спланировано, спецслужбы хорошо сработали, честь и хвала тем людям, которые принимали участие в нашем освобождении. С другой стороны, это была удача в прямом смысле слова, счастливое стечение обстоятельств. Я поименно знаю несколько человек, на которых наркоз не подействовал. Среди террористов, держащих руку на взведенной кнопке, тоже могли оказаться такие же люди. Достаточно было одного такого, чтобы сдетонировал весь зал. Это было чистое везение. Нужно говорить не о количестве жертв, уместнее было бы говорить об уменьшении риска.

Могу сказать совершенно справедливо, что взрыв не прозвучал во многом из-за того, что некому было скомандовать. Штурм начался тогда, когда мужчин-террористов как раз не было в зале. Тут ислам сыграл злую шутку: я думаю, что женщины просто не решились принять решение самостоятельно. Я наблюдал, как они взаимодействуют с мужчинами - как низшая с высшей расой.

- Когда наше общество узнает, что же происходило на самом деле?

- Для меня это очень странный вопрос, потому что я убежден, что абсолютной правды нет. Я выступал по "Маяку" и получил несколько звонков типа: хватит вам порочить блестяще проведенную операцию. Ну, хорошо, блестяще дали газ. А что было потом? Когда наконец раздали шприцы, чтобы ввести людям растворы, кололи как попало. Кому-то не поставили, кому-то поставили дважды. Не было элементарной организации. Никто не объяснил спасателям, как выводить людей из наркоза. Люди просто задыхались, оттого что у них западали языки. Первые 12 человек из бывших заложников, привезенных в институт Склифосовского, оказались мертвыми. Люди погибли не от газа, а от неорганизованного спасения. Операция не может быть блестящей, если даже один человек погиб, это уже трагедия. И после того как я это рассказал, звонит человек и говорит о блестящей операции.

Россия - в кольце фронтов.

- Повлияло ли все случившееся на мировоззрение людей-заложников и на их отношение к чеченцам?

- За те несколько дней я не слышал, чтобы кто-то проклинал террористов. Они понимали, что те борются за идею, а мы - за свои жизни. Что касается чеченцев, нет плохих народов, есть плохие люди, есть убийцы. Это и так понятно. Но есть более сложная проблема. В 1940 году чеченцы были выселены со своей родины советскими властями. Мы должны эту вину распространить на себя, чувствовать ее. Это как в Великую Отечественную войну, после которой все возненавидели немцев. Им пришлось пройти комплекс вины и примириться со всем миром. А мы не чувствуем этого комплекса вины.

- Как вы считаете, при формировании национальной идеи должен присутствовать образ врага?

- Один чиновник, рассказывая о штурме, сообщил, что якобы спецназовцы взорвали стену зала, прорвались, добивали террористов, стреляя в глаз. Это совсем не совпадало с рассказом девушки-заложницы о том, что никакой обрушившейся стены не было, более того, ни одна стена зала не граничит с улицей. Как вы сами считаете, способствует ли такое изложение событий формированию образа врага? Нации нужна консолидация. Если нет ничего положительного, то формируется образ врага (главное, как говорит автор "Кукол" Виктор Шендерович, восстановить для народных мозгов привычную систему координат - Россия в кольце фронтов. - Ред.). Если бы возникло единение на основе любви к разрушенному зданию и спектаклю, я считаю, что мы бы победили.

От автора: "Советская решительность в сочетании с русским разгильдяйством, вот и получилась блестящая спецоперация по освобождению заложников от жизни" - это еще одна цитата от Шендеровича. О мире в Чечне может мечтать только идиот. Есть и такое мнение. Конечно, куда ж девать отлаженную годами систему поставки оружия, военный бюджет, престиж, сотни "заточенных" под войну компаний? А те, кто не хочет антивоенных митингов, присовокупили к ситуации с захватом заложников образное понятие "стокгольмский синдром". Чтобы тех, кто прозрел и ощутил эту самую войну на собственной шкуре, народ не воспринимал слишком уж серьезно.  

Подготовила Елена МОРОЗОВА, "ЧЕСТНОЕ СЛОВО" № 47 Барнаул-Москва-Барнаул