"Да Москва - та же деревня, только большая", - со скепсисом, словно бальзам на душу провинциала, подытоживали в недавнем прошлом поездку в столицу земляки-урюпинцы. А какие различия, собственно, мы могли увидеть-то, если даже экскурсионные вылазки в первопрестольную сводились к походам по магазинам и выстаиванию длинных очередей за сосисками, апельсинами, духами "Может быть" и прочим дефицитом.

Товарами, слава Богу, нынче насытились. Можно чуточку шире бросить взгляд из столицы российской провинции, коей именуют Урюпинск, на столицу России Москву. Поездка на семинар Клуба региональной журналистики стала для этого подходящей возможностью.

… Если кто-то давно не был в Москве и продолжает представлять ее только огромным суетным городом с чередой длинных серых улиц и однотипных высоток, тот глубоко ошибается. Многомиллионный мегаполис поражает красотой, ухоженностью, роскошью. Какая же она, Москва, сегодня глазами провинциала? И есть ли что-то общее между центром страны и столицей российской глубинки?

ПОЛСТРАНЫ ПЛАЧЕТ, А МОСКВА СКАЧЕТ

"Город желтого дьявола" - так отзывался классик о Нью-Йорке. Конечно, Москва - не Нью-Йорк, но город вполне к нему приближающийся. В "фирменных" магазинах - цены в "у.е.", в обиходной речи москвичей - доллары, а не привычные глубинке рубли. Салоны с товарами от Диора, Кардена, на которые находятся и покупатели, и деньги. Плюс чистота московских проспектов, шик и блеск фасадов, иллюминация улиц, за ночь, наверное, способная "съесть" не один годовой бюджет Урюпинска. Откуда на это деньги у города, помимо прочего обеспечивающего громадный, по нашим меркам, пакет социальных гарантий и льгот своим гражданам? Ответ известный: столица живет регионами.

Тут стоит вспомнить слова директора региональных программ Независимого института социологии Натальи Зубаревич: "Специфика переходного периода (а именно такой период мы сегодня переживаем) в том, что различия между центром и периферией дошли до неприличного уровня". Все ресурсы идут из регионов в Москву, назад же не возвращается почти ничего. А куда, спросите вы, идут иностранные инвестиции? 39 процентов иностранных вложений направлены тоже в Москву (а до дефолта столица ухватывала и того больше - 69 процентов). Доля в российском экспорте тоже впечатляет: Россия вывозит четверть продукции (нефть, газ) через Москву. В это же время ввоз продукции в страну тоже почти наполовину идет через столицу (но об этом ниже).

Это все - данные госстатистики, которая, как известно, знает все. А собственное впечатление об экономике Москвы у нас такое: полгорода торгует, полгорода банкует. Нет, сегодня уже не в смысле развития банковского бизнеса - после последних событий правильнее говорить о банковском кризисе, нежели о его взлете. Банкует - это в смысле игорного бизнеса, который вкупе с другими сферами услуг закручен здесь так, что провинциалу с тощим кошельком и комплексом собственной неполноценности становится тошно.

"Мы не сеем, мы не пашем" - это точно про москвичей. И пусть они не обижаются: промышленность (а тем паче сельское хозяйство) не их сфера приложения сил и рабочих рук. Однажды мэр Москвы Лужков в интервью обмолвился: мол, будем восстанавливать "АЗЛК". Знатоки столичного социума ухмыльнулись: а кто на нем работать будет? Приезжие китайцы?

Для нас, урюпинцев, это странно, ведь рабочее место на нашем крановом заводе или, тем более, на Урюпинском МЭЗе - предел мечтаний горожанина. А тут - нехватка рабочих рук. Так и хочется сказать: да пустите вы нас к себе в цеха, мы вам лучше китайцев такого наработаем!..

И ведь пускают. Работяги со всей страны, из ближнего и даже дальнего зарубежья строят в Москве дачи и дома, стригут газоны и грузят товары. В общем, делают все то, чего москвичи предпочитают избегать. Это дешевая рабочая сила, и к тому же неприхотливая.

А что до москвичей, то, по данным той же госстатистики, в столице продолжается рост торговой занятости. 73 процента населения вовлечены в сферу услуг, определенный процент дают врачи, учителя и прочие бюджетники. Вот потому-то в промышленные цеха ставить и некого.

Впрочем, всеобщая занятость - мечта жителей провинциальных городов - еще не означает всеобщего благоденствия. Москва страшно поляризована между бедностью и богатством по уровню жизни. Четверть населения ее - старики. И мы, возвращаясь из командировки и листая в поезде от безделья книжку популярной ныне Дарьи Донцовой, наткнулись, на фразу: "Сразу после Тверской, свернув за угол, попадешь в старый переулок с домами-колодцами и древними коммуналками, в которых живут древние старики"... Это - изнанка блестящей столичной жизни, которая начинается сразу же за углом шикарной центральной улицы.

ГОРОД КОНТРАСТОВ

Пестрой гудящей лентой вьются дороги широких улиц. Останавливаешь взгляд - с непривычки кружится голова. Только по сигналу светофора автомобильный улей на короткое время замолкает и появляется возможность разглядеть, что в калейдоскопе замерших авто нет стареньких "Москвичей", "Запорожцев" и прочей аналогичной техники. Похоже, здесь ее давно относят к разряду раритетов. Даже "Жигули" ранних моделей встретишь изредка. Преимущество за "десятками", "пятнашками", а чаще - шикарными иномарками.

Сама столица - город контрастов. Достаточно спуститься в метро. Москва подземная теряет свой лоск. "Место под солнцем" - в дорогих авто, супермаркетах для достаточно обеспеченных москвичей и гостей города. Костюмы, смокинги, блеск бриллиантов остаются там. У Москвы подземной своя жизнь. Здесь любой приезжий вполне комфортно чувствует себя с громоздкими баулами, в потертых джинсах, растянутом свитере, растоптанных кроссовках. В подземных киосках, приютившихся в длинных переходах, чуть ли не весь ассортимент товара, что в магазинах наверху... Разница лишь в том, что в супермаркете этот товар будет стоить чуть ли не в два раза дороже. Здесь же, под землей, можно услышать "живую" скрипку, гитару, баян, пение вокалиста с вполне сносными данными. Здесь подрабатывают юные таланты - учащиеся музыкальных училищ и консерваторий, для которых, возможно, подземный переход станет первой ступенькой пути на большую сцену.

Здесь же на каждом шагу можно услышать душещипательное: "Подайте младенцу на операцию", "Помогите, чем можете - умерла мама". Молчаливые таблички с жалобными текстами трогают не меньше. Откликаются просящим преимущественно приезжие. Москвичей такое "актерство" не трогает, потому что они прекрасно знают: это доходный способ зарабатывать деньги, а не подлинное горе. Говорят, что побирушничество в переходах и метро - это целая индустрия с разделением полномочий между "исполнителями" и "руководителями" процесса. Облаченные в тряпье нищенки в надвинутых на лица платках выглядят при ближайшем рассмотрении порой отнюдь не старушками, за коих себя выдают. Лица молодые, без морщин - им бы трудиться, как говорится, на благо родины, а не по метро с протянутой рукой ходить. Но способ выживания в мегаполисе у каждого свой.

А ПО АРБАТУ И ТВЕРСКОЙ ХОДЯТ ДЕВОЧКИ С ТОСКОЙ...

Разве можно составить полное представление о российской столице, не побывав на Арбате? Вот она, длинная узкая улочка, где можно встретить наше родное, национальное: матрешек, валенки, шапки-ушанки. Вот где время остановилось...

Но уже скоро начинаешь понимать, что блеск начищенных пятиконечных звезд на "буденовках" благополучно сочетается с блеском бриллиантов, выставленных в соседствующих ювелирных магазинах. С удивлением узнаешь, что русские розовощекие матрешки лишь внешне похожи одна на другую. Отдельные из них в цене "переплюнули" бриллиантовые украшения: 7 тысяч рублей, 10, 15, 17, 40, 72... Оказывается, мы ничего не понимаем в русских матрешках. Продавцы с любезностью (по всей видимости, с лихвой заложенной в стоимость товара) объясняют, что и от имени автора, и от детальности прорисовки зависит цена. Говорят, что и матрешек, и валенки, и расписные шкатулки охотно раскупают иностранцы. Похоже, для них Россия ассоциируется и еще долго будет ассоциироваться с тем, что для нас практически ушло в прошлое.

В нем остались валенки. А мы подчас с излишним рвением следуем по западному пути. Поэтому кафе под названием "Му-му" уживается на Арбате с японским "Суши" и прочими подобными. Кухня в них соответствует названиям. Отсутствие патриотизма? Нет, объяснили нам. Не научились россияне пока конкурировать с иностранцами. Попробовала, к примеру, жена мэра Москвы Татьяна Батурина сеть русских бистро открыть, да ничего хорошего не вышло. Не по вкусу пришлась предлагаемая кухня. Сейчас вот в столице новая сеть кафе и ресторанов русской кухни появляется. "Елки-палки" называется. Благополучно ли - покажет время.

Байкеры, самодеятельные артисты разговорного жанра, певцы, художники, музыканты, "Макдональдс", тулупы-все это рядом на старом Арбате. Но самым неожиданным было встретить здесь... урюпинские пуховые платки. Хоть и не было на них никакой специальной бирки, свое мы угадали сразу. "Из Урюпинска", - подтвердила продавщица, произнеся это так, будто речь шла об зарекомендовавшей себя торговой фирме. Пух на урюпинских изделиях струился блестящими прядями, отливающими синим, серым, голубым и какими-то еще цветами. Наметанным взглядом мы оценили, что крашен платок безбожно и лезет жутко. Однако цена - 2600 рублей. Продавщица сказала нам, что недавно поставщики подняли цены. Мол, платки в Урюпинске дорожают. Мы тут же просветили ее со знанием дела, что к лету они у нас как раз и дешевеют. Продавщица встрепенулась, прикинув разницу в цене реальной, и стала интересоваться, как в нашу глухомань добраться. Мы сфотографировались, поболтали с ней. И уже потом узнали, что за наше простодушное вмешательство могли б и на неприятности нарваться. На Арбате бизнес отлаженный, подконтрольный, и нечего сюда с советами лезть. Один знакомый урюпинец, к примеру, решил там с казачьими нагайками встать. Только разложил свой рукотворный товар, ребята подошли. "Сколько?" - спросил наш казак. "Пятьдесят". Он достал из кармана помятый полтинник. "Ты что, дурак, что ли?" -- обиделись ребята. Оказалось, день торговли для него, как начинающего, стоит 50 баксов. Короче, от разборок нашего знакомого спасло лишь появление пьяных казаков в форме - в тот день в столице проходил какой-то их слет-симпозиум...

"УЗОК КРУГ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, СТРАШНО ДАЛЕКИ ОНИ ОТ НАРОДА"...

Это Белинский в свое время так сказал о революционерах-разночинцах. Мы-то говорим о других - о депутатах, наших народных избранниках, которые тоже из чинов разных, но так же, как и они, далеки от народа. Разница лишь в том, что их круг не так и узок.

Одно только здание Государственной думы с мраморными колоннами, уносящимися ввысь, впечатляет и наводит на мысль: сколько же их тут, заступников?

Кое-кого из них удалось увидеть воочию. Автобус с нашим братом журналистом выруливал от пятизвездочного отеля "Золотое кольцо", когда движение перекрыли: автомобили с "мигалками" и депутатскими спецномерами стали подъезжать к парадному подъезду. Мы вынужденно ждали и разглядывали VIP-персон.

- Смотрите, Сергей Миронов подъехал,- комментировала приезд председателя Совета Федерации одна из журналисток у окна. - А вот выходит Слиска... Слиску целует Миронов... Слиску целуют все... Интересно, это ее личный праздник или у них так принято?

Шутки шутками, но по уровню отеля, где мы поняли, депутаты и прочие высокие чиновники нередко столуются, ясно: не последний кусок они доедают, не бедствуют. По телевизору вскоре услышали, что в гардеробе отеля депутат швейцару оставляет 600 рублей. Мы расстроились: а нас в том отеле тоже одевали швейцары, но нам по-простецки и в голову не пришло расплачиваться. Впрочем, мы не депутаты...

Главный же вопрос, который задаешь себе, глядя на здание Госдумы, такой: а им сверху-то все видно, что делается у нас "в низах"? По словам депутата Владимира Рыжкова, он в Барнауле, откуда получил мандат, бывает ежемесячно. А мы своего депутата Плотникова что-то давно не видели ни в зале заседаний по телевизору, ни в Урюпинске, на приеме. Даже про то, что депутат-аграрий Плотников примкнул к думской фракции "Единая Россия", узнали не от него и его помощников, а от того же Рыжкова. А хотелось бы более прочной связи народа с высшей властью, особенно сейчас, когда социальная политика, обращенная к электоральным интересам, выходит на всеобщее обозрение.

ОТ "РАМСТОРА" ДО ЛУЖНИКОВ

Первое ощущение, когда глядишь на ценники хоть в продовольственных, хоть в промтоварных магазинах, - шок. Миниатюрные босоножки на ремешках-ниточках красуются в витринах по 3-6 тыс. рублей. Под стать им в цене неприглядного вида рубашки, майки, блузки. Но этот эксклюзив - на ценителя, поэтому и выставлен он в специальных магазинах в центре. К нам, в глубинку, такой товар из-за невостребованности просто не довозят, а потому, видимо, провинциалу и режет глаз несоответствие скромного вида изделия и его нескромной цены.

Зато в Лужниках тебя встречает уже знакомый ассортимент. Цены близки и понятны, хотя и не намного ниже наших. Тысячные толпы москвичей, что попроще, и гостей столицы едут сюда пусть не за самым качественным, но доступным для среднего россиянина товаром. А московский торговец без стеснения заламывает цены, нахваливая товар. С четкой установкой, что дешевле Лужников все равно нигде не купишь, народ покупает. Однако стоит засомневаться и дать понять, что можешь уйти от прилавка, продавец готов хорошенько скинуть. Например, кожаный пиджак нам от первоначальных семи тысяч готовы были отдать за две с половиной.

Вся Россия одевается в Лужниках, на Черкизовском и им подобных рынках. Отсюда оптовики и "челночники" вывозят тонны товара, чтобы потом во вьетнамском, а в лучшем случае турецком или китайском ширпотребе щеголяла вся страна. Через Москву проходит 49 процентов импортных поставок товара. Стопица умело распоряжается ими и "наваривается" на них.

На прилавках продовольственных супермаркетов типа "Рамстор", "Седьмой континент" можно встретить сыр по 700 рублей за килограмм, хлеб по 100 рублей за буханку, маленький кусочек торта за 60 рублей. Но если вглядываться в цены повнимательнее, то среди громадного ассортимента найдешь продукты доступные вполне. А в целом они дороже наших в среднем лишь процентов на десять. Добавим сюда распродажи на каждом шагу, гибкие системы скидок, сеть магазинов типа "Фамилия", где рядовые москвичи могут одеть семью по сниженным ценам, и становится ясно: выживать в столице ничуть не тяжелее, нежели в провинции. А если вспомнить про лужковские надбавки учителям, пенсионе рам и уровень зарплат москвичей, несоизмеримый с урюпинским, и станет ясно: что москвичу смерть, то провинциалу здорово.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Верно говорят: к хорошему привыкаешь быстро. Блеск мраморных залов пятизвездочного отеля, изысканные блюда шикарных ресторанов, изумрудный ковер газонов, умопомрачительные вазоны с цветами, расставленные на улицах, остались там. Возвращаться к провинциальной действительности нелегко. После вылизанных плиточных тротуаров ноги особенно чувствительны к ухабам родных дорог. По нашему асфальту, оказывается, ходить и ездить можно, хорошо натренировавшись, привыкнув и смирившись. Пока комбинат благоустройства занимается выращиванием кукурузы, надеяться на лучшее не стоит.

И все же, повосхищавшись роскошью Москвы, мы все равно остались верными родной глубинке. У нас свои богатства: Хопер, леса, почти незапятнанная экология, казачьи традиции, пуховый промысел. "Я не люблю Таганку, ненавижу Арбат. Еще по одной - и пора назад", - пел лидер легендарной рок-группы "Зоопарк" и самозабвенный питерец Майк Науменко. Мы, как и он, патриоты своего города. Да к тому же не зря говорят, что хорошо там, где нас нет.  

Людмила ТЕРЕБОВА, Ольга ШУШЛЕБИНА, Урюпинск. Газета "Урюпинская правда", 26 июня 2004 г.