Его книги запрещались, но их читали. Читали по ночам, потому что на больший срок заполучить их было сложно. Его называли космополитом, а, в конце концов, просто вынудили покинуть страну. Однако, живя в Америке, он не стал ярым очернителем советского строя. Он остался тем, кем был - ярким писателем и талантливым педагогом, совмещая литературную деятельность с преподаванием в университете Вашингтона.

Кто бы мог подумать, что спустя годы он вернется в Россию, а главный канал страны будет транслировать снятый по его произведениям сериал. Его книгами будут завалены магазины, они будут тесниться на полках книжных шкафов. Живой классик. Василий Павлович Аксенов.

На семинар в Клуб региональной журналистики "Из первых уст" он пришел без опоздания. Уважительно приподнял брови, когда директор клуба Ирина Ясина представила ему аудиторию: "Перед вами - небольшой скол всей России от Калининградской области до Улан-Удэ и Читы". Зал сидел, затаив дыхание. Час, отведенный на общение, пролетел за миг.

Сейчас свое время писатель делит между Москвой и Биаррицем, французским городком на побережье Атлантического океана. Именно там он творит, а когда ему "совершенно осточертевает одиночество", едет в Москву, где погружается в "жуткую обстановку московской жизни с бесконечными предложениями, звонками, презентациями и Бог знает еще чем".

У квартиры, в которой Аксенов живет в Москве, есть своя история. Новое в то время правительство в лице Попова и Станкевича дало ему ордер.

- Но, вручая его моей жене Майе Афанасьевне, Попов сказал: "Сомневаюсь, Майя Афанасьевна, что вам удастся "пробить" нашу бюрократию", - рассказывает Аксенов. - Он не знал Майю Афанасьевну... Она пришла к ним, бросила этот ордер, протянула руку и сказала: "Ключ". И они ей дрожащими руками протянули ключ. Трехкомнатная квартира стала даром правительства за заслуги антисоветского характера. Но это еще не все. На стекле, в эркерном окне, мы нашли выцарапанную надпись: "Строили заключенные. 1952 год". Круг замкнулся - в дом, который строили заключенные, въехал сын заключенных.

"Мне предлагали стать президентом острова Крым"

...Сейчас Василий Аксенов завершил работу над киносценарием по мотивам своего романа "Остров Крым". "Остров Крым" - это, скорее, утопический роман из жанра "правдивая история о том, чего не было", - говорит он. - Возникло какое-то виртуальное пространство - "остров Крым", которого вроде и нет, но в то же время он есть. И, кстати, он существует, как ни странно. Когда я приехал в Крым после эмиграции, мне там повсюду говорили, не зная, кто я, что "книжка есть одна о том, что мы вовсе не полуостров, а остров, и нам надо действительно отделиться от материка, прорыть канал".

Потом я познакомился с такой довольно темноватой политической группой, которая предложила мне стать президентом острова Крым. Так что он живет, и эта идея, странная, метафорическая, живет".

Консервативный либерал и либеральный консерватор

"Политические убеждения у меня, по-моему, достаточно стабильные, я бы сказал, либеральные. Слово "либерал" все время подвергается коррозии какой-то на протяжении лет. В Советском Союзе оно вообще было оскорбительным, да и сейчас не очень. В Америке, кстати, когда говоришь "либерал", это значит, что ты держишься каких-то ультралевых экстремалов. Неверная трактовка этого слова. Тогда я начинаю хитрить. Я говорю: "Я консервативный либерал и либеральный консерватор".

"Я стараюсь сузить круг моих читателей"

"Мне кажется, что сейчас, в связи с повсеместной коммерциализацией, роман вступил в полосу затяжного кризиса, выберется ли он из которого, неизвестно. Из-за этого жанра, собственно говоря, все неприятности у меня и произошли с советской властью. Он всегда противостоял концепции социалистического реализма, т.е. монолога, социалистического монолога. Все романы соцреализма были монологическими. В то время как истинные романы, согласно гениальной теории Бахтина, всегда полифоническая вещь. Если брать его генезис, то мы окажемся на рынке XVI-XVII столетия, когда роман стал рыночным продуктом. Собственно говоря, это и было начало романа как жанра. Впервые, когда появилась множительная техника, роман вдруг стал товарной вещью. И это была первая развлекательная штука, доступная всем. Ты мог купить его на рынке и всей семьей получать удовольствие. Понятия авторства не существовало, пожалуй, пару столетий до возникновения авторского романа. Авторский роман постепенно попадал в руки образованной элиты, дворянства - самого передового и благополучного класса, который не был заинтересован в продаже. И роман начинал приобретать характер самовыражения. Он развивался в течение 200 лет, достиг невероятных высот.

Потом настал XX век. Я бы сказал, что мое поколение - это, возможно, последнее поколение "самовыраженческого" романа, "байронического" романа. На нас очень большое влияние оказали и Хемингуэй, и Ремарк, и Андрей Белый... Все замыкалось на авторе. Автор был не только выразителем, но и главным лирическим героем этой вещи. А затем общество вступило в фазу гигантской коммерции, доступной всем. Возникновение колоссального среднего класса, с большими финансовыми возможностями, побудило искать что-то такое средне-развлекательное. Развитие телевидения, радио и всего прочего вынудило литературу прибегать к каким-то более упрощенным видам этого жанра, отходить от "байронического" романа в сторону коммерческого, уходить обратно на рынок - туда, откуда и пришел роман. И, в общем, то, что сейчас называется романом, - это, в принципе, не романы вообще, с точки зрения "байронического", в контексте "самовыраженческого" романа. Поэтому этот вид романа, романа самовыражения, романа эстетического, философского и очень глубоко психологического направления вообще отходит. В моду входит роман-пересказ вымышленных или реальных историй. Роман опять приобретает развлекательный характер. Отсюда идет колоссальная коммерциализация и возможность заработать большие деньги для автора, для писателя - это уже либо участие в кинопроекте, либо сочинение каких-то вещей, которые будут продаваться повсюду. В своей работе я стараюсь, наоборот, сузить круг моих читателей. И это я говорю без всякого кокетства, серьезно. Я понимаю, что роман такой, какой я его вижу, он уже не имеет спроса, но какой-то читатель все-таки останется верным этому жанру. И пусть так будет".

Парфенон не лжет

На церемониальном акте, так Аксенов назвал университетские проводы в отставку, он произнес речь под названием "Парфенон не лжет". "За все 24 года работы там университет меня ни разу не подвел, ни разу меня не обманул, - говорит Василий Павлович. - Он мне дал очень много. Это очень благодарный труд. Я говорил студентам: "Я знаю, что вы не станете гуманитариями, но вы должны быть интеллигентами. Поступая в университет, вы должны понять, что вы присоединяетесь к меньшинству, а не к большинству. Вы уходите из большинства. Вы становитесь университетскими людьми. На вас накладывается очень важная ответственность. Потому что развитые большие нации, страны не могут существовать без меньшинства, без университетского меньшинства. Вот вы сейчас имеете такую привилегию - стать университетским меньшинством. Поэтому вам надо быть не только специалистами по вашей профессии, вам надо быть еще интеллигентами, ощущать себя интеллектуалами, интеллигентами. И для этого из моего класса хотя бы почерпните имена и запомните их. Если вы будете знать имена писателей и поэтов, художников, ранних кинематографистов, - а это все были предметы этого курса, - если вы будете знать, кто такой Велимир Хлебников, то это очень здорово".

- Василий Павлович, вы стали победителем премии "Букер-Открытая Россия 2004". Впечатления ваши и ваших близких по этому поводу?

- Большинство говорит: наконец ты получил хоть одну какую-то премию, а то уж думали, что так и свалишься без всяких премий. Это очень трудно - писать без всяких премий.

В принципе, я иронически отношусь к этому понятию "премия", потому что они в большей степени случайны. То есть случайность неполучения этой премии была гораздо больше случайности ее получения. Но, с другой стороны, это как-то очень вдохновляет. Все-таки приятно, когда признание получил. Это очень мило со стороны общества, братьев-писателей, на которых уже рукой махнул вроде бы. И большинство моих близких считают, что я давно уже заслужил разные премии.

- Василий Павлович, а сейчас вы уехали бы из России?

- Нет, - лаконичен Аксенов. - Да я бы и тогда не уехал. Просто меня очень сильно об этом попросили.  

Елена МАКУШИНА, Уфа. Интернет-газета "БАШвестЪ", 24 января 2005 г.