Почему на зрителей и читателей выливаются потоки негативной информации? Почему иногда возникает впечатление о купленности журналистов и средств массовой информации? От кого зависит, что будут смотреть и читать россияне? На эти и другие вопросы в клубе региональной журналистики "Из первых уст" ответила ведущая телеканала REN-TV Ольга РОМАНОВА.

Цензура – это хорошо или плохо?

- К огромному сожалению, тема цензуры становится актуальнее день ото дня. Единственное, что заставляет меня мириться с этим, так это воспоминания о том, что в России всё же есть журналистика с самой большой буквы. Это "шестидесятники". Они дали самую большую плеяду журналистов, которые вошли в золотой фонд. Да, во времена их становления была "оттепель", но было ли им от этого легче, чем нам сегодня? Думаю, нет. А давайте ещё вспомним фронтовых очеркистов. Мало того, что у них были совершенно невыносимые условия работы, так ещё и цензура. Сегодняшняя цензура в подмётки не годится той, которая была в то время. Но эти люди умудрялись сохранять в себе какие-то очень важные вещи, которые помогали им выражать между строк те мысли и чувства, которые они испытывали по поводу происходящих событий. Разве вы не знаете ситуаций, о которых лучше, чем матом, не скажешь? Беслан вспомните. Я очень хорошо помню кадры, которые проходили оттуда. И до сих пор сама с собой спорю. Мы эти кадры не показывали, но мне они до сих пор спать не дают. Приходит оттуда новая "картинка", я думаю: дать её, реальную, многие просто с ума сойдут, а может быть, ещё и какие-нибудь маньяки обострятся. А если не дать, значит, оставить какую-то часть людей равнодушными к случившемуся. В итоге ни один канал не показал реальной "картинки". Это невозможно. Это за гранью человеческого понимания. Это просто за гранью. Это страшнее документальных кадров из "Освенцима". После того, как я посмотрела перегонные кадры, у меня было ощущение, что пора идти к психоаналитику. Потому что, как с этим жить, непонятно. А в Северной Осетии многие люди видели это своими глазами, и еще большее количество людей знает подробности из рассказов очевидцев. Не знаю, утешит вас это или нет, но журналисты своих зрителей и читателей щадят, принимая огонь на себя. Мы часто работаем между строк, потому что для нас это – работа, потому что люди не всех профессий такие же сильные. Да, это цензура. Наша, журналистская, внутренняя, профессиональная.

Но есть и другая цензура. Первые три года моей телевизионной журналистики я работала на "лужковском" канале "ТВ-центр". Работа с ним - это либо хорошо, либо – ничего. Причем, если "ничего", всё равно попадёшь в оппозицию. В то время, для того, чтобы никто в коллективе об этом не забывал, на стене висел совершенно нецензурный слоган. Извините, процитирую: "В кепку не срать". С тех пор, как он появился, мы забыли о существовании Лужкова. Мы вычеркивали его из нашей жизни. В то время происходило много других интересных вещей. А Москвы не было. Точно так же, как не было Лужкова. До него только через полтора года дошло, что его нет. В общем, уж если совсем невмоготу с цензорами, то, наверное, лучше так, чем в угоду.

Свобода слова?..

- Не могу припомнить ни одного средства массовой информации, которое было бы реально свободным. И это понятно: откуда идёт финансирование, оттуда же ставятся и задачи. Читатели и зрители, если хотят понять, чью точку зрения им предстоит узнать, должны посмотреть, кто акционер издания или канала. При этом журналист, если его убеждения не совпадают с убеждениями издателей, может, нисколько не лукавя, просто работать. Но он будет часто страдать от того, что ему не дадут печататься, потому что убеждения, как их ни вуалируй, как ни конспирируй, всё равно будут читаться между строк.

При этом всем понятно, что у каждого из нас есть семьи, дети и родители, которых надо кормить. Поэтому у сегодняшних российских журналистов есть три варианта: бороться и оставаться голодным, делать только то, что сам хочешь, или быть умнее и выше своих цензоров. Мне кажется, последнее совсем несложно. Потому что по определению журналист - человек более умный, больше повидавший и больше общающийся с людьми, чем те, кто пытаются нас контролировать. Мы умнее. Мы хитрее. Мы изворотливее. Работа у нас такая. А те, кто с нами борются, обычно имеют одну извилину - от фуражки.

Что происходит сейчас? Политика партии и правительства известна: газонная стрижка под одну гребёнку. Российским журналистам рекомендуют ориентироваться исключительно на генеральную линию. Отход за неё приравнивается к побегу, прыжок на месте – тоже.

Но я уверена, извернуться и остаться честным перед самим собой и своими читателями и зрителями можно и нужно. Это моё кредо. Помните, гениальные журналисты писали о жизни в таежном тупике? И им ничего не было от цензуры. А гениальный журналист Сергей ДОВЛАТОВ писал в "Передовицу" под названием "Яйца на экспорт". Ему говорили на редколлегии, что это звучит несколько... м-м-м... эротично. Но это был его авторский способ борьбы с цензурой. Мой способ – не переходить на личности. Я, не как профессионал, а как девица, которая смотрит на главного мужчину в нашей стране, понимаю, что все мы работаем для него, для мужчины с крутым нравом. Поэтому, если мы не хотим испортить с ним отношения, не должны портить ему настроение. Никто же не хочет иметь дело с мужчиной в плохом настроении. Тем более, с главным. Все мы понимаем, что сейчас самая болезненная, острая и страшная для него тема – монетизация льгот. Все понимают, что с монетизацией действительно что-то не то, но давление "по теме" всё равно было, есть и будет ещё сильнее, пока проблема не разрешится. И разрешится она с помощью журналистов, которые найдут человека, который будет в состоянии расставить точки над "i" и показать, где выход из тупика. В качестве подтверждения этого тезиса, напомню: когда министр обороны Сергей ИВАНОВ заговорил об отмене отсрочек, это мы, журналисты, закричали: "Не отдадим наших детей! Налог на мальчиков! Чечня! Дедовщина! Суицид! Вы что творите?!". Военкомы стучали кулаками. А потом Борис ГРЫЗЛОВ сказал: "Не отдадим наших студентов в армию". И выяснилось, что журналисты – прогрессивные люди. Так за что же нас тогда, интересно, шугали?!

Плохой мир лучше хорошей войны

- Знаете, как поступают думающие журналисты с акционерами, которые настойчиво лезут в процесс рождения газеты, журнала, телепрограммы? Как с любимым мужчиной. Внимательно выслушивают, но делают всё по-своему, после чего говорят: "Милый, ты же это хотел? Правда же?". Извините, противно, но это так.

REN-TV – это канал Ирены ЛИСНЕВСКОЙ. Даже само название – от её имени. Её кредо, которое она открыто высказывает: "Даже если на этом канале у меня останется 0,00 промилей процентов, всё равно им буду руководить я. Меня с этого канала могут вынести только вперёд ногами". Пока ей это удаётся. Канал действительно держится на этой абсолютно уникальной женщине. Она умеет бороться с цензурой путём работы с акционерами. Каких только акционеров не было на REN-TV! И Лужков, и "Лукойл", и Чубайс. Кстати, Чубайс - единственный, кто ни разу не был на канале, даже не заходил к нам. Ирена никому не отдала руководство каналом. Когда начинают настаивать, она объясняет, что если она уйдёт, то уйдёт со всем "своим": и с идеями, и с самим "продуктом". Обычно обе стороны оттягивают процесс очевидного "бракосочетания" акционера и редакции, который станет виден читателям и зрителям, как можно на подольше, то у одной стороны зуб заболит, то вторая сторона паспорт потеряет. Поэтому у журналистов всегда остаётся надежда на то, что "либо сдохнет ишак, либо падишах".

Как живём, такие и новости

- Ирена часто говорит: "Ну что же это такое? После вашего выпуска новостей повеситься хочется. Всё у вас не так. Всё у вас плохо. На селе – плохо, монетизация льгот – ещё хуже. Там что-то сгорело, там взорвалось. И вечно у вас во всём власти виноваты". Я говорю: "Давайте попробую завтра хоть что-нибудь позитивное найти. Хоть про любимый лунный трактор"! И начинаешь искать какую-нибудь хорошую, приятную, позитивную новость. Ну, хоть что-нибудь! Хоть из жизни животных. Про какую-нибудь половую жизнь какого-нибудь пятнистого питона. И находишь: бобры в Калужской области проснулись раньше времени и вышли на дороги! А потом... они что-то там сожрали и опять все утонули. Напоминает старый анекдот: "Наш завод уже давно стал заводом по производству швейных машинок, но что бы мы ни начали делать, почему-то всё равно автомат получается".

Тяга к справедливости

- Избавиться от тяги к справедливости не в марксистском смысле, а в общечеловеческом, сложно. Что это такое, я точно не знаю, но когда обижают бедных – это обидно, и когда незаслуженно обижают богатых – тоже обидно. И ещё плохо, когда дети гибнут в армии, потому что дети не должны гибнуть, старики не должны голодать, а заработная плата ниже уровня прожиточного минимума отбивает всякую тягу к труду как к созидательному процессу. Есть вещи, с которыми соглашаются все - и левые, и правые, и россияне, и граждане других стран.

Зоны ответственности и личные слабости

- Моему старшему сыну девятнадцать. Он обормот. Он прогуливает институт. Он читает Сартра. Сартр ему не нравится. Он сказал наркотикам "нет", потому что любит выпить. И это моя зона ответственности. У меня есть дочь. Ей одиннадцать. Чистый ангел. Голубоглазая блондинка. Но я боюсь, что лет в 17 это закончится так, что мало мне не покажется, потому что она интроверт. И это тоже моя зона ответственности.

И ещё у меня есть собака. Это – святое. Я не могу об этом молчать. Те, у кого есть собака, меня поймут. Её зовут Мася. Она, в принципе, может поместиться в стакан. Очень такая небольшая собака. И очень телевизионная. Я через неё породнилась со всем телевидением. Она была в "Дог-шоу". Так вот, совершенно неожиданно Мася стала национальным чемпионом России, как говорит моя дочь, "по уму и красоте". И я этим не просто страшно гордилась, я заставляла всех целовать её медали, читать её дипломы, чтобы все поняли: буквально вчера она была кандидатом, а сегодня уже чемпион. Это же невероятно! А через полгода после того, как я получила "Теффи", ко мне зашла приятельница с букетом цветов и сказала: "Романова, я тебя поздравляю. Наконец-то ты сравнялась со своей собакой". И это было лучшее поздравление в моей жизни.

У каждого журналиста, как и у любого человека, есть свои зоны ответственности и свои слабости. Понимаете?..

  

Людмила КОВЕНКО, Бердск. Региональный еженедельник "Свидетель", № 11 (713), 17 марта 2005 г.