Замечательная статистика: в России количество выпускников школ практически сравнялось с числом мест в вузах, причем, не смотря на то, что демографический спад 90-х годов до абитуриентского возраста еще не добрался. Подросла молодежь середины 80-х – поры перестроечных надежд, алкогольного воздержания и всплеска рождаемости. Последнее означает, что в дальнейшем ряды абитуриентов будут редеть, а у многих вузов возникнут проблемы “философского” плана - из области “быть иль не быть”. Впрочем, наблюдаемые аспекты будущего развития “послешкольной” образовательной сферы России дают картину сложную и достаточно противоречивую, в коей многое, на взгляд автора, обстоит совсем не так плохо, как представляется пессимистично настроенным (что стало уже традицией в нашенских весях) наблюдателям.

Некоторые аналитики в связи с наметившейся тенденцией к повальному “обвышению” образовательного уровня полагают, что на этом фоне окончательно упадет престиж рабочих профессий. И опасения эти вроде как небезосновательны, поскольку подкрепляются некоторыми цифрами. Достаточно сказать, что на многих предприятиях реального сектора экономики средний возраст рабочих и мастеров составляет уже 53-55 лет. При этом количество высококвалифицированных специалистов сократилось с 23-27% до 5-ти.

То есть, если проблем с пополнением в области низкоквалифицированного труда не предвидится: свою роль здесь сыграют миграционные притоки из стран СНГ, Кореи и Китая (с более дешевой рабочей силой), плюс “подпитает” традиционно высокая в России прослойка “люмпен-пролетариата”, то вот с “рабочей аристократией” могут возникнуть серьезные проблемы. Хотя бы еще и потому, что ветшает материальная база профессионально-технического образования, уменьшается приток обучающихся.

Правда, на территории Красноярского края дела в данной сфере обстоят не так уж плохо. В системе “профобра” здесь учится 35 тысяч “бюджетных” студентов, а еще 15 тысяч получают профподготовку по договорам с предприятиями. При этом трудоустройство выпускников стабильно и составляет 93-95% (среднероссийский показатель – 78%). Многое восполняют здесь и сами предприятия, которые часто готовят квалифицированных сварщиков, монтажников и станочников в собственном коллективе, повышая квалификацию пришлой молодежи, так сказать, без отрыва от производства.

Отметим также, что относительно небольшое число людей с высшим образованием в советский период объяснялось во многом более солидными зарплатами в производственной сфере и соответствующими потребностями государства, ориентированного на экстенсивный экономический рост, с преобладанием индустриальной и сырьевой составляющих. Между тем, в развитых странах тихой сапой прошла череда научно-технических революций, приведшая к принципиальной смене приоритетов и пропорций. “Рабочий класс” (в классическом, марксистском понимании данного термина) сократился до 15-25 % от всего трудоспособного населения. Процентов же 70 граждан активного возраста “оказалось” в сфере менеджмента, информационных, юридических, медицинских и прочих услуг…

Очевидно, подобные же пертурбации ждут и Россию, чему есть уже целый ряд статистических подтверждений. Так что, если дефицит квалифицированных рабочих возникнет, то, вряд ли надолго. Он даже сыграет “в плюс”, поскольку повысит средний уровень оплаты труда в соответствующих сферах (безобразно низкий на сегодняшний день) и, следовательно, престиж многих профессий. Рыночная система тем и хороша, что при должном уровне либерализма, свободы конкуренции и защиты прав человека, обеспечивает автоматическую ликвидацию многих возникающих диспропорций, решение кажущихся на первый взгляд неразрешимыми проблем.

Еще одна характерная тенденция, свойственная развитым странам: человек с высшим образованием (медик, юрист, преподаватель, чиновник) в среднем зарабатывает больше, нежели человек, не имеющий заветного диплома. В России же высшее образование до сих пор не дает гарантий получения высокооплачиваемой работы. Между тем в вузы стремится все большее число молодых людей, которые, попадая в дальнейшем на крайне неустойчивый рынок труда, оказываются часто совсем не в той сфере, в которой получали образование. Потому последнее часто рассматривается не столько, как способ научиться “будущей работе”, сколько в качестве трамплина “общего направления” - социального лифта, помогающего получить больше степеней свободы и возможностей выбора в дальнейшем.

Соответственно растет и востребованность второго, “более конкретного” высшего образования, которое можно получать ускоренно и без отрыва от производства (а также всевозможных курсов повышения квалификации). В этой нише, между прочим, и может укрыться от нехватки “дневных” студентов целый ряд вузов из числа “менее востребованных”, что делает перспективы закрытия многих из них не столь очевидными, как это представляется ряду наблюдателей.

Кстати, система начального профобразования тоже имеет свои перспективы. За образчик возможного реформирования здесь можно взять германский опыт, исходя из которого, практически каждый немец в рамках получения среднего образования приобретает и какую-то “рабочую” специальность. Уже потом он решает, идти по данной стезе дальше, либо получать образование высшее. В любом случае полученные навыки остаются с ним и являются своеобразным “социальным резервом”, помогающим чувствовать себя увереннее на рынке труда.

Если же вернуться к высшему образованию, то большое количество обладающих им людей всегда есть объективное благо, пусть даже образование это весьма разного уровня. Данный “избыток” не только помогает решать проблемы изменяющихся пропорций на рынке труда (такие специалисты легче переучиваются и перестраиваются), но также и немало способствует росту общей трудовой культуры, как в сфере обслуживания, так и на производстве, куда объективные законы рынка “выдавят” многих дипломированных спецов, оказавшихся “лишними” в иных сферах.

Есть, правда, не потерявшая своей актуальности проблема “утечки мозгов” в зарубежные веси. Количество ученых, программистов и иных невостребованных “внутри” страны интеллектуалов, покидающих пределы не обустроенной пока что родины, постоянно растет. Но здесь, как, наверное, и в области иностранных инвестиций в экономику, перелом возможен только тогда, когда в России принципиально изменится внутренний климат, когда деньги начнут вкладывать в человека, а не только в “сырьевой гигантизм” и пусть современную, но произведенную не в России технику. Etc.

  

Вадим ЛАТЫШЕВ, г. Красноярск. Региональная вкладка “Труд-Енисей” в еженедельнике “Труд-7”, 24 июня 2004 г.