Бывший командир одного из подразделений "Вымпела", а ныне депутат Госдумы Александр Ермолин считает, что никакие спецслужбы сейчас не способны защитить школы, садики, роддома.

Последние теракты в стране раскололи гражданское общество на две части, первая считает, что это провал спецслужб, вторая придерживается мнения, что терроризм в России - отголосок мировой проблемы. О том, как с этим бороться и где корни зла, корреспонденту "ЗР" рассказал бывший командир одного из подразделений "Вымпела", а ныне депутат Государственной думы Александр ЕРМОЛИН.

- Группы "Альфа" и "Вымпел" - это своего рода легенда. Что на самом деле представляют из себя эти организации?

- В настоящее время таких организаций нет. Сейчас есть антитеррористический центр России (АТЦ). В его структуре - два управления. В управлении А работают те люди, которые шли по линии "Альфы". В управлении А - люди, которые остались от развалившегося "Вымпела". Хочу сразу сказать, что "Вымпел" был задуман с самого начала не как антитеррористическая организация, а как раз наоборот. Мы были разведчиками-диверсантами в системе нелегальной разведки. Всего в боевых отделах этой структуры было 90 человек. Девять групп по десять человек. Любая из групп "Вымпела" была в состоянии в срок от недели до месяца найти и уничтожить любой объект на территории СССР. Это значит, что реально пронести имитаторы взрывчатых веществ, реально все установить, реально подключить провода. В моей практике был " Арзамас -16" - цех по производству ядерных боеприпасов. Его охраняла вся страна. В моей практике был еще БЖРК - боевой железнодорожный ракетный комплекс. Это состав с баллистическими ракетами, который передвигался по территории страны. Залп, этого поезда, как нам объясняли, при стопроцентном попадании лишал США возможности продолжения военных действий. Можете себе представить, какая это махина, можете себе представить, какое количество людей было задействовано для того, чтобы все эти объекты защищать. Группу из трех человек могли ловить по десять тысяч человек. Причем это было в то время, когда у КГБ была нормальная агентура, когда работали все спецслужбы.

Я считаю, что это был самый интеллектуальный спецназ. Там была особая система подготовки, особая система отбора. Об этом много в свое время писали. По сути дела, мы были специалистами по партизанскому движению, по развертыванию подпольного движения за рубежом. Я очень хорошо понимаю тактику действий террористов. То есть я знаю это профессионально, поэтому, мне легче судить, чем профессионалу из "Альфы", которая всю жизнь воспитывалась и готовилась как контртеррористическое подразделение.

Когда начали происходить первые драматические события в стране, ГКЧП, все вдруг испугались, что у нас есть такое подразделение. Нас изъяли из системы нелегальной разведки, переориентировали на внутренние задачи, на борьбу с террором, что было абсолютно правильно.

- Если есть знания, то почему волна терроризма уже как своего рода "цунами" накрыла страну?

- Когда был осетино-ингушский конфликт, когда часть ингушского населения пошла с попыткой атаковать пригородный район Владикавказа, тогда эта проблема здорово обострилась. В тот период я в течение двух лет регулярно выезжал в этот регион в качестве командира группы антитеррора. Часть моих людей занималась непосредственно обеспечением безопасности. Вторая часть - агентурно-разведывательной деятельностью в целях предотвращения терактов. Через два года наша функция свелась к тому, что мы ездили охранниками при следователях. Представьте себе мальчика, который позавчера или год назад окончил юрфак, а с ним сидят два полковника или майора из "Вымпела". И у каждого по два, по три высших образования, знание нескольких иностранных языков, работа в Никарагуа, Мозамбике и еще где-нибудь. И они едут в качестве автоматчиков. Это к вопросу о том, насколько эффективно использовали опыт "Вымпела".

- Думаете, в Беслане была та же ошибка?

- Меня часто просят прокомментировать эти события: как действовал спецназ, как действовал штаб... Я знаю, что ребята погибли действительно геройски. Один человек закрыл детей, когда в них бросили гранату. Другой - принимал детей из окна. Его убивали в упор, а он даже не отстреливался. Многие даже не стреляли, когда шли на штурм. Была попытка пойти в рукопашную схватку, потому что, когда противник прикрывается ребенком, это единственная альтернатива. Ребята очень хорошо стреляют. Но все равно я бы, например, не взял на себя смелость стрелять по террористу, который закрылся грудным ребенком. Да, в учебной тренировке я гарантированно попаду в очень маленький предмет. Тем не менее, это не тренировка, в бою бывает все. Поэтому ребята шли, не применяя спецсредств, не стреляя, пытаясь сблизиться для рукопашного боя. В результате многие были убиты даже через бронежилеты.

- Что нас ждет дальше?

- Первый и самый печальный вывод, который я делаю для себя: никакие спецслужбы сейчас не способны защитить школы, садики, роддома, автобусные остановки. Дело в том, что та система безопасности, которая у нас есть, работает по объектовому принципу. Есть такой профессиональный термин. То есть она вся нацелена на защиту объекта.

- В этом плане шахиды угроза?

- Я не понимаю, как работает цех по производству шахидов. Когда мы этой поймем, наверно, мы сможем с этим бороться. Я понимаю, как можно убедить женщину, которая потеряла четырех детей и мужа. Мотив мести. Но я не понимаю образованных молодых людей, которые управляли "Боингом" 11 сентября.

Как переводится слово "алькаида"? Алькаида - это основа. Причем не просто основа, а базовая ячейка. Сейчас самый эффективный вид менеджмента, это управление сетевыми системами. Поэтому эта распределенная система боевого управления, боевой атаки может выстрелить в любом месте.

- А от сознательности населения что-то зависит?

- Если хотите, каждый гражданин сейчас в стране должен стать в какой-то степени контрразведчиком. Он должен понимать, что такое теракт. Не с точки зрения того, что делать, если тебя посадили в зал и кругом понавешали взрывных устройств, а с точки зрения сути этого явления.

- Но в чем его суть?

- Поверьте мне, как специалисту, до момента теракта проходит целый ряд очень сложных мероприятий, которые называются проникновением в зону проведения спецмероприятия, базирование, то есть поселение этих людей среди нас, разведка, оборудование тайников. Я часто слышу: "Что за безобразие. Колоннами передвигаются по всей стране боевики". Да не передвигаются они колоннами по стране. Они не хуже нас знают, как это все делается. Это сложнейшая операция: съемка конспиративных квартир, легендирование, доставка взрывчатых веществ, складирование, секретные условия связи.

- Можно ли возложить ответственность за события в стране на конкретных людей или никто ни в чем не виноват? Ни военные, ни политики?..

- Когда начались все эти постперестроечные события, говорили, что во всем виноваты военные. Один из командиров "Вымпела" после ГКЧП был разжалован и уволен. Ему примерно так сказали: "А что за инициатива? Тебя кто заставлял, чтобы ты людей выводил, чтобы они у тебя разведку местности проводили", и так далее. Когда был известный штурм Белого дома, тогдашний командир "Вымпела" ГЕРАСИМОВ при постановке задачи на штурм переспросил лично у ЕЛЬЦИНА: "Товарищ президент, это приказ?" Хотя в другой ситуации было бы смешно задавать этот вопрос. Я это к тому, что любой контртеррористической операцией руководит гражданское лицо. Обычно это мэр города, губернатор. То есть человек, на которого народом возложены огромные полномочия. На нем лежит моральная и политическая ответственность.

А сейчас какая у нас получается ситуация? Вы представляете, кто командовал в Беслане? Наверно, никто не представляет.

  

Юрий НУРМУХАМЕТОВ, г. Владивосток. Деловая газета «Золотой рог», № 84 (1153), 28 октября 2004 г.