Этого человека знает большинство телезрителей России, особенно телезрителей со стажем. В течение долгого времени Владимир Познер остается наиболее известным и авторитетным российским тележурналистом. У журналистов “Инфо-Панорамы” появилась возможность побеседовать с мэтром, интервью с которым они представляют на суд наших читателей.

Владимир Владимирович, что Вы считаете самым значимым событием своей жизни?

- В 1952 году, когда мне было 18 лет, приехал в малознакомую страну - Советский Союз. Тогда я вообще не говорил по-русски, но мне предстояло сдавать экзамены в высшее учебное заведение. Я приехал взрослым человеком, выросшим в Нью-Йорке. Отец родом из Питера. Уехал из России четырнадцатилетним мальчиком, когда его родители эмигрировали после революции. Но сам-то он вырос с убеждением и меня так воспитал, что именно в Советском Союзе справедливость, именно здесь нужно жить. И он всегда стремился вернуться. Если бы Сталин не умер через два месяца после нашего приезда, я думаю, что отец бы, конечно, сидел, да и я, и мама. Брата, который на 11 лет моложе меня, определили бы в какой-нибудь дом для детей врагов народа.

Меня поначалу не приняли в университет потому, что у меня фамилия, как мне сказали, не очень подходящая и биография не из лучших. Добрая женщина отвела меня в сторону и сказала: “Вы все сдали, вы прошли, но только вас не приняли”. Ну, я пришел к моему беспартийному отцу: “Куда ты меня привез? В Америке мне били морду за то, что я защищал негров. Теперь меня не принимают в университет потому, что у меня фамилия, как у тебя, к сожалению”. Ну, отец у меня был отчаянный человек, он пошел стучать кулаком в ЦК.

Тем временем меня пригласили в военкомат. Там был майор с фамилией Рысь, который мне сказал: “Ну, что ж, Владимир Владимирович, давайте мы вас в разведшколу направим”. Я несколько языков знал, по-английски говорил лучше, чем по-русски. Я говорю: “Как это - в разведшколу? Меня не принимают даже в университет”. Он ответил замечательно: “Так у нас же разные учреждения”. Я отказался. “Как? - говорит Рысь, - вы не патриот? Ну, тогда мы вас на флот на 5 лет”. Не успели отправить, все-таки приняли меня в университет.

- Сейчас Вы - телевизионный журналист. Как Вы пришли в эту профессию?

- Я был когда-то пропагандистом, работая в советское время в агентстве печати “Новости”. Проработал в журнале “Совьет лайф” с 1963 по 1967 год. Это было интересное время в Советском Союзе, относительно либеральное. Наши пропагандистские руководители понимали, что нельзя выходить на Запад с теми же рассуждениями, какие существовали внутри страны. Нужно было более тонко разговаривать на другом языке. Поэтому люди, работавшие во внешней политической пропаганде, потом оказались гораздо более подготовленными к журналистике. Достаточно назвать несколько фамилий: Влад Листьев, Саша Любимов, Женя Киселев.

Затем я перешел работать в красивый журнал “Спутник”. Это было единственное советское издание, которое на самом деле продавалось. Нашлись люди во Франции, в Германии, в Испании, Великобритании, в Японии, которые купили право на распространение “Спутника”, что для советского издания было совершенно невероятно.

Работал с1970 по 1991 год в Гостелерадио СССР, в главной редакции вещания на США и Англию. Пять раз в неделю в одно и то же время выходил трехминутный комментарий Владимира Познера о событиях, происходящих в СССР. Надо было суметь за три минуты сказать так, чтобы запомнилось слушателю. Я много придумал вещей, которыми горжусь. Например, как рассказать американцам о пенсионной системе в Советском Союзе? Не начнешь же с того, столько денег тратит государство на заботу о пожилых людях. Я начал рассказывать о своей теще. И все слушали, хотя не только о ней я рассказывал. Я стал получать письма: “Ну, как ваша теща?” Это при том, что американцы вообще мало чем интересуются.

- А затем появился Горбачев, началась перестройка, и состоялся ваш знаменитый телемост?

- Телемост, где известный американский телеведущий Фил Донахью в Сиэтле и ваш покорный слуга в Ленинграде вели разговор, и где было по 200 человек с каждой стороны. Конечно, это была запись. Потом мы смонтировали сюжет. И была договоренность, что каждый покажет столько, сколько хочет. То, что мы вообще могли разговаривать, - это уже само по себе было невероятно. У Донахью лишь небольшое количество станций Америки взяли его программу. А мы показали на всю страну - на 170 миллионов жителей. В передаче были вещи, которые никогда на советском телевидении не звучали. При обсуждении, выпускать ли это в эфир, было два голоса “против”, один “за”. Почему она вышла в эфир, я узнал позже: оказывается, передачу смотрели Горбачев и Яковлев и сказали: “Это надо показывать”.

- На следующее утро Вы проснулись знаменитым на всю страну?

- До этого меня не было на экране, а тут стал политобозревателем - генералом от журналистики. Затем Горбачеву надоело возиться с либералами, с Сахаровым, которые возражают, спорят. Он перешел к людям, которые, собственно, его и погубили, начались кровопролития в Азербайджане, Грузии, Литве, Латвии. Я перестал понимать Горбачева.

В то время один американец взял у меня интервью: “За кого бы вы стали голосовать, если бы завтра были президентские выборы: за Ельцина или за Горбачева?” Я сказал: “Я предан Горбачеву, но я не понимаю и не принимаю то, что он делает сейчас. Наверное, за Ельцина”. После публикации разразился жуткий скандал. Меня вызвали к председателю Гостелерадио, сказали, что мне нет места на телевидении. Я написал заявление об уходе, в котором была формулировка: “Не хочу с вами работать”.

- И решили уехать из России?

- Да, тем более, что Донахью предложил мне, не зная, что я ушел с телевидения, приехать в Америку делать с ним программу. Как раз вскоре после неудавшегося путча. И шесть лет вместе с ним мы делали программу, которая называлась: “Познер и Донахью”. Ее закрыли в Америке, когда был назначен новый президент компании Роджер Эйлс, человек крайне правых взглядов.

Когда наш контракт надо было возобновить, он сказал, что “контракт продлится при условии: а) мы будем иметь право контролировать содержание ваших программ, б) вы должны будете нам докладывать, кого вы приглашаете в качестве гостей в программу”. Донахью его послал, и на этом программа закончилась. Тихо, мирно, культурно.

- И чем же Вы стали заниматься, оказавшись между двух огней?

- За это время я не раз и не два приезжал в Россию, где делал ток-шоу, которое называлось “Мы”. Я прилетал, записывал четыре программы и улетал. Поэтому я не исчезал с экрана. Для себя решил, что больше не буду служить никаким партиям, властям и государствам, а буду служить аудитории, которая меня читает, слушает, смотрит. И как бы это ни звучало патетически, буду говорить только правду, как я ее понимаю. Для этого надо было преодолеть страх. Кстати говоря, есть только одна-единственная причина, которой можно оправдать компромисс. В этом смысле я люблю начало стихотворения Евтушенко о Галилее: “Сосед ученый Галилея был Галилея не глупее: он знал, что вертится Земля, но у него была семья”. Когда угрожает потеря работы или тюрьма, а у тебя есть семья, я никому не скажу: “Надо быть героем”. Однако, идя на компромисс, надо честно себе признаваться в этом.

- Вы можете назвать себя независимым человеком?

- Так сложилось в моей жизни, что я независимым стал лишь в настоящее время. В каком смысле? Если меня выгонят с работы, перестанут покупать программу, которую мы делаем, то я не боюсь этого. Я в достаточной степени себя обеспечил. Могу уехать, это не составит мне труда. В этом смысле я независим.

Сегодня, как вы знаете, я делаю программу, которую покупает первый канал. Говорю то, что считаю нужным, прекрасно осознавая, что я хожу по тонкому льду. Понимаю, что в президентской администрации есть враги, но моя задача не показывать кукиш врагам - это мальчишество. Зачем доказывать, какой я отчаянный, смелый? Моя цель постараться сделать так, чтобы зритель понимал, что происходит в стране.

- Владимир Владимирович, у вас есть школа телевизионного мастерства. Очень много учеников по всей России. Вы следите за их профессиональным ростом?

- Их не так много, около четырехсот. Вначале я пытаюсь им доказать, что они бездарны, и то, что их узнают на улице, - это лишь функция экрана. У меня есть красивая большая черно-белая фотография лошадиного зада. И я говорю им: “Если лошадиный зад показывать каждый день в одно и то же время по телевизору, его тоже будут узнавать. Не надо заблуждаться. Вот вы уйдете с экрана - послезавтра вас вообще никто не вспомнит. Мы же ничего не создаем: книг не пишем, картин не рисуем, музыки не сочиняем. Мы сиюминутные”. Но за все время только два человека ушли. В основном все очень здорово продвинулись.

- Вы говорите о том, что цель журналистов - говорить правду. Но приходится сталкиваться с тем, что люди, порой, не желают знать правду.

- Потому, что не нужна чернуха в таком количестве. Я иногда говорю Венедиктову: “Алексей Алексеевич, у вас на радио даже человек, который говорит о хорошей погоде, сообщает об этом с сожалением”. Нельзя так, даже если ты оппозиционер.

- Вы беседовали с Владимиром Путиным о СМИ. Скажите, пожалуйста, что он Вам говорил?

- Это был разговор тет-а-тет. Я все-таки должен ценить тот факт, что глава государства нашел один час времени для встречи со мной. Я пришел к нему со своим убеждением, что нужно создать общественное телевидение, которое не является коммерческим, не нуждается в рекламе, но которое, вместе с тем, не зависит от властей.

Когда я ему сказал, что в Канаде существует общественное телевидение “Си Би Си”, которое целиком и полностью финансируется из бюджета, но при этом по закону власть не имеет права вмешиваться в вещательную политику, он посмотрел на меня с чувством превосходства и удивления, и сказал: “Ну, Владимир Владимирович, Вы - наивный человек, хороший, но наивный человек”.

Что я могу сказать о Путине? Он превосходно слушает, он, скорее всего, никому не доверяет. И, более того, полагает, что каждый человек имеет, помимо того, о чем говорит, еще свою особую задачу, о которой молчит. Он не любит говорить “нет”, но я сделал для себя вывод, что он пока не готов к тому, чтобы государство ушло из СМИ.

Статья подготовлена при содействии Клуба региональной журналистики «Из первых уст».

  

Николай ХРЕНКОВ, Елена ДОМРАЧЕВА, г. Ижевск. Газета «Инфо-Панорама», 18 мая 2005 г.