Проблемы коррупции в России нынче обсуждаются широко не только в СМИ. Это постыдное явление стало почти легальным. Или, скорее, воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

Да, взятки у нас берут. И дают. Не только «борзыми щенками», а вполне реальными рублями и долларами. Заинтересованные люди знают, что неофициальные расценки на беспроблемное поступление в вуз, «отмазку от армии» и т.д. есть и в Хабаровске. Чем наши чиновники и функционеры хуже или лучше других? Однако представить общую картину этого явления в стране до последнего времени было невозможно. Исправить ситуацию постарались социологи фонда «ИНДЕМ» (Информатика для демократии), которым руководит Георгий Александрович Сатаров.

В середине июля в Москве в зале гостиницы «Золотое кольцо» он рассказал о результатах этого исследования региональным журналистам. С этими данными хочется познакомить и наших читателей.

Важно отметить, что это уже не первое исследование российской коррупции. В 2001 году фонд «ИНДЕМ» впервые предпринял такую попытку. Как отметил Сатаров, впервые коррупция мерилась с помощью социологических методов. Тогда были опрошены 2000 граждан и 710 предпринимателей. Весной 2005 года было закончено повторное исследование. В выборку попали 3000 граждан и 1000 предпринимателей. И в том, и в другом случае была проведена репрезентативная выборка по стране в целом. К слову, на Дальнем Востоке социологи опросили жителей Приморья и Хабаровского края. Итак, что мы имели в 2001 году и что имеем сейчас?

От армии откупимся?

В своей работе специалисты исследовали два вида коррупции - бытовую и деловую. Первая - это взятки: за поступление в вуз, инспектору на дорогах, за освобождение от воинской повинности в военкоматах, за ускорение получения иностранного паспорта. А деловая коррупция, понятное дело, гнездится во взаимоотношениях «хозяйствующих субъектов» и государства.

«Оценивая бытовую коррупцию, мы вводим понятие «рынок коррупции». В принципе, когда мы взаимодействуем с государством и платим взятки, выходит, оплачиваем своего рода услуги, - объясняет Георгий Сатаров. - Сколько же у нас граждан, которые говорят, что они хотя бы раз в жизни попадали в коррупционную ситуацию? Не всучивали взятку, а именно попадали в ситуацию, когда у них был выбор, решать проблему с помощью взятки или нет. За четыре года доля граждан, которые попадали в эти сети, выросла на пять процентов». Каков же риск того, что, собираясь решать какую-то свою бытовую проблему, человек будет поставлен перед дилеммой - «дать» или «не дать»? В 2001 году, по оценке фонда «ИНДЕМ», этот показатель составил 26 процентов, а в 2005 году - уже 35. Выходит, риск коррупции вырос. «А риск коррупции - это параметр, который характеризует власть, чиновников. То есть это некий индикатор давления власти, бюрократии на граждан, - продолжает Сатаров. - Второй параметр - спрос на коррупцию: это готовность давать взятки. Какова вероятность того, что гражданин, оказавшись в коррупционной ситуации, будет предлагать взятку? В 2001 году готовность сделать это достигала… 75 процентов. То есть три четверти граждан, попадая в коррупционную ситуацию, платили. А сейчас эта цифра снизилась до 53 процентов». Получается, россияне чаще отказываются давать взятки? Почему? «Мы спрашивали респондентов: «Удалось ли вам решить проблему, с которой вы пришли к власти, без взятки?». «Да, удалось», - ответили 50 процентов в 2001 году. В 2005 году их стало почти 70 процентов. Выходит, граждане учатся решать свои проблемы без взяток», - комментирует эти цифры Георгий Александрович. Однако при всем при этом среднегодовой взнос одного дающего взятку составил 2500 рублей. И этот показатель немного вырос. Интересно, сколько же граждане выплачивают чиновникам в виде взяток за год? Согласно исследованиям, в 2001 году это было 2,8 миллиарда долларов. В 2005 году этот показатель чуть-чуть не дотянул до 3 миллиардов долларов!

Георгий Сатаров, оценивая бытовую коррупцию, поясняет: «Если мы начнем разбираться в структуре этого рынка, то увидим, что коррупционное поведение власти и соответствующее поведение граждан очень сильно поменялись. С одной стороны, власть усилила коррупционное давление на граждан через рост риска коррупции. А граждане, напротив, уменьшили готовность платить взятки».

Тем не менее, данные о 12 различных рынках коррупции значительно изменились. Судите сами. В 2001 году лидирующее положение занимало здравоохранение, оно собирало с граждан 600 миллионов долларов. Второе место - вузы. В 2005 году этот рынок вышел на первое место, заняв место здравоохранения. Причем он вырос на 30 процентов.

Четвертым рынком в 2001 году по масштабу были… суды. Это было связано с тем, что в 2001 году взятки в судах были самые дорогие. В этом году фантастически резко рванули военкоматы. «С 13 миллионов долларов в год до 353 миллионов долларов! И риск коррупции вырос, и спрос тоже. Размер взятки возрос почти в пять раз. Этот механизм повышенного спроса работает. Растет спрос на безопасность. Понятно, что коррупционное взаимодействие при призыве на военную службу, - это типичный мотив избежания. Очень интересно, что взятки в вузах тоже в какой-то мере мотив избежания - армии, чеченской войны», - подчеркивает президент фонда «ИНДЕМ».

Взятки дают не судам и милиции, а чиновникам.

Согласно последнему исследованию, интенсивность коррупции - то есть среднее число взяток, которые взяткодатель-бизнесмен платит в год - уменьшилась. «А вот об объеме коррупционного рынка такого не скажешь. Налицо рост, - заявляет Георгий Сатаров. - Здесь он нормирован доходом федеральной части бюджета. Мы смотрели, во сколько объем коррупционного рынка больше доходной части федерального бюджета. Подчеркиваю, федерального, а не консолидированного, то есть это без учета дохода регионов. В 2001 году объем коррупционного рынка был меньше доходной части федерального бюджета. В 2005 году он уже больше в 2,66 раза. То есть рост, если мы за единицу берем доходную часть федерального бюджета, в четыре раза. Выходит, росла экономика, рос и объем коррупционного рынка. Но объем коррупционного рынка рос в четыре раза быстрее, чем доходы от налогов».

Что еще остается характерным для рынка деловой коррупции? То, что подавляющую часть взяток получает исполнительная власть - под 90 процентов. На долю судебной и законодательной приходится 10 процентов. По мнению исследователей, это тоже очень интересный симптом. А именно следствие фантастической зарегулированности экономики. Сатаров объясняет это весьма просто: «Платят деньги тем, кто решает вопросы. У нас вопросы решает, в основном, не суд, не законодательная власть, а исполнительная, поэтому основной поток взяток идет туда».

Общество нужно лечить.

Было бы наивно полагать, что подобные исследования враз искоренят коррупцию в нашей стране. Но изучать это явление, находить подходы к ее искоренению, по мнению Сатарова, просто необходимо. Необходимо знать, что же происходит в стране. Георгий Александрович не скрывает своих оценок: «Можно на основании неких косвенных соображений, не строго, прикинуть, во сколько реальный оборот коррупционного рынка больше тех минимальных оценок, которые мы предоставили. У нас получилось примерно в полтора раза. То есть реальные темпы увеличения коррупции раза в полтора больше. Я думаю, что эти цифры дойдут и до президента. Точно так же, как в прошлый раз, когда он получил данные, он скажет: «Ну, это, наверно, слишком много. Я думаю, раза в два меньше». Ему, как говорится, виднее. Мы в первую очередь работаем на общество. Мы считаем, что ему это гораздо важнее знать, чем власти. Дело, естественно, в масштабах и степени негативных эффектов коррупции. Лечится это долго. Представьте себе, что человек лежит в состоянии клинической смерти. Сколько времени нужно для того, чтобы вывести его из этого состояния? Очень немного. Он либо быстро помрет, либо вы его быстро реанимируете. А потом вы его будете долго лечить. Но, выведя его из состояния клинической смерти, вы сделаете самое главное.

Так и в этой ситуации. Самые дикие, вредные проявления коррупции можно снять довольно быстро. Но организм по-прежнему останется больным. Это то же самое, что быстро вывести из состояния клинической смерти. Но дальше начнутся пролежни, воспаления легких, прочие осложнения. Дальше начнется тяжелое, долгое лечение.

В нынешних условиях есть понимание, что это такое, есть позитивный опыт других. Словения - одна из транзитных стран, где сравнительно невысокий уровень коррупции. Она выше, чем в Швеции, Англии, США, Сингапуре, но гораздо ниже, чем у нас. Я думаю, чтобы довести нас до состояния Словении, понадобилось бы лет двадцать очень серьезной работы, совместных максимальных усилий и власти, и общества.

Еще в 2000 году «Индем» и Национальный антикоррупционный комитет разработали документ под названием «Основы государственной антикоррупционной политики». Он был представлен в правительство, попал на стол президенту, в Госдуму. У нас даже написан учебник под названием «Антикоррупционная политика». Разработки по этой части существуют, в том числе и на региональном уровне уже есть кое-какой опыт. Рецепты вырабатываются в процессе его изучения. Только вот с больными проблема: они просто не хотят пользоваться этими врачебными услугами…»

При содействии клуба региональной журналистики «Из первых уст».

  

Анна ВОЛЫНЦЕВА, г. Хабаровск. Газета "Тихоокеанская звезда", 04 августа 2005 г.