Если бы мне сказали пару месяцев назад, что у меня появится возможность пообщаться в узком кругу с Владимиром Познером, ведущим программы «Времена», я бы в ответ скептически хмыкнул. Но так получилось, что во время очередного Форума клуба региональной журналистики «Из первых уст» мы с коллегами посетили Школу телемастерства Познера. Мне посчастливилось сидеть в нескольких метрах от популярного ведущего и даже задать ему пару вопросов.

Как признался Владимир Владимирович в конце встречи, он думал, что придется проводить занятия, что-то вроде «мастер-класса». Но когда ему сказали, мол, это совсем другие люди, он немного растерялся. Не зная, о чем рассказывать, решил говорить все, что в голову придет. Именно благодаря тому, что вместо чопорного академического диалога, состоялась дружеская неформальная беседа, у меня появилась возможность записать «Истории от Познера», причем рассказанные от первого лица. Итак…

История первая

«Не хотите в разведку, пойдете в Морфлот…»

Мой папа в возрасте 14 лет уехал в США. Я родился и вырос в Нью-Йорке и до 18 лет даже не говорил по-русски. Но папа всегда знал, что Россия – это его родина, и меня воспитали в духе любви к ней. Мы вернулись в СССР в 1952 году. Если бы через несколько месяцев после нашего приезда не умер Сталин, отца бы посадили. И меня тоже. Но нам повезло, тиран скончался.

Правда, в университет меня все равно не приняли. Из-за фамилии, да и биография подкачала. Но я бы не знал, почему не поступил, если бы не добрая женщина, преподавательница университета. Она сказала: «Вы все сдали, а вот анкета вас подвела». Когда я поведал об этом своему беспартийному папе, он возмутился и пошел по всем инстанциям, вплоть до ЦК. А пока он ходил, меня вызвали в военкомат.

А фамилия начальника отдела призыва была – это я хорошо помню – Рысь. Майор Рысь. Он, потирая руки от удовольствия, воскликнул: «Просмотрел ваше дело! Не хотите ли пойти в разведочку?» (Я знал несколько языков, в том числе английский и немецкий, в совершенстве, только по-русски говорил с акцентом) Я удивился: «Какая разведка, товарищ майор? Меня в университет не приняли, на биофак!» Он ответил гениально. Он сказал: «Вы не путайте. У нас немножко разные организации. Так как насчет разведки?» Я отрезал: «Не хочу». Майор Рысь обиделся: «Вы не патриот, видно, что не наш человек! Идите, думайте». Через пару дней меня вызвали к военкому. Этот уже не «выкал». Рявкнул: «Не надумал насчет разведки? Я ответил: «Нет!» Он нахмурился: «Значит, пойдешь на корабль! Будешь служить 5 лет!»

Хорошо, что папа добился правды, и я все-таки попал в университет. А то бы пришлось 5 лет тянуть лямку на флоте.

История вторая

«Демократии в США нет».

Сначала я был очень дружен с Горбачевым, а потом между нами словно кошка черная пробежала. И однажды, в конце 80-х годов меня спросили: «Если бы сегодня выбирали президента, за кого бы вы проголосовали, за Горбачева или за Ельцина?» Я ответил честно: «За Ельцина». После этого мне намекнули, что мне на телевидении не место. Я согласился: «Наверное, вы правы». А года за два до этого я вышел из партии. Вышел очень эмоционально. И мне пришлось уехать в США.

У меня есть друг в Штатах, Фил Донахью. Он предложил мне делать передачу на телевидении. Этакие политические диалоги, аналог нынешних «Времен». Называлась передача очень оригинально: «Познер и Донахью». Кстати, пользовалась бешеной популярностью. И все было хорошо, пока не назначили нового президента телекомпании, Роджера Эйса.

Мне и Филу необходимо было возобновить контракт. Эйс вызвал нас и сказал, что есть два условия. Первое: он должен контролировать содержание программы, а второе: нам будут говорить, кого в нее приглашать. Я возмутился, мол, это же цензура. Я от нее из Москвы убежал. Эйс ответил, что ему наплевать, как это называется. Не будет контроля – не будет и контрактов. Я не решился, а вот Фил президента послал. Контактов нам не возобновили, и я, во-первых, остался без работы, а, во-вторых, разочаровался в американской демократии. Получается, дело не в политической формации, капитализме там или коммунизме, а в людях. Все зависит от конкретного человека.

Но нет худа без добра. Я вернулся в Россию и не на мгновение об этом не пожалел…

История третья

Свобода – дело тонкое.

Знакомый журналист рассказал мне такую историю. Во время войны в Ираке за решетку попал местный житель, образованный человек, по профессии учитель, знающий в совершенстве английский язык. Сержант, который его охранял, простой морпех, узнав об этом, завел с иракцем разговор и спросил как бы между прочим: «За что вы сидите?» Учитель ответил: «За то, что я свободный человек!» После чего американец со смехом спрашивает: «Ну и где же логика в ваших словах? Вы находитесь в тюрьме, а я вас охраняю! Значит, свободный человек – я, а вы – заключенный!» - «Да нет, - ответил ему иракец. – Когда вы вторглись в мою страну, я бы мог спокойно работать, не обращая на это внимание, ни о чем не думать, пить вино, читать книги. У меня был выбор. Но, как свободный человек, я стал против вас сражаться. А вам сказали: «Надевайте форму, идите и стреляйте других людей. Выбора вам не оставили… Какой же вы после этого свободный?»

История четвертая

Экран – вещь интимная.

В моей Школе телемастерства совершенствуют свое искусство телевизионщики со всей страны. Школа действует около 5 лет, и у меня более 400 учеников. Они нам пишут, мы с ними общаемся.

Чтобы у ребят не развивалась мания величия, я все время твержу им, что они бездари, что плохо работают. Они возмущаются: «Что вы, Владимир Владимирович, нас на улице узнают, у нас берут автографы». А я им возражаю, что это всего лишь функция экрана. Если взять лошадиный зад и показывать его по телеку несколько раз в день в течение года, то люди, увидев лошадь сзади, станут тыкать пальцами и кричать: «Смотрите, смотрите, это то, что по телевизору показывают!»

Телевизор вообще вещь интимная. Как-то я был в Челябинске. И вдруг на встрече какая-то женщина заявляет мне: «Я вас знаю интимно!» Я никогда до этого не был в Челябинске и возмутился: «Как? В чем дело?» А дамочка: «У меня телевизор стоит в спальне на комоде. Я люблю лежать на кровати нагишом и смотреть вашу передачу». Я вынужден был с ней согласиться. И, правда, куда уж интимнее…

История пятая

«Все дерьмо, кроме мочи».

Надо всегда помнить, что новости – это не только убийства, стихийные бедствия и пожары. Информация должна быть и положительной. А нынче видишь, человек с экрана говорит, что завтра будет хорошая погода, и как бы сожалеет об этом. В его голосе звучит: «Завтра будет солнечно, но через пару дней нас ждут дожди, град и ветер, так что, дорогие телезрители, не беспокойтесь, скоро все станет вновь плохо». Есть такая порода людей с интересной точкой зрения, мол, все вокруг – дерьмо, кроме мочи. Думаю, не следует им уподобляться…

История шестая

Плевок в зеркало.

У моего папы был друг, такой же патриот. Русский интеллигент. Он вернулся в Россию не в 1952 году, как мы, а в 1936. Нашел время. В 1937 году его посадили, и человек отбыл в лагерях полные 17 лет. После освобождения он жил в нашей квартире. Это было очень удобно, так как родители были постоянно в отъезде. Вот он однажды мне сказал: «Генрих (он так меня называл), не дай Бог, утром, когда ты бреешься, тебе захочется плюнуть в свое изображение. Хуже этого нет на свете, можешь мне поверить»…

Я всегда старался жить так, чтобы однажды утром у меня не возникло мысли плюнуть в свое лицо, отображенное в зеркале…

После встречи один из моих товарищей спросил Познера: «А можно с вами сфотографироваться?» Телеведущий мог бы отказаться, сославшись на усталость, во-первых, нас было человек 20, а во-вторых, если тебе 70 лет, можно за 2 часа устать от интенсивного общения с журналистами. Никто бы Владимира Владимировича не осудил за отказ. Но Познер сфотографировался с каждым.   

Сергей БЕЛИКОВ, г. Красный Сулин. Еженедельная газета «Теле-Все», № 25 (526), 16 июня 2005 г.