Согласитесь, что лето для политиков — это мертвый сезон. Ведь обычно в это время года ничего такого особенного не происходит. Однако недавние события в Лондоне и годовщина кровавых событий в США и Беслане вернули нас на грешную землю. Все вновь заговорили о международном терроризме. Что же это такое? Как с ним бороться? Что означает это для России? Что означает для каждого из нас и как может повлиять на нашу повседневную жизнь? При всем том, что тема такая вовсе не в новинку для многих из нас, хочется узнать мнение компетентных специалистов в области внешней политики. Вот почему мы сегодня предоставляем слово президенту Института стратегических оценок, профессору МГИМО Александру КОНОВАЛОВУ, который в рамках работы Клуба региональной журналистики РОО «Открытая Россия» ответил на вопросы нашего корреспондента.

- Александр Александрович, мы теперь довольно часто говорим о международном терроризме и войне с ним. Однако каждый все видит и понимает по-своему.

- Война с международным терроризмом действительно идет. И здесь я полностью согласен с подобным определением президентов Владимира Путина и Джорджа Буша, хотя, возможно, каждый из них его понимает по-своему. Конечно, это война принципиально нового типа. И в ней России нужно определить свое место, своего противника и оптимальную стратегию действий. Надо знать, кто наш союзник. Широкое применение термина «международный терроризм» пошло с того дня, как были совершены масштабные теракты в США. Однако террор как способ политической борьбы известен уже столетия. И говорить о борьбе с международным терроризмом вообще-то не совсем верно. Терроризм — это лишь метод достижения чего-то. Бороться с методом не всегда резонно. Надо бороться с носителями метода.

- И кто же они? Что мы знаем о них? Чем можно объяснить сегодня всплеск их активности?

- Несложный анализ многих трагических событий последних лет позволяет сделать некоторые выводы. Во-первых, выяснилось, что США в условиях новых угроз не в состоянии гарантировать безопасность не только своих союзников в Европе и Азии, но и безопасность Манхеттена. Никогда Америку не атаковали в самое сердце. Во-вторых, террористические атаки показали, что на политической арене появились новые действующие лица, которые никак не относятся к какому-то конкретному государству. Впервые за всю историю НАТО была применена пятая статья вашингтонской декларации: нападение на одного — нападение на всех. И не в связи с тем, что напали на маленькую европейскую страну, а в связи с тем, что напали на США. Все в альянсе собрались и решили заступиться за своего главного члена. А в результате была создана на всякий случай гибкая коалиция государств, которую ранее и представить трудно было.

- Но террористов проглядели всем миром. И вдруг обнаружили, что появился новый противник, которого непонятно, где и как надо атаковать.

- В Афганистане было понятно. Там надо было ударить по лагерям Аль-Каиды, которые находились на афгано-таджикской границе. А во всех остальных местах нет столицы, нет линии фронта. Нет даже возможности обменяться дипломатическими миссиями. У террористов - горизонтальная структура, горизонтальные сети. И нет главного штаба. Нет на самом деле такого одного бен Ладена, который где-то сидит и разрабатывает коварные планы. Есть общая идея, и я ее определяю как идею глобальной экспансии радикального ислама. Слово «радикальный» раскрывает суть, а «ислам» здесь только прикрытие.

Бедность исламских государств, а также то, как они устроены, способствует возможности вербовать добровольцев. Можно вербовать воинов Аллаха, можно вербовать шахидов. Если в начале прошлого века на планете было 300 миллионов мусульман, сейчас их на 1 миллиард больше. И больше половины из них — люди моложе 20-ти лет. Это возраст, когда хочется самореализации, а в своих странах они такой возможности не видят. И эти ребята претендуют на то, что они знают рецепт всемирного счастья.

- Как мы должны оценивать ситуацию в России, особенно если исходить из того, что мы все-таки далеко от стран Ближнего Востока с их проблемами?

- Россия после американских событий сентября 2001-го года в боевых действиях не участвовала, но и не оказалась в стороне. Мы предоставили своим союзникам по борьбе с терроризмом разведывательную информацию, наземные и воздушные коридоры, согласились с появлением американских баз в Центральной Азии. Войска северного альянса, узбеко-таджикская коалиция, которая контролировала 10 процентов территории на севере, были полностью вооружены и экипированы нами. Правда, нам за это заплатили.

Президент говорил, что Россия даже раньше Запада столкнулась с международным терроризмом. И мы, не вызывая в общем-то большого сочувствия у мирового сообщества, начинаем говорить о Чечне, о Дагестане, о других своих проблемах. А они, по меньшей мере, двухслойные. Начинались они все как проблемы защиты прав человека, проблемы получения национальной независимости или большей автономии. Однако как только появляются такие национально-освободительные движения там, где компактно проживают мусульмане, так сразу же они берутся под контроль международным терроризмом. Он влезает деньгами, он влезает влиянием и переориентирует миролюбивое, в общем-то, движение. И сегодня этими структурами немало делается для того, чтобы взорвать весь Северный Кавказ. Мы все тому свидетели. Для этого достаточно включить телевизор и посмотреть несколько выпусков новостей – взрывы, поджоги, расстрелы в мирных еще совсем недавно прикавказских республиках.

- Что нужно делать, Александр Александрович? Какова стратегия ответных действий?

- Прежде всего, лишить террористов пространства. Ведь они же не берутся из воздуха и не прилетают из других планет. И поначалу они всегда граждане каких-то стран, которые потом ездят по миру и набираются радикальной идеологии. Становятся членами международных сетевых организаций. Тем не менее, им нужно где-то группироваться, залечивать раны, где-то физически присутствовать. И они присутствуют там, где в государствах нет контроля центральной власти над частью своей территории. Достаточно вспомнить Панскисское ущелье в Грузии. В международном праве написано, что нельзя бить по суверенной стране. А банды там скрываются. Точно такая же ситуация в Судане, на Филиппинах, в Индонезии. И таких бесконтрольных анклавов становится все больше. И пока они есть, террористы будут находить себе убежище.

- Даже для такой дешевой, но массовой войны, когда зомбированные, увешанные пластидом люди жертвуют собой, нужны деньги. Без них и в ущелье долго не отсидишься. Что можно предпринять, чтобы лишить врага финансовых средств?

- Деньги нужны хотя бы для того, чтобы закупать стрелковое оружие и взрывчатку. Поэтому у американцев первой идеей после нападения на их страну было обанкротить международный терроризм, перерезать счета (кстати, эта идея распространена и у нас). Но оказалось, что лишить их финансовых источников не так-то просто. Террористы пользуются достижениями цивилизации более эффективно, чем мы. Они создали по всему миру сеть расчетно-кассовых центров, в которых очень грамотно замылены легальные транзакции и происходит отмывание денег на финансирование террора. После сентября 2001-го года американцы смогли заморозить только 30 счетов. Из того, что они нашли, самый крупным спонсором Аль-Каиды оказались три Йеменские фирмы, официальный бизнес которых — сбор меда и производство сладостей. Вот такие сладкоежки!

- Уничтожение самих террористов и особенно лидеров движения, как предполагается, сулит развал их системы. Насколько, на ваш взгляд, это направление перспективно?

- Здесь бессмысленны авианосцы и ядерное оружие. И традиционные методы войны — армия на армию — не подходят. Нужны специальные подразделения, которые не следует сравнивать, например, с десантниками. Это должны быть солдаты, способные действовать глубоко во враждебной обстановке, эффективно находить цели и наводить на них удар высокоточного оружия. В странах НАТО таковых примерно 25-35 тысяч. И у нас их также не очень много, хотя есть. Нужно готовить специалистов по специальным методикам.

Но все меры, о которых мы говорили, сами по себе ничего не будут значить, если мы не будем бороться за умы и сердца мусульман. Ведь идеологию не разбомбишь и не расстреляешь из орудия. Ей нужно противопоставить другую идеологию, которая бы давала альтернативу жителям исламских государств (или в нашем случае – исламских беднейших регионов). А донести ее могут только исламские авторитеты. Просто так, как импортную идеологию, внедрить ее не получится. Не приживется демократия на такой скудной почве. Это будет восприниматься как попытка покушения на их национальную идентичность, на их цивилизованную культурную идентичность.

- Какая все же главная цель у международного терроризма?

- Цель номер один — Америка и Израиль. Они хотят их уничтожить, стереть с лица земли как самые неправильные, несправедливые. Цель номер два — европейские страны и Россия. И Россия действительно очень удобна для атак. У нас есть регионы компактного проживания мусульман, среди которых можно вести пропагандистскую работу. В России вообще легче работать. В Англии, например, совершены теракты. Тех, кто атаковали, разорвало в клочья. Но все уже найдено, вплоть до фотографий. Установлено, кто откуда родом и где учился. Есть уже задержанные и в Египте, и в Пакистане. И становится понятно, насколько эффективно работает соответствующая спецслужба.

- У нас не так?

- Россия — страна очень безалаберная. Неслучайно Басаев говорил: «Мы ехали не в Буденновск, мы ехали в Москву, просто деньги кончились. «Гаишники» очень жадные...» В этих словах нет полной правды, но частично в них нужно верить. А это значит, что в коррумпированной стране террористам намного легче, чем в любой другой. Ведь взрывчатку и оружие можно купить у наших же военных. Тем более что война ведется и по экономическим причинам.

В Чечне все взрывается. Президента взорвали. Здание правительства взорвали. Блокпосты обстреливаются. Вертолеты падают. Военных атакуют. Нет неприкосновенных… Боевики до всего достают. Но мне до сих пор неизвестно, чтобы там же сгорел хоть один бензовоз. Что они, заговоренные? Ведь достаточно одной автоматной очереди, чтобы он взорвался. А из Чечни ежесуточно выходит 300-500 бензовозов, груженных палеными нефтепродуктами. И на юге России чеченская горючка продается не только в посевную и уборочную, но и между ними. Значит, это кому-то нужно и выгодно? Наверное, это выгодно обеим сторонам. Вот в этом и надо разбираться, если мы хотим не просто выжить, а победить в этой борьбе с терроризмом…

  

Александр СТАВРИЕЦКИЙ, г. Тамбов. Областная общественно-политическая газета "Наедине", № 36, 07 сентября 2005 г.