Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему так известны люди, работающие на телевидении? Очевидно всё дело в эффекте постоянного мелькания. Хотя, безусловно, много среди них истинных талантов. Многие известные журналистики говорят о том, что самое главное – любовь и уважение народа. Эту любовь не купишь ни за какие барыши. Одним из таких журналистов, наверное, является Владимир Владимирович Познер – известный тележурналист с очень популярными ныне в нашей стране именем и фамилией. Мы его знаем, как ведущего аналитических программ на первом канале, как очень жёсткого человека, который может позволить себе оборвать на полуслове какого-нибудь чиновника или олигарха. Многие ругают Познера. Другие восхищаются им. Но всё-таки любят его. Все по-своему. Кстати, сам Познер о феномене популярности говорит, что у него на стене в школе журналистов есть довольно красивая большая черно-белая фотография лошадиного зада. И Владимир Познер говорит своим ученикам: «Знаете, если лошадиный зад показывать каждый день в одно и то же время на всю страну или на город, или на область – зад тоже будут узнавать. Пойдет лошадь – и люди скажут, о, смотри, мы её знаем».

Постараться раскрыть феномен популярности телеведущих и конкретно Владимира Познера я и попыталась. Благо, судьба подбросила возможность встретиться с этим человеком на форуме региональных журналистов и составить о нём собственное мнение.

В зал он вошёл не спеша, думая о чём-то своём. Его голубая рубашка отлично гармонировала с благородной сединой волос.

Он начал говорить спокойно и просто:

- Моя фамилия Познер. Зовут Владимир Владимирович. Я телевизионный журналист.

Как всё начиналось

В советское время Владимир Владимирович был пропагандистом, работал в агентстве печати «Новости», которое направляло печатную продукцию в разные страны. После он волею судеб попал в англоязычный журнал «Советская жизнь», издававшийся в обмен на журнал «Америка». Период работы там для Познера был крайне интересным. Во-первых, потому что время середины шестидесятых вообще интересное в Советском Союзе. Из-за его относительной либеральности. А во-вторых, Владимир Познер очень много ездил по стране. Она была для него малознакома, поскольку он приехал в Советский Союз из Америки на постоянное место жительство вместе с родителями лишь в конце 1952-го года.

Другая страна, другие нравы

В начале пятидесятых Познеру было 18 лет. Он совсем не говорил по-русски. Но ему предстояло сдать экзамены в высшее учебное заведение. Параллельная работа в «Советской жизни» давала ему определенные преимущества, потому что наши пропагандистские руководители понимали, что нельзя выходить на Запад с рассуждениями, существовавшими внутри страны. Нужно было признавать какие-то вещи, и уметь более тонко разговаривать на другом языке. Поэтому люди, работавшие во внешней политической пропаганде, потом оказались гораздо более подготовленными к работе в журналистике. Кстати, во внешнеполитической пропаганде работали Влад Листьев, Александр Любимов, Евгений Киселев.

Позже он работал в журнал «Спутник» - визуально очень красивый дайджест советской печати. Это было единственное советское издание, которое продавалось. А все остальное раздавалось и рассовывалось.

Потом Познер перешёл работать на радио (Гостелерадио СССР), в главную редакцию вещания на США и Англию. Там он больше двадцати лет писал трехминутный комментарий на Соединенные Штаты Америки, который выходил в эфир пять раз в неделю в одно и то же время. Это сослужило Познеру колоссальную службу, потому что не просто суметь за 3 минуты что-то сказать. Он рассказывал американцам про пенсионную систему в Советском Союзе, про заботу о пожилых людях. Однажды, он начал рассказывать американцам о своей теще. И все его слушали. Потому у всех есть тещи. И Познер стал получать письма: «Ну как ваша теща?»

Честный человек с не подходящей фамилией

Папа Познера был из Питера. Он уехал из северной столицы России четырнадцатилетним мальчиком в Берлин, когда его родители мигрировали после революции. Его отец вырос с убеждением, что справедливость есть только в Советском Союзе и всегда стремился к тому, чтобы вернуться на Родину. В конце концов, вернулся. Отец и Владимира воспитал определенным образом. Но позже Познер познавал все «прелести» советской жизни. Если бы Сталин не умер через два месяца после приезда семьи Познера, отец его, конечно бы, сидел, да и сам Познер, наверное, тоже. В университет Владимира сразу же не приняли. Потому что фамилия у него не очень подходящая и, кроме того, биография не из самых лучших. Тогда Познер пришел к своему беспартийному отцу и сказал: «Куда ты меня привез? В Америке мне били морду за то, что я защищал негров. Теперь меня не принимают в университет потому, что у меня фамилия, как у тебя. К сожалению».

А вот в военкомат Познера пригласить не забыли. Там был майор по фамилии Рысь, который сказал ему тогда: «Ну, что ж, Владимир Владимирович, давайте мы вас в разведшколу». Познер ему отвечает: «Как это - в разведшколу? Меня не принимают в университет, а вы меня – в разведшколу». Майор на это ответил: «Так у нас же разные учреждения». Познер сказал: «Нет». «Как? – говорят ему, - Вы не патриот что ли? Ну, тогда мы тебя на флот – 5 лет». Но все-таки тогда Познера успели принять обратно в университет.

Проснулся звездой

В период, когда у власти был Горбачёв, состоялся телемост между Америкой и Союзом, где знаменитый американский телеведущий Доналд Хил в Сиэтле и Познер в Ленинграде вели разговор, в котором принимали участие по 200 человек с каждой стороны. Естественно, всё было в записи. Тогда подобный телемост казался чем-то невероятным. Программу должны были увидеть все 170 млн. человек, живущие в Союзе. Во время телемоста обсуждали такие вещи, которые никогда на советском телевидении не звучали. А когда всё закончилось выяснилось, что запись программы смотрели Горбачев и Яковлев и сказали: «Это надо показывать».

После выхода этой передачи в эфир Познер вдруг стал известным на всю страну. Его сделали политобозревателем. Но длилось это не очень долго, потому что после кровопролитий в Азербайджане, Грузии, Литве, Латвии, Познер перестал понимать политику Горбачёва. Тогда же один американец взял у него интервью: «За кого бы вы стали голосовать, если бы завтра были президентские выборы: за Ельцина или за Горбачева?» Прзнер сказал: «Вы знаете, я предан Горбачеву, но я не понимаю и не принимаю, что он делает сейчас. Наверное, скорее за Ельцина». Это интервью опубликовали. Случился жуткий скандал. Познер написал заявление об уходе с обоснованием: «я не хочу с вами работать».

Здравствуй, Америка.

Владимир Владимирович решил уехать в Америку. Доналд Хил предложил ему партнёрство в создании одной программы. И шесть лет они вместе действительно выпускали программу, которая называлась очень оригинально: «Познер и Доналд Хил». А потом программу закрыли. Без скандалов, без демонстраций, тихо, мирно, культурно. Просто пришёл новый президент компании, который был человеком крайне «правых» взглядов.

Параллельно с работой в Америке Познер время от времени приезжал в Россию, где делал ток-шоу, которое называлось «Мы». Он прилетал, записывал четыре программы и улетал. Поэтому он тогда не исчез с экрана. А после закрытия программы в Америке, Владимир Владимирович принял решение, что надо возвращаться в Россию.

Отречение по-познеровски

Всё, что вы читали выше – это была не просто биография Познера, услышанная мною из первых уст. Только прожив всё это, Владимир Владимирович смог сделать некоторые очень серьёзные выводы о его отношении к профессии и журналистике вообще. Он говорит:

- Когда я понял, что я заблуждался, я принял некоторые решения: что никогда больше не буду служить никакой партии, что никогда не буду служить никакой власти, что никогда не буду служить никакому государству, что я как журналист могу служить только аудитории, что я должен думать только о тех людях, которые меня читают или слушают, или смотрят, и больше ни о ком. И как это ни звучит патетически, что я буду говорить только правду. Пусть - как я ее понимаю, пусть – возможно заблуждаясь, но точно считая, что это – правда.

Плюнуть в своё отражение?

Познера был очень близок духовно с другом своего отца, который тоже был эмигрантом, и вернулся в Советский Союз намного раньше семьи Познеров, в 1936-м году. В 1937-м он был арестован, 17 лет «отбухал» в лагерях до реабилитации. И потом он жил дома у Познеров. Он всегда был с Владимиром на вы. Он ему как-то сказал: «Не дай вам бог когда-нибудь утром, когда вы бреетесь или зубы чистите, увидеть свое отражение в зеркале, и чтобы захотелось плюнуть. Не дай вам бог». И эти слова всегда было с Познером:

- Эти слова и сейчас со мной. Надо преодолеть страх. Кстати говоря, страх это единственная причина, которой можно оправдать компромисс. Я люблю всегда повторять начало стихотворения Евтушенко о Галилее: «Сосед ученый Галилея был Галилея не глупее: он знал, что вертится Земля, но у него была семья», - это соображение. Потому что когда тебе что-то угрожает - потеря работы или тюрьма, - и у тебя есть семья, я никому бы не сказал, что надо быть героем. Но надо знать, что ты идешь на компромисс и честно себе это сказать.

- А как же независимость?

- Так сложилось в моей жизни, что сегодня я независим. И если меня выгонять с работы, вернее перестанут покупать программу («Времена» - прим.авт.), я не боюсь этого, потому что достаточно себя обеспечил. Я могу уехать. В этом смысле я независим. Но вообще я понимаю, что всё очень и очень непросто. У моего самого любимого из всех политических деятелей Линкольна была замечательная фраза, что «Я буду делать всё, что я могу, до тех пор, пока я смогу. И если в итоге окажется, что я был прав – всё, что обо мне говорили мои хулители, не будет иметь никакого значения. Но если в итоге окажется, что я был не прав – то даже десять ангелов, поющих славу мне, тоже ничего не изменят». Это для каждого человека. Это абсолютно так. Я буду делать всё, что я могу, до тех пор, пока я могу. И всё остальное – это вообще не важно. Вот, на что я постепенно выгреб.

- Расскажите про работу на первом канале?

- Я не работаю на канале. У меня нет кабинета, у меня нет водителя, у меня, естественно, нет машины. Я вообще туда не хожу, кроме как непосредственно чтобы делать программу. И мне это не трудно. Константин Львович Эрнст – генеральный директор первого канала, по сравнению с некоторыми другими генеральными директорами, - человек передовых взглядов. Он талантливый. Очень хорошо понимает, как выстраивать телевизионную сетку. Мы с ним разговаривали о манере моего поведения. Я сказал: «Ладно. Я буду об этом думать». Я думал и вёл себя сдержанно. Это был тот телевизионный год. Когда тот год закончился, оставив у меня во рту крайне неприятный привкус. Перед началом нынешнего телевизионного года мы встретились. Я ему сказал: «Слушайте, давайте снимем программу. Найдем способ объяснить. И я не буду возражать. Потому что я, как в прошлом году, не могу работать. Или мы остаемся в эфире, но тогда я работаю, как я хочу, а последствия, какие будут, такие будут. Но если меня снимут уже, когда пошла программа, тут уж я всё скажу». И Эрнст сказал: «Нет. Будем выходить». И в этом телевизионном году у меня к себе нет претензий, кроме одной программы. Так получилось, что я уезжал и приехал только к субботе делать программу, связанную с Украиной. И мне для дискуссии поставили украинских представителей, где были только сторонники Януковича и ни одного представителя Ющенко. И мне деваться-то уже было некуда. Скандал был, конечно, крупный. Я пригрозил уволить просто всех, кто работает на программе.

- Есть ли на вас давление?

- Я думаю, что на Константина Львовича есть. На меня нет. Мне никто не звонит. Они знают, что мне не надо звонить, потому что ответ будет очень определенный. Я по поводу средств массовой информации в течение целого часа один на один разговаривал с моим тезкой (В.В. Путиным – прим. авт.). Все-таки удивительно, что Президент принимал меня в течение часа.

- Владимир Владимирович, расскажите про Вашу школу телевизионного мастерства?

- Наших учеников не так много, около четырехсот. В начале я пытаюсь им доказать, что им надо уходить из журналистики. Я им просто доказываю, что они бездарны и то, что их узнают на улице – это функция экрана. Что не надо заблуждаться. Что если журналист уйдёт с экрана – послезавтра его вообще никто не вспомнит. Мы же ничего не создаем: книг не пишем, картин не рисуем, музыки не сочиняем. Мы – никто в этом смысле. Мы сиюминутные…Понимаете, телевизор – интимная вещь. И вообще из моей школы ушли два человека. Но только два. В основном все очень здорово продвинулись.

Сегодня, Владимир Познер делает программу «Времена», которую покупает первый канал. Он в этой программе говорит то, что считает нужным:

- Я прекрасно понимаю, что я хожу по очень тонкому льду. Я прекрасно понимаю, что в президентской администрации есть мои откровенные враги. Я это очень хорошо понимаю. Но моя задача не показывать кукиш врагам – это мальчишество – моя задача постараться сделать так, чтобы зритель понимал, что происходит в его стране. Пригласить соответствующих людей и задавая им вопросы, которые хотел бы задать тот же самый зритель, помочь ему получить ответы на эти вопросы. И если мне покажется, что они врут, значит еще задавать вопросы, и еще задавать вопросы. Вот, собственно, и вся задача. Вроде очень простая. Вот, чем я занимаюсь сегодня, прекрасно отдавая себе отчет в том, что завтра мне могут сказать: «Спасибо».

  

Кристина ПОСЫСАЕВА, г. Березники. Газета «Новая газета-1», 08 июня 2005 г.