Мы продолжаем серию интервью о политико-экономических проблемах России и прогнозах на будущее. Сегодня о своем видении ситуации в стране рассказывает Михаил ДЕЛЯГИН, научный руководитель Института проблем глобализации, депутат Государственной думы, автор недавно вышедшей в издательстве «Вече» книги «Россия после Путина».

- Если рассматривать итоги «путинской пятилетки» (2000-2004 год), в целом можно сказать, что все хвастовство официальной пропаганды соответствует действительности. Действительно, экономический рост составил почти 30%, промышленный рост - почти 40%. Инвестиции и доходы населения выросли почти на две третьи, инфляция действительно снизилась более чем втрое, по сравнению с 1999 годом. Золотовалютные резервы выросли вдесятеро, причем до такой степени, что закончились все разговоры о возможности валютной нестабильности, профицит федерального бюджета стал нормой жизни

Однако если мы рассмотрим причины этого роста, то увидим, что экономическая политика государства к этому не имеет практически никакого отношения: главным фактором экономического роста на протяжении всей пятилетки была и остается внешняя конъюнктура. Нефть дает сейчас 60% валютной выручки, при этом цены черных металлов выросли до 85%, цветных металлов – до 65%. В конце пятилетки Путина это стало главным фактором.

Второй значимый фактор - это модернизация бизнеса, в первую очередь, среднего. Практически весь средний бизнес уже к 2002 году модернизировал систему управления и взялся за модернизацию производства. Это достаточно значимый, существенный процесс, который, безусловно, позитивен: некоторые средние российские холдинги имеют систему управления гораздо лучшего качества, чем у западных конкурентов.

Третьим значимым фактором является повышение внутреннего спроса за счет реформы естественных монополий, в первую очередь, железнодорожной.

Наконец, четвертый фактор – до лета 2004 года государство обеспечивало такую важную вещь, как политическая стабильность. Ситуация, когда порядок известен и интуитивно понятен – это именно то, что нужно бизнесу. У нас существовала абсолютная политическая стабильность, которая поддерживала бизнес, и поэтому поддерживалась бизнесом на всех уровнях. Однако в 2004 году возникли признаки неблагополучия, которые начали вызывать серьезную тревогу.

- Каковы эти признаки?

- Прежде всего, перестала работать внешняя конъюнктура. Без какого-либо изменения макроэкономических обстоятельств прогноз экономического роста на 2005 год снизился с 6,3% до 5,8%. Это происходит потому, что в стране полным ходом идет передел собственности, разрушающий экономическую стабильность.

Вторым, шоковым признаком неблагополучия было прекращение снижения инфляции: впервые за все время реформ, если не считать дефолта 1998 года, прекратилось снижение инфляции по сравнению с прошлым годом. Более того, в промышленности инфляция в 2,5 раза превысила рост цен на потребительском рынке. То есть, возник инфляционный навес, который был вызван, естественно, произволом монополий. Произвол монополий, в свою очередь, во многом был вызван ростом аппетитов силовой олигархии, грабящей бизнес, и страхом. Плата за страх переложилась на потребителя. В этом году мы это уже видим: за первые четыре месяца индекс инфляции составил 6,4%. При том, что вся политика правительства в 2004 году была ориентирована только на снижение инфляции любой ценой. То есть политика правительства на ровном месте, в сверхблагоприятных условиях потерпела крах.

Одновременно резко усилилось бегство капиталов. В результате изменений, символом которых стало дело ЮКОСа, чистый отток капитала за прошлый год составил ,4 млрд., то есть он начал прыжком нарастать, несмотря на то, что идет очень большой приток иностранного капитала в Россию за счет нефтедолларов.

По той же самой причине фондовый рынок перестал реагировать на хорошие новости. Россия в прошлом году получила инвестиционный рейтинг, она могла стать главным инвестиционным событием мира, но фондовый рынок практически не вырос за год, более того, он достаточно сильно упал. Причина этого – позиция государства в деле ЮКОСа, массовая инсайдерская игра силовых структур на фондовом рынке, причем игра безнаказанная. Я сам отследил момент, когда индекс РТС начал падать за 45 минут до выступления представителя Генеральной прокуратуры. Или изъятие Юганскнефтегаза, когда Президент Путин умудрился, выступая не перед колхозниками, а перед профессиональной западной аудиторией, сказать: я знаю ребят, которые захватили этот актив по половинной цене, на фирму, которая зарегистрирована в провинциальной пивной, я их знаю, и для вас этого должно быть достаточно. Миссий такого рода было много, и они перечеркнули очень длительную работу действительно профессиональных чиновников и бизнесменов, которые вернули России доверие. До дела ЮКОСа иностранные инвесторы, казалось, забыли популярную фразу 1998 года, которая в переводе на русский звучала так: «Я лучше буду жрать горячие радиоактивные отходы, чем буду опять инвестировать в Россию». В октябре 2003 года эту фразу вспомнили в первый раз, во второй половине 2004 года она стала нормой. Это отодвинуло Россию от цивилизации, отодвинуло от относительно дешевых и достаточно широко доступных финансовых потоков.

Помимо этого на 20% сократились инвестиции в нефтедобычу, причем помимо инвестиций в разведку, сократились инвестиции и в текущую эксплуатацию скважин. Когда нефтяники осознали, что они – дойная корова, которую завтра могут и зарезать, они начали выводить бизнес в другие отрасли и в другие страны. Согласно официальным данным Минэкономразвития, из-за неадекватной валютной политики на 20% снизилась ценовая конкурентоспособность российских товаров.

В 2004 году захлопнулась так называемая «ловушка рентабельности». Что это такое «ловушка рентабельности»? Существует сектор экспорта сырья, который захлебывается от денег, и существуют те, кто работает на внутренний рынок в чистом виде, следовательно, практически не имеют денег. В условиях незащищенности собственности возникает разрыв между этими двумя секторами. Это называется «ловушка рентабельности», потому что рентабельность экспортеров на порядок выше, чем рентабельность всех остальных. Это значит, что экспортоориентированный сектор выигрывает конкуренцию за любой вид ресурсов: за оборудование, за специалистов, за организационный ресурс, за административный ресурс, за лоббизм в России, за лоббизм на Западе. Сектор, ориентированный на российскую экономику, стагнирует и деградирует. Просто потому, что ему все достается второго и третьего сорта.

Очень важным фактором стало ухудшение положения населения. Официальная статистика очень плоха. Разрыв между 10% наиболее богатых и наиболее бедных – условный официальный индикатор - за первые четыре года «пятилетки Путина» колебался от 13,8 и 14,4 раза, а в 2004 году превысил 15 раз и стал максимальным за все годы реформ, даже больше, чем в 1994 году. По данным Левада-центра, в 2004 году 18% населения считали свою покупательную способность выросшей, и 39% - снизившейся. Это притом, что в среднем рост уровня жизни, правда, с учетом явного занижения инфляции, составил 7,9% за тот же 2004 год. То есть рост уровня жизни обеспечивается за счет узкого слоя, за счет верхних 18% наиболее богатых людей.

В результате этого произошло изменение сознания: массовая бедность начала разрушать человеческий капитал. У нас впервые в последние два года в жизнь вошло «поколение Микки-Маусов» - людей, которых ничему не учат в ВУЗах, которые ничего не знают и ничего не умеют. Они очень четко осознают, что будущее для них закрыто, потому что нет новых рабочих мест: бизнес не развивается, не создает новые рабочие места из-за силового давления.

Очень сильно развилась региональная дифференциация: растет количество регионов, которые не могут развиваться сами, без централизованной поддержки. Поскольку в государстве нет структур, которые способны это направление обеспечить, то растет количество нежизнеспособных регионов. Соответственно, разрушается некоммерческая инфраструктура.

Есть группа проблем, которая обостряется. Это так называемые стратегические проблемы. Прежде всего, сырьевая модель неизбежно замедляет экономический рост, просто потому, что он становится более капиталоемким.

Вторая проблема – ограниченность экспортной инфраструктуры, ориентированной на Европу, где неизбежна конкуренция с имеющей политическое преимущество иракской и каспийской нефтью. В ближайшие пять лет наша экспортная инфраструктура, даже с учетом возможностей модернизированной железной дороги, достаточно ограничена. Это дополнительный фактор сдерживания нашего развития. В-третьих, реальна угроза снижения добычи газа с 2007 года. Разработка Штокмановского месторождения и Ямала при современной технологии и при современном уровне финансового контроля нерентабельно вообще. Уже сейчас поддержка добычи газа осуществляется за счет разбуривания относительно небольших газовых месторождений. Они более дорогие, но на фоне нынешних цен эта большая дороговизна просто ничего не значит. Уже сейчас без относительно дешевого Туркменского газа энергоснабжение европейской части России будет сталкиваться с большими проблемами.

- Может ли все вышеперечисленное привести к системному кризису? Честно говоря, у большинства населения нет такого ощущения, а как раз наоборот – спокойное, пусть и не очень богатое, но стабильное существование….

- На самом деле, наличие этих проблем, о которых я так подробно говорил, не обязательно обеспечивают будущую нестабильность или будущую катастрофу. Потому что жизнь – это процесс решения проблем, в том числе сложных. Главная трагедия в том, что реакция государства неадекватна, ни одна из перечисленных мною проблем не решается. Что делает государство? Оно занимается административной реформой, воплощением в жизнь абсолютно схоластических представлений – сколько министров поместится на острие иглы, и сколько им за это надо платить. Административная реформа привела к параличу правительства, который продолжается до сих пор, хотя и в несколько смягченной форме. Муниципальная реформа распространит этот паралич правительства на местные власти, что создаст колоссальные проблемы для жизнеобеспечения.

Государство отказывается от решения проблем экономики ради борьбы с инфляцией монетарными методами. Прелесть в том, что инфляция у нас не монетарная: она вызвана не тем, что в экономике слишком много денег, наша инфляция вызвана произволом монополий. Но бороться с монополиями сложно. Поэтому деятельность государства неадекватна – оно борется не с той причиной, которая порождает инфляцию.

- Почему же государство неадекватно?

- К сожалению, это вызвано не отдельными глупостями, причина носит системный характер. Во-первых, это полное освобождение бюрократии от контроля: тот процесс, который шел на протяжении всех 15 лет российских реформ и был скрытым двигателем этих реформ – освобождение меняющейся бюрократии от меняющихся форм общественного контроля – завершен. Сейчас бюрократия полностью освободилась из-под контроля, и это является сутью «путинского» режима.

Вторая причина – переход к прямому грабежу и развитию чиновничьего бизнеса. Если я гражданский чиновник, - я создаю бизнес при себе и начинаю конструировать экономическое пространство так, чтобы моему личному бизнесу было очень хорошо. А если я силовой чиновник, я просто начинаю грабить всех, кого можно ограбить. Раньше у нас была коммерческая олигархия, которая контролировала государство, гражданские ведомства, и за счет этого зарабатывала деньги. Сейчас у нас олигархия силовая: те же предприниматели, только они уже грабят не государство, а бизнес, применяя насилие. Это, по сути дела, создало в России военно-полицейский феодализм.

Бизнес не расцветает. Во-первых, потому что не защищена собственность. Во-вторых, за углом сидят силовые олигархи, которые эти свежепереданные бизнесу деньги немедленно у него отбирают.

Так называемые административные издержки неуклонно растут. По некоторым бизнесменов, работающих на всей территории России, они превышают сейчас 20% оборота успешного бизнеса. Нормальный бизнес при таком уровне издержек существовать не может. Ясно, что такая система развиваться не может, она может только стагнировать, двигаться к некоторому крушению, к некоторому системному кризису.

Конечно, у нас колоссальный запас прочности, но есть факторы, которые приближают к системному кризису. Прежде всего, это безответственность и безграмотность руководства. Упаси боже, я не хочу сказать, что они дураки. Они очень умные люди. Но когда основной сутью государственного управления является грабеж, то это простая форма деятельности. Парадокс криминального менеджмента: приходя на успешное, жизнеспособное предприятие и беря с него, в общем, не много, они в силу своей, имманентно им присущей, неадекватности это предприятие разрушают. То же самое мы наблюдаем в масштабах российской экономики. Когда бизнес платит 20% оборота, так жить невозможно, так можно только умирать. Поэтому сейчас они перекредитовываются, считая это временными недостатками. Но когда в конце прошлого года наш бизнес осознал, что это недостаток не временный, а постоянный, он начал интенсивно продаваться либо иностранцам, либо идиотам, которые ситуацию еще не поняли, либо людям, связанным с этим криминальным менеджментом. Практически это же мы проходили в начале 90-х годов, когда приходили на завод «братки», брали директора и говорили: «Ты нам должен платить раз в месяц такую-то сумму денег. Мы за это тебя прикрываем и ничего не хотим знать». Понятие «кредит» для «братков» не доступно. Понятие «временное ухудшение ситуации» трактовалось как тривиальная «разводка». Поэтому они говорили: «Ребята. Нет. Мы вам сказали плати, значит плати. Откуда будешь платить – твои проблемы». Эти средства платились из оборотных средств, необходимых для поддержания производства, и предприятие начинало сыпаться, абсолютно нормальное, абсолютно жизнеспособное предприятие.

И последнее, что приближает системный кризис и разрушает запас прочности: когда у управленцев, есть некая сверхзадача, то они, безусловно подсиживая друг друга, как положено в аппарате, тем не менее, это подсиживание умеряют в стремлении достичь общей цели. А вот если нашей целью является личное обогащение, то эта цель не объединяет, а разъединяет, эта цель стимулирует абсолютно разрушительное воздействие. Люди, провоцирующие деструктивное воздействие, чтобы свалить друг друга, похожи на бульдогов, которые грызутся под паркетом и очень быстро прогрызают паркет, ковер и начинают разрушать кабинет. У нас это уже произошло.

- Каковы перспективы и последствия дальнейшего развития этого кризиса?

- Перспективы достаточно просты. В 2005-2006 годах будет затухающий рост по инерции, с фактическими преференциями иностранному капиталу. С 2007 по 2009 год, даже с осени 2006 года мы входим в зону, когда возможен крайне опасный системный кризис. Россия может погибнуть в этом кризисе. Страх перед территориальным распадом вполне реален, потому что у нас есть исламский фактор, у нас есть неинтегрируемое разделение страны. Не потому, что исламисты какие-то плохие. Потому, что тяга к справедливости, которая раньше удовлетворялась коммунизмом, а потом государством, сейчас и в мире, и в России удовлетворяется только исламом.

Если мы не развалимся, то у нас произойдет политическая модернизация, возникнет государство, которое будет ответственно перед обществом, не по-хорошему – через демократию, а по-плохому – через страх. Это государство начнет экономическую модернизацию. Потом из этой экономической модернизации последует и достаточно уверенный рост, и восстановление позиций в мире, и демократия уже нормальная, а не манипулятивная. Зачем нужна демократия? Это единственный способ принуждения государства к ответственности перед обществом. А когда демократия не нужна? Когда в силу тех или иных причин: личных амбиций, национальной ущемленности, высокой культуры, приходит элита, которая и так чувствует ответственность перед страной. В таких ситуациях возможна авторитарная модернизация. У нас она не возможна, потому что нынешняя элита, что силовая, что не силовая, сложилась как элита за счет грабежа и осознанного разрушения собственной страны. Испытывать ответственность перед тем, кого вы грабите, вы не можете. У нас три Ивановых, будет три Сидоровых…К сожалению, президент Путин, как слабый управленец, подбирает себе подчиненных, которые еще слабее его.

Таким образом, мы входим в очень жестокий системный кризис. В этом системном кризисе любое очень слабое воздействие может стать решающим. Мы приближаемся к очень забавным временам, когда слова: «Все зависит от нас», становятся правдой. В этой ситуации возникает реальный шанс действительно сделать нашу страну нормальной. Общество уже довольно давно, по моим ощущениям, создало очень странный синтез социальных, либеральных и патриотических ценностей. Политическая сила, которая объединит либеральные ценности с социально-патриотическими, которая поймет, что бедный человек не может быть свободным, она и станет хозяйкой страны. Другое дело, что она еще сама не сложилась. Пришедшая к власти оппозиция будет более зрелой, ей придется преодолевать большее сопротивление. В этом преодолении сопротивления она вызреет.

- В какой форме может произойти в России смена элит? Стоит ли нам ожидать «оранжевой революции», подобной украинской?

- Что касается формы, ее прогнозировать рано. Кто мог в апреле прошлого года спрогнозировать дестабилизацию банковской системы, до которой оставалось два месяца? Никто. Такого уровня глупости представить себе было нельзя. Кто мог в конце декабря прошлого года представить себе, что монетизация льгот лишит граждан права передвижения внутри их населенных пунктов? Не было таких людей. Я думаю, что детонатором системного кризиса будут не парламентские выборы, а будет борьба различных групп силовой олигархии друг с другом, как это происходило при развале Советского Союза, когда они будут валить друг друга, провоцируя массовое недовольство. В борьбе этих различных групп влияния, они неминуемо утратят контроль над собственной агентурой, причем быстро. И очень быстро самостоятельные силы, которые подавляются сейчас этой агентурой, вступят с ними в союз. Это мы видим на всем постсоветском пространстве, во всей Восточной Европе, видим в России и т.д. Стратегические спецоперации всегда выходят из-под контроля тех, кто их затеял. Есть такой закон жанра. Это может быть приурочено и к выборам. Просто, главным фактором будут не сами фальсификации на выборах, главным фактором будет внутренняя грызня.

Что отличает нас от Украины? Во-первых, высокая озлобленность людей. У нас не будет мирных митингов на расстоянии 200 метров друг от друга. У нас обязательно будет драка. Наличие исламского фактора, который, с одной стороны, разделяет на разные исламские общины, а с другой стороны, что очень важно, у нас будет мусульманская революция. Потому что они не представлены политически на федеральном уровне, не имеют представительства, адекватного федеральному уровню. Они будут прорываться к этому – это закон. У нас есть оргпреступность и наркомафия, совсем другие, чем на Украине, более развитые, чем там. Они тоже будут игроками. У нас есть международный терроризм, не чеченский, а международный, который никак не привязан к нашим внутренним делам. У нас есть молодежь, совсем другая, чем на Украине. Это молодежь, которая не имеет в жизни перспектив и понимает это очень четко. Молодежь, с одной стороны, получившая какое-то образование. С другой стороны, это молодежь поселков городского типа и городских окраин – это просто полная безысходность. Это сделает кризис более жестоким.

СПРАВКА: Михаил Геннадьевич ДЕЛЯГИН. Родился 18 марта 1968 г. в Москве. В 1992 г. с отличием окончил экономический факультет МГУ им. Ломоносова. С июля 1990 г. по ноябрь 1993 г. – аналитик группы экспертов Б. Ельцина. Руководил Аналитическим центром группы «Коминвест». С мая 1994 г. – главный аналитик Аналитического управления Президента РФ (руководители – Е. Ясин, М. Урнов, В. Печенев). С октября 1996 г. – референт помощника Президента РФ по экономике (С. Игнатьева). С марта 1997 г. – советник по экономической безопасности вице-премьера – Министра внутренних дел А. Куликова. С июня 1997 г. – советник первого вице-премьера Б. Немцова. С октября 1998 г. по май 1999 г. – советник первого вице-премьера Ю. Маслюкова.

С августа 1999 г. – советник Председателя Координационного Совета избирательного блока «Отечество – Вся Россия» Е. Примакова; с января 1999 г. – его помощник. С марта 2002 г. по август 2003 г. – помощник Председателя Правительства РФ М. Касьянова.

В 1998 году возглавил созданный им Институт проблем глобализации (ИПРОГ). С марта 2002 года является его Председателем Президиума - научным руководителем. Председатель Идеологического совета партии «Родина» (2004). Действительный государственный советник II класса.

С 1994 года участвовал в подготовке посланий Президента России Федеральному Собранию и программ Правительства России. Основной разработчик программы Правительства России «О мерах по стабилизации социально-экономической ситуации в стране» (осень 1998), участник переговоров с МВФ и Мировым банком в январе – апреле 1999 года. Длительное время был самым молодым доктором экономических наук. Почетный профессор Цзилиньского университета (Китай). Профессор-исследователь МГИМО (2003). Академик РАЕН (2004).

Член Совета по внешней и оборонной политике (1999), Правления Всероссийского союза товаропроизводителей (2001), Наблюдательного Совета Всемирного антикриминального антитеррористического форума (2001), заместитель Председателя Российского Союза налогоплательщиков (2003), член Президиума Национального Инвестиционного Совета (2005).

Автор более 700 статей в России, США, Германии, Франции, Финляндии, Китае, Индии и др., автор семи монографий, из которых наиболее известны «Экономика неплатежей» (1997), «Идеология возрождения» (2000), «Мировой кризис. Общая теория глобализации» (2003), "Россия после Путина. Неизбежна ли в России "оранжево-зеленая" революция?" (2005). Руководитель авторского коллектива книги «Практика глобализации: игры и правила новой эпохи» (2000).

Интервью организовано Клубом региональной журналистики «Из первых уст».

  

Елена СУРИКОВА, г. Кемерово. Газета «Наша газета», № 39 (1669), 26 августа 2005 г.