Проблема бедности, пути ее преодоления, повышение качества жизни населения видимо будут актуальными во все времена. Мы предлагаем вам ознакомится с нынешней ситуацией глазами директора научных программ Независимого института социальной политики, кандидата экономических наук Лилией ОВЧАРОВОЙ.

Это ее выступление, во многом спорное, прозвучало на недавнем заседании клуба региональной журналистики «Из первых уст».

Мы – в сотне

Что есть качество, что есть уровень жизни – это тема огромной дискуссии, которая ведется на протяжении многих лет. Понятия эти – очень относительные. Относительно кого-то мы живем лучше, относительного кого-то – хуже. И относительно собственного прошлого мы в чем-то живем лучше, в чем-то – хуже. Всегда нужно правильно выбирать координаты, потому что от них и зависят результаты. Самым общепризнанным индексом уровня и качества жизни считается индекс человеческого развития, который рассчитывается ООН для всех стран по единой методологии. Последние данные, которые нам доступны сегодня, датируются 2002 годом. Этот индекс учитывает три компонента. В первую очередь уровень жизни или средний доход. Но здесь отрезаны самые богатые. Если бы мы этот «хвост» не обрезали, безусловно, Соединенные Штаты Америки всегда лидировали бы. А так лидер по этому индексу на протяжении последних лет – Норвегия. Всегда рядом находятся Швеция и Канада. Второй компонент – уровень образования. Третий показатель измеряет среднюю продолжительность жизни.

В 1990 г., перед либерализацией цен и падением уровня жизни, в начале кризисного состояния, Россия по всем показателям входила в лидирующие страны. Потом мы достаточно резко пошли вниз. Сегодня – вновь уверенно приближаемся к первым 55 странам и близки к тому, чтобы по индексу человеческого развития перейти в категорию развитых стран. Из стран бывшего Советского Союза (без Прибалтики) впереди нас только Белоруссия. Самый низкий показатель качества жизни у Таджикистана.

Догоним и перегоним…

Итак, что такое текущее потребление? Каждый потребляет очень индивидуально. Кто-то может много есть, кто-то носит много обуви, кто-то имеет несколько автомобилей. У каждого свои предпочтения. Причем по ряду показателей эти предпочтения совпадают очень странно. Одни из самых дорогих диет – это диеты, которым следуют фотомодели. А по калорийности – фотомодели живут примерно по одному стандарту с узниками Бухенвальда. Поэтому всегда нужно очень осторожно относиться к методологии измерения того или иного показателя, чтобы не попасть в неудобную ситуацию.

Для сравнения потребительских возможностей людей, семей, стран, чаще всего пользуются показателем доходов. Но российская проблема заключается в отсутствии статистики доходов. Когда вам говорят о том, что такая-то доля населения имеет доходы в таком-то диапазоне – это всегда результат некоего экспертного заключения, потому что за доходами населения на уровне домашних хозяйств у нас в стране не наблюдают. Мы наблюдаем за расходами. Это другое. Допустим, в этом месяце вы не работаете, взяли отпуск и живете на деньги, полученные в прошлом месяце. Поэтому по доходам у вас будет ноль, а по расходам – то, что вы получили в прошлом месяце.

Что же произошло с нашими доходами, начиная с 1991 года? Почти все доходы в результате либерализации цен снизились почти вдвое. С тех пор происходит то, что мы называем восстановительным ростом доходов. Пока нам не удалось достичь уровня 1990 года. Если ничего не случится и доходы по-прежнему будут расти, как росли в последние годы, то в 2006 г. по средним показателям доходов мы выйдем на уровень предреформенного 1990 года.

Пока это не удается. Зарплата и пенсия растут гораздо медленнее. Размер заработной платы пока составляет 60% от уровня 1990 года. Пенсия – 50%.

Но если в 70-е, 80-е годы основную часть всех доходов населения составляла заработная плата, то в процессе становления рыночной экономики появились новые источники доходов. Они практически скрыты от наблюдения. В результате, по данным статистики, заработная плата составляет порядка 40% от общих доходов населения. Еще около 30% – доходы, о которых мы знаем, что они есть, но идентифицировать их не можем. Есть некие расчеты Госкомстата, которые говорят о том, что это скрытая оплата труда. Но так это или нет – полного подтверждения или опровержения не дается.

В структуре доходов населения учитывается валюта, обмененная населением. Но каково происхождение этой валюты? Это сбережения, которые вы хранили и поменяли на рубли? Или это граждане из соседних стран приехали и что-то поменяли? Или это бизнесмены наторговали? Пока наше государство говорит, что все это – скрытые доходы простого населения. Большинство экспертов не соглашается со столь высокими темпами роста доходов. Лично я думаю, что показатель реального роста доходов населения примерно вдвое ниже, чем тот, что преподносят органы государственной статистики.

Еще один нюанс. Официальные органы утверждают, что неравенство в доходах у нас 14-кратное: доходы самых бедных в 14 раз ниже, чем доходы самых богатых. Я считаю, что на самом деле этот коэффициент гораздо выше и зарплата дифференцирована гораздо резче. Если мы посмотрим на самый тяжелый для нас 2001 год, то зарплата 10% самых высокооплачиваемых тогда была в 40 раз выше, чем зарплата 10% самых низкооплачиваемых. Еще раз: заработная плата 2% самых богатых, олигархов, миллионеров и и.д. здесь не представлена. Потому что неуловима.

Много это или мало? Это гораздо выше, чем в Европе. Это примерно так, как в США. Это ниже, чем в Латинской Америке. К последней мы все больше приближаемся, потому что неравенство неуклонно растет.

Все не равны

Мы использовали весьма сложную, но проверенную и защищенную нобелевской премией, технологию, которая говорит, какой фактор вносит наиболее весомый вклад в неравенство. Самый мощный фактор, который действует сегодня в нашей стране, – это специфика региона и населенного пункта. То есть, неравенство в меньшей степени зависит от человека. Место, где вам повезло родиться, в значительной степени определяет ваши возможности.

О неравенстве как о социальном зле теперь говорят много. Я скажу следующее: неравенство – это двигатель экономического процесса. Без него невозможно. Но когда неравенство слишком высоко, это действительно плохо. Плохо для тех, кто заинтересован в развитии страны. Те же, кто длительное время прозябает в бедности, к этому состоянию привыкают. Они и так чувствуют себя вполне комфортно. В политике делается много ошибок, когда с высоким стандартом жизни влезают в жизнь бедных. Есть очень интересное шведское исследование по помещению детей в приемные семьи. Стандарт для такой семьи: ты должен быть богатым, успешным, морально устойчивым. А социальные сироты – это дети из семей с маргинальным поведением. Когда детей помещают в совершенно благополучную семью, для них это хуже, чем детский дом. Они не могут жить там, если привыкли к другой жизни. Исследования показали, что такие дети гораздо комфортнее себя чувствовали в семьях среднего и близкого к бедному достатка. Там правила жизни были им понятны. Не обязательно, к примеру, каждый день мыть руки, можно лечь спать, не умывшись. А когда тебя по 10 раз на день заставляют мыть руки, да еще говорят, что надо 4 раза переодеться, это оказывается настолько неприемлемо, что дети из таких семей убегают. Обратно в бедность.

Исключение составляет очень небольшой круг людей, примерно 20%, которые всегда стремятся вверх. Такая группа есть среди бедных, среди средних и среди богатых. И все же 14 или 20-кратная разница в доходах – плохо это или хорошо? Я бы сказала, что для нашей страны это естественно.

Отнять и поделить?

Последние цифры, которые у нас есть по бедности. В 2004 г. у нас официально 17,8% населения – бедные. Если бы мы смогли перераспределить в пользу бедных 2,1% всех доходов российского населения, мы полностью преодолели бы бедность. Многие, увидев эту цифру, удивляются: «Так в чем же проблема? 2,1% доходов – это копейки. Я получаю 5 тысяч рублей. Я отдам 2% от своего дохода, чтобы победить бедность. Давайте, каждый отдаст 2% в пользу бедных, и все в стране будут богаты и счастливы».

К сожалению, это миф. Невозможно перераспределять ресурсы административно-управленческим методом от богатых к бедным. Таким методом можно перераспределять ресурсы только от бедных, но не очень, в пользу самых бедных. Это первый тезис.

Перераспределять можно только приросты. Есть такая теорема – оптимума Парето. Если вы перераспределяете прирост валового национального продукта, то можно всех обхитрить и перераспределить его в пользу того, кого хотите. Поскольку не все еще соображают, что случилось, можно взять этот денежный ресурс, и направить его туда, куда считаешь нужным. Если вы у конкретного человека не снижаете заработную плату, он совершенно нормально реагирует на то, что где-то в соседнем регионе кому-то заработную плату повысили. Человек будет болезненно реагировать, если соседу по столу повысят заработную плату, а ему не повысят. Участие в перераспределительном процессе с уменьшением личного благосостояния большинство воспринимает негативно. Если вы живете в Москве и вам говорят, что нужно перераспределить ресурсы в республику Тува и для этого поднять подоходный налог, многие москвичи с этим не согласятся и новый налог платить откажутся.

Следующее, что увидели экономисты, – государственные институты допускают провалы. Декларируя перераспределение ресурсов в пользу бедных, они перераспределяют ресурсы в пользу находящихся рядом с богатыми, прежде всего, в пользу бюрократов. Возможность перераспределения доходов от продажи нефти в пользу всего населения, – чистейшая иллюзия. Лучше бы этих доходов вообще не было. Зато была бы возможность получать доходы не за счет перераспределительных ресурсов от бюджета, а за счет нормального развития экономики.

Итого

Уровень жизни за годы рыночных реформ упал. Это флаг тех политических сил, которые не поддерживают рыночные реформы и говорят о необходимости возврата к старым институтам, которые «работали лучше».

Однако есть и позитивные макроэкономические изменения в нашей жизни. Во-первых, жилой фонд. Обеспеченность населения жильем растет, как бы ни угнетали нас СМИ картинами нынешней обездоленности. Просто обездоленность двадцатилетней давности никто никогда не показывал. Этим и сильна была прежняя система. В советские времена газеты, радио и ТВ рассказывали только об успехах и создавали позитивный образ страны.

Население сегодня покупает уже примерно 40% строящегося жилья. И уже не на деньги государства, как 15 лет назад. Население строит себе жилье самостоятельно. Какой бы плохой ни казалась нам наша жизнь, удобство нашего жилья неуклонно растет. Оснащение жилья канализацией, центральным отоплением, газоснабжением становится нормой. Правда, растет количество жилья в аварийном состоянии. Справедливости ради нужно сказать еще и о том, что 50% населения у нас проживает на площади ниже социальной нормы. Словом, есть, куда расти. Если бы нам всем хватило ума, то именно развитие жилищного комплекса могло бы стать «не нефтяным» двигателем экономики.

Образование! Это мощный ресурс против бедности, позволяющий людям получать более высокие заработки. И мы видим, что население ведет себя здесь достаточно разумно. Родители прекрасно понимают, что поможет их детям выжить в новом обществе. Поэтому за период с 1995 по 2004 г. численность студентов у нас увеличилась в 2,3 раза. Сегодня практически нет барьеров на пути к высшему образованию. Даже сельские жители знают, как им найти ресурсы, сколько нужно завести животных, чтобы накопить деньги и послать ребенка учиться в институт.

В общем, не так уж все плохо в нашей стране. Есть и позитивные, и негативные изменения в уровне и качестве жизни.

2004 год стал первым годом, когда средний и малый бизнес вывез из страны больше капитала, чем большой. «Тропинка» по покупке дома в Португалии и Испании уже проложена: это дешевле, чем в Москве. В прошлом году вывоз капиталов на уровне 60 тыс. евро был гораздо больше по объему, чем вывоз больших богатств. Если мы хотим дальше развиваться, надо больше думать об образовании и здоровье, нежели о доходах от нефти.

  

Владимир СОКОЛОВ, г. Екатеринбург. Еженедельник «Городские Куранты», № 132, 28 октября 2005 г.