Помнится, как в достопамятном 2003 году, перед выборами в Госдуму, Дмитрий РОГОЗИН заявил в телевизионных дебатах, посвященных тому, как обустроить средний класс в России: «"Среднее" означает "серое", безликое множество винтиков и шестеренок, перемолотый в однородную массу человеческий материал. Это в Америке есть понятие "средний американец", а для нас термин "средний русский" – насмешка и синоним убожества».

Но как бы ни эпатировал публику лидер «родинцев», а в существовании отечественного среднего класса уже никто не сомневается. Другое дело, что многочисленные исследователи этого столь желанного, если судить по количеству предпринимаемых попыток его вычислить, и столь же эфемерного, если принять во внимание отсутствие очевидных и однозначных признаков, явления до сих пор не могут прийти к единому мнению о его масштабах. Кто говорит о пятнадцати, а кто – о семидесяти процентах населения.

Дело в том, что средний класс – явление не такое уж простенькое. Как считает группа экспертов, участвовавших в исследовании Независимого института социальной политики, «средний русский» должен обладать не только «джентльменским» имущественным набором (хорошая квартира, машина, бытовая техника, сбережения), но и соответствующим социально-образовательно-профессиональным статусом, и, что немаловажно, он должен сам считать себя представителем среднего класса. Таких рафинированных средних специалисты насчитали семь процентов. Причем лучше всего дело обстоит как раз с самоидентификацией. Если по первому признаку в средний класс попадает меньше всего семей – примерно 21 процент, по второму – на один процент больше (в Иркутске эта группа вышла на первое место), то по личному ощущению в середняки записались около сорока процентов россиян. (Интересно, что города Приангарья, за исключением областного центра, лидируют в этом исследовании именно по числу субъективных средних.)

Вместе с тем существует масса людей, для которых двери в средний класс как будто бы открыты (есть постоянная работа, подходящий статус, нажито кой-какое имущество), однако у них нет уверенности в незыблемости своего положения, а потому они сами не решаются в эти двери войти. Сегодня чемоданное настроение мешает жить, например, работникам ангарских предприятий «ЮКОСа», со дня на день ожидающих смены собственника.

Да и в стране ситуация та еще. Председатель президиума Института проблем глобализации Михаил ДЕЛЯГИН, выступая на открытии очередного учебного года в иркутской Школе публичной политики, без тени сомнения заявил, что в силу ряда системных и стратегических проблем, «в 2005-2006 годах будет идти затухающий экономический рост. С осени 2006 года мы входим в зону риска. До конца 2009 года в России произойдет крайне опасный системный кризис, преодолеть который можно будет только за счет политической модернизации и создания государства, ответственного перед населением».

«Сегодня закладываются основы для новых кризисов», – высказал ту же мысль профессор Высшей школы экономики Евгений ЯСИН, считающий, что «если первая половина правления Путина характеризовалась достижением политической стабильности, то во второй половине действия по дальнейшему усилению вертикали власти и всей государственной машины стали приводить к дестабилизации».

Не отличаются оптимизмом и прогнозы региональных экспертов. В ходе состоявшихся в последнее время нескольких «круглых столов» почти все они говорили об отсутствии стабильности как на политическом, так и на экономическом поле Иркутской области.

Государственный маразм крепчает, и от этого – доказано современной российской историей – средний класс крепче не становится.

  

Татьяна ЛУКАНКИНА, г. Ангарск. Общественно-политический журнал «Иркутская губерния», № 6 (26), ноябрь-декабрь 2005 г.