«Россия умирает». Жуткий диагноз, который хочется оспаривать и опровергать. Но его ставят многие, одни откровенно, другие с оговорками и намеками. Спасение или погибель видят в мигрантах. Что же это для нас – новая кровь в застарелые вены или героиновая инъекция?

Пожарища во Франции возбудили невиданный интерес и к нашим иммигрантам. Между тем демографы не первый год говорят, что вопрос миграции – это вопрос выживания для России как государства. Власти на эту тему не очень любят распространяться, но видимо, согласны с учеными. Поэтому въезд мигрантов и их легализация с каждым днем упрощаются.

Диагноз и рецепт

Россия вымирает. С 1992 г. численность населения в стране сократилась на 5 млн. и составляет сегодня 143 млн. С каждым годом нас становится существенно меньше. Почему? Во-первых, люди рано умирают – от алкоголизма, наркомании, плохой медицины и т.д. Во-вторых, в России падает рождаемость. Сегодня на 100 женщин детородного возраста рождается 132 ребенка, а для минимального воспроизводства необходимо 210. Если действующая тенденция не изменится, в России 2025 г. граждан будет меньше 135 млн., причем в большинстве окажутся пенсионеры. К концу века нас будет 60-70 млн. Искусственно стимулировать рождаемость коренного населения – очень дорогое и, по мнению целого ряда ученых и госчиновников, неэффективное удовольствие. Едва ли не единственный выход из положения, который они видят, – это иммиграция. Чтобы выправить ситуацию, нужно вдобавок к уже имеющимся в России иммигрантам приютить еще порядка 14–15 млн. человек, влить, так сказать, новую кровь. Без этого ни о каком удвоении ВВП (задача, официально поставленная у нас в стране) не может быть и речи.

Лечение

Народу в России мало, и это заметно не одним ученым. Посмотрите, сколько вокруг вакансий. Всюду объявления: «требуются, требуются, требуются». На любой вкус и квалификацию – нужны рабочие, инженеры, генеральные директора. Экономика страны, несмотря на все перегибы, сегодня поднимается и требует новых специалистов. Работодателям по сути безразлично, человека какой национальности нанимать. К тому же нередко иностранцы трудятся лучше коренных россиян и за меньшую плату. Буквально на днях приняты решения об упрощении въезда в Россию граждан Таджикистана и о легализации незаконно находящихся в стране иммигрантов. ( Всего их в России 3 до 15 млн. человек, легализация должна установить точную цифру).

Иммигранты готовы выполнять самую черную работу, ту, которая отвратительна коренному населению в силу непрестижности и малой оплаты. Сокращение коренных россиян и наплыв чужаков коренные могут даже счесть благом. Мол, пусть они работают все «грязненькие», а мы пока займем себя на хорошо оплачиваемой «беленькой» работе. Но на эти грабли до нас уже наступили.

Как у них

Примерно в такой же ситуации 20–30 лет назад оказались европейские страны. Старые нации вырождаются, детей в семьях все меньше. Поэтому границы для иммигрантов открыли очень охотно. Школьные классы наполнились арабскими и африканскими ребятишками, которых стали официально считать французами, бельгийцами, голландцами. В Брюсселе сегодня 70% детей – цветные. Наверно европейцы надеялись, что иммигранты полностью ассимилируются, воспримут богатейшую местную культуру и станут истинными европейцами, несмотря на цвет кожи… Увы, пока не получается. В просвещенных странах, вот уже второе поколение, родившееся на Западе от иммигрантов, то и дело ведет себя с дикостью и непосредственностью жителей джунглей. Те же французы возмущаются привычкой арабо-африканской молодежи мочиться среди бела дня на стену ближайшего дома. Может, нас этим и не шокируешь. Во время Дня города в Екатеринбурге и не такое можно увидеть. Но там это, мягко говоря, удивляет. Иммигранты пока не могут или не хотят принимать европейскую культуру как свою. Напротив, они пытаются подстроить окружающие реалии под себя. Бунтующая во Франции «цветная» молодежь искренне видит в полицейских, пришедших в их кварталы для усмирения, не просто «ментов поганых», а «оккупационные войска». Сегодня эта молодежь считает «своей территорией» только места своего же компактного проживания. А что завтра? Если почувствуют свою силу, они, как опасаются многие, объявят своей всю Францию, а то и Европу.

Урок в прок?

«Наши» иммигранты, конечно, отличаются от европейских бунтовщиков. Там это, в основном, молодые люди, которые не могут найти легальную работу. Или не хотят. Зачем? На пособие по безработице можно прожить в несколько раз лучше, чем если бы он работал 12 часов где-нибудь в Африке. А чем больше ты рожаешь детей – тем больше тебе платит государство. Тем и живут. (Конечно кое-кто адаптируется. Председатель профсоюза полицейских Франции – человек со знаковым именем Мохаммед). «Наши» иммигранты едут в Россию с целью работать и зарабатывать. На халявные пособия никто не рассчитывает. Нашим гостям из Таджикистана и Китая до поры до времени не нужны даже отдельное благоустроенное жилье, медицинское и социальное страхование, перспектива достойной пенсии. Этим они очень выгодны государству. Поэтому оно и стимулирует иммиграцию. Ведь гораздо труднее, например, отучить русских мужиков от пьянства.

Но, как нам кажется, громадная ошибка представителей власти состоит в том, что процесс иммиграции окутан покровом молчания. Коренному населению не разъясняется жизненная необходимость новых рабочих рук. Вместо этого, обращаясь к людям, произносят малопонятные слова – толерантность, шовинизм и т.п. Государство призывает сюда иммигрантов, но ровно ничего не делает для их включения в российскую культуру. Если миллионы приезжих будут компактно заселять наши земли и города, они останутся нам чужими на многие десятилетия, и никакие разговоры о терпимости не помогут. Мигранты будут продолжать говорить на своем языке, вести себя непонятным нам образом. Раздражение русских (не по крови – по культурному самоопределению) в адрес «черных», которое начинает бурлить на кухнях, выльется на улицы. Да и у иммигрантов следующего поколения наверняка найдутся свои веские причины для недовольства. Они потребуют – и правильно сделают – лучших условий жизни в стране, которая их трудом спасает свою экономику.

Конечно, у России богатейший опыт по части ассимиляции. Некогда враждовавшие славяне, татары, башкиры сплотились в единое государство. И если даже здесь и сегодня, спустя столетия, иногда ощущается напряжение, то что говорить об отношениях с миллионами вновь приезжих? В стремительно меняющихся обстоятельствах XXI века у нас нет того запаса времени, какой был у Российской империи. Тем более что ассимилировать могут и нас – в Китае одних безработных больше, чем населения во всей России. И поэтому нам кажется, что нужно не только говорить и разрабатывать программы о толерантности к мигрантам, об уважении чужой культуры, но и о поглощении мигрантов, превращения их в граждан России, не только по паспорту и месту жительства, но и по духу. Пока же ничто не говорит о наличии таких планов в государстве. Видимо, власть имущие думают, что приезжают к нам все-таки не дикари из африканских джунглей, а граждане некогда общей с нами страны – СССР и дружественной державы (помните – «русский с китайцем братья навек»?). А может, вообще ничего не думают.

«Надо с этим смириться»

Так считает Жанна Зайончковская, заведующая лабораторией анализа и прогнозирования миграции Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, ответившая на вопросы нашего корреспондента.

– А что, если иммиграции не будет?

– Произойдут очень неприятные вещи. Тем, кому сегодня 40 лет, не из чего будет выплачивать пенсию. Исчезнет возможность роста зарплаты и вообще благосостояния. Людям нужно объяснять, что необходимость в иммигрантах обусловлена не только заботой о численности населения – они нужны нам для экономического роста. Потребность очень большая – примерно 15 млн. человек до 2025 г. Часто мыслят так: раз у государства нет денег для решения всех проблем сразу, давайте выберем, на что нам нажимать – на смертность, на рождаемость или на иммиграцию. Но это не альтернативные, а параллельные пути развития! Надо, конечно, заботиться о здоровье населения. Однако эффект этой заботы – очень отдаленный.

– Существуют какие-либо планы по ассимиляции выходцев из Таджикистана и Китая в российском обществе и российской культуре, или все это пущено на самотек?

– Конкуренция на рынке миграционного труда в ближайшие годы будет возрастать. За иммигрантов станут бороться США и Европейское Сообщество. США ставят перед собой амбициозную задачу – не допустить сокращения численности своего населения, обеспечить его рост. Они планируют обеспечивать прирост иммигрантов до 1 млн. человек, вплоть до середины века. И Россия хочет примерно столько же. Но Россия неконкурентоспособна на этом рынке. У нас нет надежды привлечь поляков и венгров. Мы можем рассчитывать только на Среднюю и Юго-Восточную Азию, на Китай, Индию, Индонезию. Относительно культурного взаимодействия. Проблема серьезная. Предстоящий век будет очень неспокойным для нашего общества именно из-за необходимости инкорпорирования большого количества иммигрантов. Но если вы этого боитесь, придется смириться с тем, что ваше положение будет еще хуже, чем положение нынешних пенсионеров, и ваши дети будут жить хуже вас. Опасность есть, и государству надо об этом думать. Пока оно ориентируется на то, что это будет временная рабсила. Германия и Франция тоже рассчитывали: поработают какое-то время и – домой. А что вышло? По крайней мере, 50% иммигрантов стали постоянными жителями этих стран.

– А что с русскоязычным населением стран ближнего зарубежья? Мы можем надеяться на их переезд в Россию?

– Я думаю, эта надежда сегодня вновь поднимется в обществе в связи с избирательной кампанией. Будет много спекуляций на этот счет. Русских в бывших республиках СССР, но за пределами России было 25 млн. Примерно 6 млн. потеряно за эти годы. Например, русских из Украины в страны Средиземноморья и в страны бывшей Восточной Европы выехало больше, чем в Россию. Те страны, которые воевали, – Таджикистан, республики Закавказья – уже практически потеряли всех мобильных русских. Русские в Прибалтике в большинстве своем не хотят выезжать. Русская молодежь едет в Германию чтобы получить европейский диплом. Украина: из 11 млн. в Россию приехали только 700 тысяч человек, и очень возможен обратный миграционный поток – из России в Украину. Там теплее, понимаете?

– К нам прибывает, в основном, неквалифицированная рабочая сила, не та, которая может спасти Россию…

– На приток квалифицированной рабочей силы рассчитывать не приходиться. Нам нужно учить этих людей здесь. Нужно сделать ставку на выпускников средней школы и в наших среднеазиатских республиках, и в Китае. Мы должны привлекать эту молодежь и учить ее в кредит в техникумах и вузах. Мы должны их одевать, кормить, и обеспечивать жильем. К нам идет бедный китаец. Богатый китаец может выбрать страну получше нашей. Наша забота в том, чтобы эти выпускники задержались и вернули бы те затраты на их учебу, которые понесет наше государство.

– В Китае уже нарисованы карты, на которых в его границы включен весь Дальний Восток. В их учебниках говорится, что Дальний Восток – китайская территория. Когда русские должны паковать чемоданы? В ближайшие годы или все-таки подождать немного? Дальневосточные ученые подсчитали, что русским отведено лет 15. Дольше русские просто не выживут: или растворятся, или их выдавят оттуда.

– Если мы будем действовать так, как сегодня, так и получится. Будущее Дальнего Востока зависит от взаимодействия с Тихоокеанским регионом больше, чем с Москвой.

– Так вещи паковать?

– Женщинам – не надо: в Китае страшный недостаток женщин. Знакомая китаянка говорит: «У вас очень плохо. У вас мужчины наглые, потому что их много. Они такие капризные, ничего не зарабатывают, пьют и детей не хотят, а наши мужчины зарабатывают, жен не бьют, не пьют и хотят детей». Поэтому русские женщины будут нарасхват. По опросам, на Дальнем Востоке примерно половина русских женщин не против того, чтобы мужем был китаец. Основная мотивация: «Он не пьет и обеспечит семью».

Интервью сделано при содействии «Клуба региональной журналистики».

«Если надо – возьмемся за дубье»

… грозит Андрей Санников, президент Фонда «Город без наркотиков»:

– Миграция- это спланированное переселение в Россию из Южного подбрюшья потенциальных бунтовщиков. Ведь приезжают молодые мужчины с реальным опытом военных действий. Они внедряются во властные и силовые органы. Благодаря наркоторговле национальные кланы получают огромные доходы, которые они могут пускать на любые цели. В принципе, наверное миграция нужна, но только точечная, небольшая, чтобы Россия могла переварить приезжих, не перегрелась от наплыва. И только для использования в тех сферах, где мы не можем обходится своими силами. Но таких сфер сегодня нет. Что, торговать луком или клеить обои умеют только они? Таджики, киргизы, они что, пойдут работать на военные заводы? Нет. У меня есть данные, которые говорят: 70% детей иммигрантов, родившихся уже здесь, не знают русского языка, им просто это не нужно. Нам скорее нужна реэмиграция из Америки и Израиля, куда в свое время выезжали наши граждане, вот они с новым опытом могут вернуться на Родину.

В вымирании страны и нашего населения как раз огромную роль играет давление иммиграции. В 2003 г. число умерших от потребления тяжелыми наркотиками – 70 тысяч человек. В 2004 г. их уже 120–130 тысяч. Молодые люди детородного возраста умирают от героина, который на 95% – таджикского происхождения. Этот поток мигрантов просто выжигает русское население.

В день, когда начались события во Франции, премьер Фрадков подписал постановление о свободном въезде в Россию из Таджикистана и Киргизии.

И если мы не одумаемся, у нас будет, как в Париже. Хотя нет. Как в Париже не будет, ведь французы давно превратились в трусов и мямлей. У них громадный комплекс вины перед бывшими жителями колоний. Знаете, когда несколько лет назад, актриса Бриджит Бардо публично возмутилась «чернокожими варварами», которые на ее глазах помочились на колонны католического храма, ее оштрафовали на 5 тысяч франков за разжигание национальной розни. Думаю сегодня французы должны извиниться перед ней. Россияне же не так устроены. Если надо, они возьмутся за дубье и колье.

  

Владимир СОКОЛОВ, г. Екатеринбург. Еженедельник «Городские Куранты», № 44, 11 ноября 2005 г.