Леонид Парфенов появился на семинаре Клуба региональной журналистики "Из первых уст" так, как будто материализовался из своего последнего фильма о войне в Крыму. Та же рубашка в полосочку, та же стильная курточка. Правда, вместо "рваных кроссовок" ("Гуччи", между прочим", - признался он нам, - именно в них он был на съемках) на нем были приличные туфли - все, как и положено главному редактору журнала "Русский Newsweek". Напомним, что на эту должность он был назначен в феврале - таким образом завершилась интрига с трудоустройством самого популярного тележурналиста России.

С ходу Парфенов обрушился с критикой на печатные СМИ. "У нас сегодня внятной качественной федеральной прессы практически не существует, - сказал он. - Единственным общефедеральным изданием является таблоид с первой полосой "От кого беременна Наташа Королева". Что касается качественной прессы, то ее тиражи мизерные и не растут".

Журналистика для консьержек

В чем дело? А в том, что советская традиция чтения газет и журналов кончилась, а российская еще не началась, считает Парфенов. "Первопричина - это невыстроенность русского капитализма. Отсутствие среднего класса, отсутствие стабильности, отсутствие уверенной прослойки в обществе, которая живет достаточно спокойно, обеспеченно, понимая, что это их время", - так объяснил Леонид Геннадьевич отсутствие привычки чтения прессы. Значит ли это, что редактируемый Парфеновым журнал предопределен заполнить эту нишу? Вопрос.

На который, впрочем, он сам и ответил. "В этих условиях работать можно только на тот сегмент аудитории, который чувствует это время своим, кто хочет реализовывать себя, кому нужна картина мира. Стремление делать с одной стороны журналистику, с другой стороны, чтобы она была интересна, и собирала не только аудиторию, специально в ней заинтересованную, - это и стало целью создания "Русского Newsweek".

Парфенов сразу отмел все сравнения своего издания с таблоидами: "Это нереально. Во Франции это называется "журналистика для консьержек": тетки, заведомые социальные аутсайдеры, сидят на вахте и читают про то, где в пьяном виде опять попался сын Депардье. Человек, который гадает - от Игоря Николаева или от Тарзана беременна Наташа Королева... Нам нечего делать с этой аудиторией. У нее нет своей жизни. Это ни хорошо, и ни плохо. Я сейчас говорю исключительно о медийном продукте. Тут нет никакого высокомерия по отношению к работе коллег. Каждая собачка лает тем голосом, каким хочет".

"Эрнст - фраер в лучшем смысле этого слова"

Вопрос о том, как Парфенову удалось сделать так, чтобы фильм "Война в Крыму" показал Первый канал, Леонид переадресовал непосредственно руководству канала. "Это вопрос к Первому каналу. Я продал его Первому каналу. На этом мои взаимоотношения с этим произведением закончились. Так же как у меня нет авторских прав ни - на "Пушкина", ни на "Российскую империю", ни на "Намедни". Я - "пролетарий" умственного труда. Я сделал, получил за это деньги.

Про то, как это вообще случилось на Первом канале... Я ничем, кроме личных, очень давних "допервоканальных" отношений с Костей Эрнстом, объяснить не могу. Кстати сказать, от того момента, как я штатно перестал работать на Первом телевидении, единственный, кто мне предлагает делать какие-то телевещи - это Эрнст.

На реплику же Ирины Ясиной: "Я могу вам сказать, что это человек с хорошим вкусом", Парфенов ответил: "По-всякому приходится. Но он в себе не загубил того Костю, которого я знаю почти всю жизнь. Он - фраер, в лучшем смысле этого слова. Сделать так, как у других нет, как до сих пор не было, - это очень "сладкая" для него задача. Ради нее он готов рисковать, добиваться, ждать, мучиться, договаривать, находить время. Это ему очень важно".

Путь будет европейским

"Фарш невозможно провернуть назад - мне так когда-то казалось про гимн Александрова. С одной стороны, мне кажется невероятным, что мировые бренды ушли бы с журнального рынка. Как теперь Россия без "Космополитена", без "GQ"? Наверно, это возможно. Не верится, но "никогда не говори "никогда".

Все эти рассказы о каком-то особом пути - ерунда. Путь будет все равно европейским. Мучительно, долго, не так, с закоулками, с оговорками, не прямой дорогой, с торможением. В Азию нам нечего соваться. Там у нас точно никаких шансов нет. Где-то меж жерновов Китая и Японии - там мы точно не выдержим. А между Польшей и Германией - это вполне проканает. Если русскому человеку дать возможность куда-то плыть, он всегда плывет на запад. Помните, как Маяковский первый раз увидел Есенина в крестьянской поддевке. Он сказал: "Вы забудете это все". А Есенин на него бросился с кулаками. Через две недели оказался в костюме-тройке, "в лайковых перчатках смуглая рука". Так происходит со всеми, несмотря на все рассказы, как нам дороги сарафаны и кокошники".

Ужас должен быть ужасом

Говорить и показывать можно все, считает Парфенов. Ужас должен быть ужасом. А страх должен быть страхом. Потому что иначе начинается смещение. Ужас становится только страхом. Страх становится только испугом. Испуг становится только "Ой!". А про "ай" уже можно вообще не писать. Журналист сам человек. Почему он должен все время думать, что он какое-то отдельное существо, которое может воспринимать все, а читатель - это другое существо, которое все воспринимать не может? Это что-то такое надмирное, это уже какая-то божественная функция. Мне кажется, что должно быть все. Оттого, что что-то ужасно, мне не кажется, что это перестает быть информацией. Значит, подход должен быть как к информации.

Это нужно, потому что без этого непонятно, что произошло. Один критерий - нужность этой информации для точной передачи сути происходившего. Если человека убили, я не призываю этот труп смаковать. Но то, что он должен быть, для меня это очевидно.

"Мятые брюки - это нонсенс"

И напоследок Парфенов от прессы печатной перешел-таки к прессе электронной, отвечая на вопрос тележурналистки по поводу того, как выглядеть в кадре. Конкретно - девушка переживала, что им запрещают носить украшения и распускать волосы в эфире. Впрочем, Леонид Парфенов девушку не обнадежил. "Мое мнение - украшения не нужны. Я парням - ведущим новостей, советовал, что не нужно обручальное кольцо. План настолько крупный, что это выглядит демонстрацией: "Обратите внимание, я женат, так что попрошу без всяких".

А у дам это все еще более очевидно. Бытовая косметика не годится для эфира при таком крупном плане. Эти дубленки с таким выворотом меха... "Стендап" по принципу "я надела все лучшее сразу" мне тоже совершенно не нравится.

Это действительно так, потому что на это обращаешь внимание, когда смотришь. Это лишнее. Я понимаю, что мы северная страна и надо хоть как-то поярче выглядеть. Я придерживаюсь по этому поводу достаточно строгих правил. Украшение украшению рознь. Что значит "украшение"? Мониста, наверное, чересчур. Я как Иосиф Давыдович Кобзон: в брюках, в которых я выступаю, я не сажусь. Если я в кадре, то я в кадре. У меня все привезено на съемку. Я все надел, снялся, переоделся и дальше живу. Мятые брюки - это нонсенс".

  

Елена МАКУШИНА, г. Уфа. Интернет-газета «БАШвестЪ», 29 ноября 2005 г.