Принципиальная социология столь же абстрагируется от личных предпочтений и политических пристрастий, как, например, терапевт от будущей хирургической операции. Все доводы в пользу общественного мнения - нормальные социологи, по мнению патриарха отечественной социологии Юрия Левады, не практикуют запрограммированные вопросы и не подбрасывают заготовленные шаблоны, а просто выпытывают у людей их точки зрения на разные темы, спрашивают, как они живут и что они считают нормальным. Директор АНО "Левада-Центр" Юрий Левада не впервые выступает в Клубе региональной журналистики - единственном в стране месте, где журналистам из разных уголков страны предоставляется возможность из первых уст узнать о том, что в стране происходит. А что, действительно, происходит? Еще в начале лета россияне искренне считали, что в стране нарастают хаос и беспорядок. В представлении жителей России "путь к демократии" может лежать через фашизм и "особенные условия" для коренного населения. Ради этого сограждане готовы пойти даже на отказ от приобретенных прав и свобод.

- Юрий Александрович, давайте на некоторое время предположим, что вам выпало диагностировать нынешнее российское общество. Что вас как эксперта беспокоит?

- Мы стараемся разобраться в содержании представлений, увидеть, какие люди "без грима", почему поддерживают то или другое явление, в чем сомневаются, умеют ли они думать? Это наша профессиональная задача. Иногда ее выполнять интересно и приятно. Точнее - интересно всегда. Приятно - реже. Потому что уровень пассивности людей, готовность их "съесть" все, что дадут, выше, чем можно было себе представить. Сам по себе социолог может удивляться, недоумевать - но фиксирует все, что есть, не допуская искажений.

Что касается социально-политических установок наших соотечественников, то любопытен последний наш опрос с двумя вопросами: "Нужна ли России демократия?" и "Какая же демократия нужна для России?". Результат стоит того, чтобы над ним подумать. Если взять крупным планом, то вроде бы у нас все выглядит очень прекрасно и демократично. Две трети (66 процентов) считают, что России нужна демократия. В общем, не так много (21 процент) полагает, что демократия - это не для России. Примечательно, что демократия больше всего кажется нужной самым молодым.

- Кажется, что это как раз не самое удивительное. Молодежь подразумевает под демократией поле равных возможностей и достижимых перспектив, при определенной гарантии свободы остальным сообществом, не так ли?

- Возможно. Среди тех, кому от 18 до 24 лет, приветствуют демократию 80 процентов. А в самой старшей группе - это 55 лет и старше, там только 52 процента. Все это довольно просто, хотя мне кажется, что наиболее серьезная часть вопроса во второй его половине: "Какая демократия нужна России?" Четверть соотечественников согласны с той, что есть "в развитых странах Европы и Америке". Каждый шестой примирился бы с демократией а-ля "Советский Союз". Но главная закавыка всей проблемы демократии в нашей стране, по-моему, гнездится в количестве выбравших вариант "совершенно особая" - 45 процентов россиян. И самое примечательное, что разницы по возрасту среди предпочитающих этот вариант почти нет.

- Однако это фактически официальный лозунг, который мы слышим от власти уже больше десятка лет. Он транслируется как внутрь страны - сколько об этом говорил, к примеру, Борис Ельцин - так и на зарубежную аудиторию. Причем для иностранцев это звучит как предупреждение "а пусть, мол, не лезут".

- Здесь мы видим точку сближения массового мнения и официального. Почему? Просто это привычно. Мы всегда считали нашу жизнь особенной. Но представление, когда мы думали, что живем лучше всех и у нас демократия самая хорошая, - растаяло, как лед весной. И если всерьез присматриваться к другим, то надо что-то делать, менять, а это требует усилий. Отсюда и расстановка сил во всей нашей пирамиде власти, да и в привычках обычных людей. Проще всего ни за что не отвечать и примиряться с тем, что есть. Это - генеральная линия нынешнего развития. По-моему, возвещение о том, что нам нужна особая демократия, как и основанный на ней порядок, - это реакция на то, что мы не можем сейчас отгородиться от "большого мира", как в славные советские времена, особенно при Сталине. Не можем хотя бы потому, что живем за счет того, что течет под нами. А очень хотелось бы власти, да и практически всему населению сделать большую резервацию, чтобы нас не трогали со всеми нашими привычками и прелестями, а деньги от экспорта поступали. Полностью, конечно, этот проект осуществиться не может, но в какой-то мере остается вполне реальным. Пока.

- Когда отправляются в "особый путь", то ищут не только другую дорогу, но и начинают придирчиво относиться к тому, с кем и каким числом идти по этому пути. Кого россияне выбирают в попутчики?

- Тема довольно сложная, как будто внутренняя, хотя и не совсем. Это регулярный вопрос, который мы задаем людям примерно каждые два года на протяжении нескольких лет: "Как вы относитесь к идее "Россия для русских?". Эта идея достаточно распространенная, хотя официально ее поддерживают немногие, иногда бранят. Около года назад наш президент даже специально ее обругал: "Это безобразие!" Но на самом деле, ни с этим лозунгом, ни с тем, что он подразумевает, никто у нас особенно не борется.

Если в среднем поддерживает целиком эту "прелестную идею" 19 процентов россиян, то среди самых молодых - 20 процентов, у самых старших даже 22. Я хочу здесь добавить, что мы живем в годы очень сильного передвижения людей - кое-кто даже сравнивает это с великим переселением народов. Прежние границы и ограничения сняты или сгнили. И огромные массы, как вы знаете, прежде всего, с Юга идут в Центр, идут в другие центральные области.

- На фоне демографического кризиса, возможно, именно мигранты, тем более - свои "бывшие советские" - могут стать нашими "попутчиками" в великое будущее России?

- Сегодня же существует и массовый испуг, и испуг власти относительно того, что с этим миграционным наплывом нужно что-то такое сделать, чтобы Россию сохранить не просто в политической резервации, но добавить к этому что-то вроде этнической резервации, где мигранты не угрожали бы, не получали бы мест, и даже не участвовали бы в воспроизводстве населения. Это, по-моему, реакция на очень серьезный современный процесс, которого все равно никто никогда остановить не сумеет.

Одна из наших острых социальных и национальных бед состоит в том, что всякого рода этнические фобии, фобии в отношении к чужим, стремлении изгнать и не пустить, а иногда и расправиться, - не опровергаются и не преследуются ни обществом, ни властью. Я вспоминаю один пример "из чужой жизни". Лет пять тому назад в Германии убили одного курда-эмигранта, из тех, которые бежали из Ирака, из Турции. И вот это убийство потрясло страну. Сотни тысяч вышли на демонстрации протеста. В отставку ушли и президент, и канцлер страны. Мы можем представить себе у нас что-нибудь подобное? Не можем. И это наша тяжелая беда. Впрочем, не единственная.

У нас действительно очень опасный уровень терпения ксенофобии всяческой и не указаны разумные отношения ни к Кавказу, ни к мигрантам, ни к иностранцам, "инородцам", как говорили когда-то.

- Спасибо за беседу, Юрий Александрович. Теперь наша очередь думать о том, что в стране происходит.

  

Денис БОРОДИН, г. Уфа. Интернет-газета Республики Башкортостан "БАШвестЪ", 02 декабря 2005 г.