Вместо эпиграфа

Средневековый рыцарь едет на сражение. Он выбрал большой, тяжелый меч, наточил его так, что тот способен пробить любой щит. Выбрал тяжелое копье, способное пробить латы его противника. У рыцаря бронированный конь. И сам он тоже в кольчуге, шлеме, в железе с ног до головы. Вот он выехал на поле, весь из себя могучий, грозный и непобедимый. А на него нападает рой диких пчел. Что он со своим мечом сделает? Разрубит одну пчелку, вторую, третью… Но в итоге его все равно зажалят до смерти.

Сегодня в рамках проекта «Клуб региональной журналистики» предлагаем выступление специалиста по проблемам международного терроризма, профессора МГИМО, президента Института стратегических оценок Александра Коновалова. Журналист «ГК» общался с ним еще до разгара «карикатурной войны».

Враг не там

Честно с вами поделюсь. Я нахожусь в состоянии тихого бешенства, поскольку недавно имел несчастье посмотреть две передачи: «Все ясно» и «К барьеру». В обоих случаях у меня волосы шевелились на голове. 89% зрителей этих передач проголосовали за то, что Америка – это страшная угроза, что она не защитник демократии. Это отдельный вопрос – что и как она защищает. Но когда смотришь на эту вакханалию, когда Жириновский считается политиком, Михаил Леонтьев – политическим аналитиком, Глеб Павловский – ведущим….

Я боюсь, что наша страна – это продукт наших с вами усилий, то есть массмедиа. Я не знаю, кого винить. Я не знаю, что делать. Но я понимаю, что эти люди тянут страну в политическую пропасть. Мы сейчас наблюдаем растущее антизападничество, антиамериканизм, который нашей стране совершенно не выгоден, который совершенно губителен. Раньше антизападничество насаждалось Политбюро ЦК КПСС и не очень-то воспринималось населением. В российской голове при словах «военная угроза» не возникал образ американского солдата – возникал образ немецкого.

Сейчас все идет снизу. Президенты лобзаются – только отрывай, а на уровне чиновничества это гаснет, гибнет. А на уровне человека с улицы много злобы, ненависти к Западу. Почему? Отчего? Я этого понять не могу. На самом деле мир, в котором мы живем, столкнулся с такой угрозой, как терроризм, и для борьбы с ним нам надо быть партнерами.

Вчера и сегодня

Террор как метод политической борьбы существует с незапамятных времен. Еще во времена французской революции 18 века в газете «Друг народа» Марат писал о том, что «для светлого будущего, если надо, мы будем без суда и следствия расстреливать десятками». Понадобится – сотнями. Понадобится – тысячами. Лишь бы обеспечить «светлое будущее» миллионам. А российские народовольцы, бомбисты? Террор как метод политической борьбы известен давно, и ничего нового в этом нет.

И все же есть кардинальная точка отсчета: сентябрь 2001 года – теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне. Не потому, что в этот момент мир перевернулся, а потому что политически этот момент можно назвать эффектом упавшего занавеса. После сентября 2001 года мы живем в другом мире, с другой системой угроз, с необходимостью другого отражения этих угроз.

Первое. Почему Япония позволяет себе не иметь армии после войны, и в ее конституции это записано? Потому что роль защитника выполняют США. Плохо ли, хорошо ли, но все знали – расчеты идут в долларах, прогресс идет из Америки. Соединенные Штаты дают гарантии, прежде всего ядерной безопасности, европейским союзникам и Японии.

Но в сентябре 2001 года стало ясно, что Америка в условиях новых угроз не способна защитить не только своих союзников, но даже свой Нижний Манхеттен, который никогда не был объектом атаки. Ни при каких войнах.

В сентябре 2001 года исчез, если угодно, гарант.

Второе. Стало ясно, что на политической сцене после 2001 года появились принципиально новые действующие лица. Ведь все, что у нас пока есть, рассчитано на межгосударственные отношения. Государства ведут войны, государства заключают отношения, договоры, вводят нормы международного права.

И вот появился такой субъект, у которого нет субъектности. С ним нельзя обменяться миссиями, нельзя заключить соглашение, нельзя подписать договор – ничего нельзя. А он сам сделать может очень многое. Негосударственные действующие лица оказываются в состоянии сделать больше, чем государство, решившее начать против вас агрессию.

Что еще очень важно отметить? Что борьба с международным терроризмом неизбежно порождает желание стать чуть-чуть ниже на лестнице цивилизационного развития и поступиться некоторыми нормами демократии. Все-таки при тоталитарном режиме ловить террористов легче. Считается, что итальянская мафия была побеждена один раз за всю историю – при Муссолини.

Поскольку у террористов нет никаких моральных и этических сдерживающих центров, у нас тоже начинают возникать подобные предложения, даже от наших правоохранительных органов: «Давайте, мы тоже будем брать заложников – членов семей».

У нас, кстати, есть подобный пример в истории. Во времена СССР у нас была группа советников где-то на Ближнем Востоке. И вот один из тамошних палестинских вождей захватил из этой группы четырех человек и сказал: если мы не выполним его условия, то нашим советникам будут по штуке отрубать головы. Наши довольно быстро сориентировались. Туда была заброшена спецгруппа ГРУ, ее поддержала местная резидентура. Быстро взяли в заложники шесть ближайших родственников этого деятеля. Для начала в ответном письме ему прислали голову и половые органы одного из родственников и сказали, что если наши немедленно не будут выпущены, то каждый час ты будешь получать по такому письму. Парень оказался понятливый – наших отпустили тут же.

Может быть, указанные методы в таких ситуациях (не берусь судить) и неприемлемы. Но что опасно? То, что под сурдинку борьбы с терроризмом возникает очень большая мотивация для временного ограничения свобод. В истории и раньше была масса случаев, когда власть предлагала: «Отдайте нам часть своих свобод или все свободы, а мы вам гарантируем безопасность». И в обмен на безопасность (когда ты боишься входить в метро, боишься ездить на поезде, боишься летать на самолете) очень многие говорили: «Да черт с ней, со свободой слова, давайте отдадим, лишь бы нам все обеспечили как нужно». Так вот, свободу отбирали всегда, а безопасность не обеспечивали никогда. Кто-то из великих сказал: «Тот, кто готов обменять свободу на безопасность, не достоин ни свободы, ни безопасности».

Борьба

Международный терроризм – некорректное определение. Терроризм – это метод. А воюют не с методом, а с противником. Поэтому правильнее говорить о носителях этого метода. Мы впервые столкнулись с попыткой глобальной экспансии радикального ислама. Ключевое слово – «радикальный». Это не ислам как культура, не ислам как религия. Это, скорее, нарост на исламе вроде раковой опухоли. Радикальные исламисты несут, на мой взгляд, такую же угрозу исламу, какую Гитлер и его идеология несла Германии и европейской культуре.

И борьба с этим раком должна, на мой взгляд, сосредоточиться на трех направлениях.

Первое – это сокращение пространства терроризма. Только в случае с Афганистаном было легко. Правительство талибов приветствовало Аль-Каиду на своей территории и официально предоставило ее для лагерей Аль-Каиды. Поэтому мы поддержали бомбардировки Афганистана безоговорочно. Это пункт Устава ООН. Америка подверглась агрессии – и ответила.

Но дальше начинается непонятное. Террористы где-то собираются, где-то разрабатывают планы, где-то тренируются. Нет такой страны, которая была бы официально убежищем террористов. Все – против. Они пользуются тем, что есть очень много государств, признанных ООН суверенными, но территории свои они не контролируют. Таких анклавов на Земле хватает и становится все больше: в Индонезии, в Судане, на Филиппинах – где угодно. Так было и у нас, когда чеченцы уходили на «зимние квартиры» в Панкисское ущелье Грузии.

Пока у нас нет норм международного права, позволяющих бить по базам террористов, по их гнездам. Сейчас это будет атака на суверенную страну. Надо разработать нормы, чтобы это было не самодеятельностью, чтобы существовала возможность эффективной борьбы с терроризмом. Пока мы, слава Богу, не сталкивались с ядерным терроризмом. А столкнуться можем. И счет пойдет тогда на часы и минуты, а не на недели и месяцы, как привык работать Совет безопасности ООН. Реагировать надо будет очень быстро.

Второе – это пресечение финансовых потоков террора. Им надо не так уж и много денег. Это же не авианосцы строить с ракетами, не спутники запускать. Обмотаться пластитом, добавить гвоздей – это не такое уж дорогое мероприятие. Террористы действуют без единого генерального штаба, без столицы. У них общая идея, а в каждом конкретном случае они сами решают, что атаковать и как. Тем не менее финансовые потоки им нужны. Они очень здорово приспособились к достижениям нынешней банковской системы. Пресечь это очень сложно. Когда американцы попытались обанкротить террористов после сентября 2001 года, они заморозили 30 счетов. На этом и заткнулись. Оказалось, что среди крупнейших спонсоров Аль-Каиды нашлись три йеменские компании, официальный бизнес которых – сбор меда и производство сладостей. Ведь не запретишь же мед собирать?

Третье. Нужны принципиально новые методы борьбы для физической ликвидации террористических сетей. Здесь не годятся ни авианосцы, ни ракеты, ни танковые дивизии. Нужны силы специальных операций. Их во всей НАТО – 25 тысяч. У нас тоже явно мало.

Наконец, последнее, что труднее всего сделать на самом деле. Это борьба за умы и сердца. Большинство террористов рекрутируются из мусульманской среды. Но совсем не все мусульмане – террористы. Исламизм, исламский экстремизм – это идеология, находящаяся в состоянии бурной экспансии. Она расширяется, она вербует все большее число новых членов. Идеологию нельзя расстрелять из пушки, нельзя разбомбить с самолета. Ей можно противопоставить только идеологию. Это должны, прежде всего, делать исламские авторитеты. Только они смогут остановить свою молодежь.

Недавно я с удивлением прочитал в газете такое сообщение. К нам в Россию, в Первоуральск приехал председатель организации «Исламская конференция». Это очень высокий пост в исламском мире. Я об этом городе услышал в первый раз. Подозреваю, что пятизвездочных гостиниц там нет. В чем же дело? Он отбирал 10-летних мальчиков, чтобы на деньги этой организации вести их в Саудовскую Аравию, в Эр-Рияд, и учить там в медресе. Возможно, для того, чтобы эти мальчики потом сюда вернулись. Это работа с населением. Это распространение идеологии.

А мы, в свою очередь, создаем медресе на федеральные деньги, чтобы там учили не радикальному исламу? Ведь ислам не подразумевает, что надо обязательно уничтожить пол-мира для того, чтобы построить справедливое общество. Это у нас в церкви, как в армии, есть чины и звания. А там есть духовные авторитеты. Это люди, которые в глазах исламского населения имеют право трактовать Коран. Но трактовки могут быть очень разными. Например, английские мусульмане издали фетву (это руководящее указание, директива). В ней они говорят, что ни в коем случае не надо взрывать в Лондоне автобусы и метро, что вполне можно жить совместно. А чаще издают фетвы, в которых говорится, что уничтожение израильских детей на дискотеке – это благое дело.

Ведь эти террористы претендуют на то, что они знают рецепт всемирного счастья. Они хотят радикальной перестройки мира и не скрывают этого. Для справедливости сначала надо уничтожить препятствия – самые «вредоносные» страны. Это Израиль, США, Европа, Россия и далее – по списку. Практически все страны, которые придерживаются идеи рыночной экономики, так или иначе говорят о свободе и демократии – все это неверно и должно быть ликвидировано.

Обратите внимание. Они ведут с нами войну на уничтожение. Они пленных не берут, заложников не берут. Они просто наносят удары в очень чувствительные места, чтобы вызвать панику, страх, неуверенность. Чтобы мы все знали, что какие бы армии у нас ни были, какие бы спецслужбы ни были, а каждый находится под прицелом. И выйдя из дома, куда бы мы ни направлялись – на курорт, в отель, за границу в Турцию – грохнет. В Индонезию – в Индонезии грохнет. В Кению – в Кении грохнет. На самолете – самолет упадет. В поезде – поезд взорвется, как в Испании. Автобус – будет, как в Лондоне. Метро – будет, как в Лондоне и Москве. И защиты от них нет.

Как это охарактеризовать? Это война цивилизаций? На мой взгляд, нет. Было бы глубочайшей ошибкой считать, что ислам восстал против христианства. Особенно это было бы смертельной ошибкой для России, потому что наша страна уникальна в мире. Мы создавались как сплав ислама и православия. У нас редкий опыт векового сожития и совместного государственного строительства. Какую историческую битву ни вспомни – и на той, и на противоположной стороне были татарские отряды. А, допустим, дружина рязанского князя воевала против войск московского князя Дмитрия Донского. И считать сегодня, что ислам не может сосуществовать с христианством, нельзя. Все религии, все конфессии могут мирно сосуществовать на этой земле. Для этого даже совсем не обязательно любить друг друга.

То, с чем мы столкнулись, – это, если угодно, атака варварства на цивилизацию. Вообще варварства на вообще цивилизацию во всем многообразии ее конфессиональных, религиозных, этнических групп.

Вы помните, что сказал парень перед штурмом, когда брали интервью в Москве на Дубровке? Заместитель командира отряда, пришедшего в Москву, сказал такую фразу – это было бравадой во многом, но очень характерной – он сказал: «Вы не понимаете, мы хотим умереть значительно больше, чем вы хотите жить».

Мы должны понимать, что у нас общие угрозы, что надо действовать вместе против этих общих угроз совместно, по крайней мере, как партнеры.

Поэтому, когда у нас в телевизоре начинают кричать, что Америка спит и видит, как бы развалилась Россия, я должен сильно огорчить этих людей. Америка думает о России намного реже, чем нам это кажется, чем мы того заслуживаем и чем Америка должна бы думать. Развал России для Америки был бы страшной внешнеполитической катастрофой.

Объективно бывших противников по «холодной войне» посадили в одну лодку в очень бурном море и дали по веслу. И сказали: «Ребята, выбор ваш. Можно весело ударять друг друга по головам, как вы этим не один десяток лет занимались. Можно попытаться качать лодку: вдруг вывалишься не ты, а он, которого ты всегда ненавидел. А можно понять, что если вместе грести, то можно куда-нибудь выплыть, и спасешься и ты, и он, и все остальные». Это наш выбор.

  

Владимир СОКОЛОВ, г. Екатеринбург. Газета "Городские Куранты", № 148, 10 февраля 2006 г.