Леонид Парфёнов, «пролетарий умственного труда», - о телевидении, о прессе и о российской жизни.

В последние годы процесс вымывания с каналов центрального телевидения журналистов-личностей, журналистов с громкими именами идёт очень активно. Программы Леонида Парфёнова «Намедни», «Корона российской империи», «Пушкин» и другие прямо не касались текущих политических событий, и, казалось бы, гарантировали их автору долгую эфирную жизнь. Однако и Парфёнову пришлось уволиться с НТВ после того, как он, вопреки установкам руководства, взял интервью у персоны «нон грата». С тех давних пор на Первом канале прошла только одна программа «маэстро» российского телевидения – о Крымской войне. Да и то в очень позднее время, когда большинство зрителей уже спало. Телеобозреватель газеты «Известия» Ирина Петровская предположила, что это специально сделали потому, что в фильме есть какие-то исторические аналогии.

Многие задаются вопросом: «Где сейчас этот талантливый журналист? Когда можно будет вновь увидеть на экране его работы?». Боюсь, в ближайшее время уверенный ответ на второй вопрос не даст и сам Леонид Парфёнов. А что касается первого...

С февраля уходящего года Парфёнов работает главным редактором еженедельного глянцевого журнала «Русский Newsweek» (на фото он держит в руке именно этот журнал), издаваемого 40-тысячным тиражом немецким издательским домом «Axel Springer». На встрече с коллегами из регионов он рассказал о своём новом детище и поделился своим мнением о современной прессе и телевидении. С целью сохранения колорита парфёновского языка дальнейшее повествование ведётся от его лица.

ПРО СВОЙ ЖУРНАЛ И ПРЕССУ ВООБЩЕ

Я – «пролетарий» умственного труда. И я счастливый человек, потому что большую часть времени проработал и продолжаю работать не «в амплуа», а для себя. Огромное количество людей работает «в амплуа». Например, Леонид Аркадьевич Якубович - пожилой, интеллигентный человек, читатель толстых журналов. В гробу он видал солёные огурцы, которые ему везут со всей страны. У него амплуа.

С акционерами издательского дома «Axel Springer» у нас разведены редакция и экономика. Я не занимаюсь рекламой, я не занимаюсь продажами. Я занимаюсь тем, что я редактирую журнал «Русский Newsweek». Задача журнала – смотреть, что меняется в России и мире, и быстро реагировать на это. «Мира» мы даем много. Продажи растут.

«Прокисшие» новости через неделю никому не нужны. Еженедельники выходят после всех, тема до них «разрыхлена». Единственное, чем информационные еженедельники могут отыграть читателя у ежедневных изданий, - только аналитикой, которая смакует едва «надкусанные» новости недели.

Если посмотреть на мировую прессу, то никакой утраты позиций «Times» или «Newsweek» нет. Аналитические обзоры вот уже как десять лет переживают бум в России. Каждый телеканал считает своим долгом иметь еженедельную программу. Эти программы до какой-то степени выполняют функцию инвентаризации событий недели. У человека есть потребность пережить, переосмыслить события ещё раз.

Сегодня у нас вообще нет конкурентов. У всех смешные тиражи. Никто «не ловит мышей». Никто не научился работать на достаточно массовую аудиторию.

У нас сегодня внятной качественной федеральной прессы практически не существует. Единственным общефедеральным изданием у нас является таблоид. Я имею в виду «Комсомольскую правду» с первой полосой «От кого беременна Наташа Королева» или еще что-нибудь такое.

Таблоиды во Франции называются «журналистикой для консьержек»: тётки, заведомые социальные аутсайдеры, сидят на вахте и читают про то, где в пьяном виде опять попался сын Депардье. У них нет своей жизни. Они живут чужой.

А наши «консьержки» гадают, от Игоря Николаевы или от Тарзана беременна Наташа Королева… И ради бога. Пусть каждая собачка (газета или журнал) лает тем голосом, каким хочет. Но мой журнал не для этой аудитории.

Что касается качественной прессы, то тиражи мизерные и не растут. Просто, ремесло слабое. Надо честно признать, что у нас не очень хорошая традиция в журналистике. При советской власти мы так все любили заниматься комментариями, так не ценили информацию... Рассуждать о времени и о себе – это мы мастера, а просто добыть факт – это у нас не очень.

Тираж 100 тысяч сейчас немыслим в России для изданий типа журнала «Русский Newsweek». Объясняется это тем, что советская традиция чтения газет и журналов кончилась, а российская в массе своей не началась. Первопричина – невыстроенность русского капитализма. То есть, отсутствие среднего класса, отсутствие стабильности, отсутствие уверенной прослойки в обществе, которая понимает, что живёт в «своё время» спокойно и обеспеченно.

В РОССИИ ФАРШ МОЖНО ПРОВЕРНУТЬ НАЗАД

В России официальный порог бедности составляет 74 доллара, а, например, в Польше – 320 евро. У нас выросло общее количество выездов за рубеж, но в сравнении с советским временем не выросло число людей, выезжающих в другие страны. Ездят чаще, но, как и при советской власти, ездит один миллион обеспеченных.

На 40 миллионов поляков выходит три еженедельника с тиражами порядка 200 тыс. экземпляров. У нас для страны с 147-миллионным населением очень хорошим считается тираж 50 тыс. экземпляров. Поляки вообще производят впечатление граждан, давно все решивших и уверенно ставших на рельсы. Они еще при нео-коммунистах подали заявку и в НАТО, и в ЕЭС. И при «левом» Квасьневском, они и туда, и туда были приняты. Они хотят реализовать себя, им нужна картина мира. Поэтому они читают прессу.

Все эти рассказы о каком-то особом российском пути – ерунда. Если русскому человеку дать возможность куда-то плыть, он всегда плывет на запад. Поэтому путь нашей страны все равно будет европейским. Мучительно, долго, с закоулками, с оговорками, не прямой дорогой, с торможением, но – на запад. В Азию нам нечего соваться. Между жерновов Китая и Японии мы не выдержим, там у нас точно никаких шансов нет. А между Польшей и Германией – это вполне.

Пока на мой журнал никакого давления от российской власти нет. Я думал, что фарш невозможно провернуть назад. Но «никогда не говори «никогда». У нас возможно то, что невозможно нигде.

РОССИЙСКО-СЕВЕРОКОРЕЙСКОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ

Никогда не забуду, как я осознал, что советской власти каюк. Я работал журналистом в родной Вологодской области. Как-то объяснял секретарю по идеологии обкома партии, что «должно быть серьёзно, но интересно». А тот возразил: «Скучно или не скучно – для пропаганды не критерий». Я просто замолк и всё. Я понял, что для НИХ важность темы может искупать всё, включая выключенный телевизор. ТАМ очень важно, что ОНИ серьёзно вещают. То, что ИХ не смотрят, уже не имеет значения.

Наше телевидение вернулось к той «умной голове», которая была в программе «Ленинский университет миллионов». Массовая аудитория телесмотрения федеральных каналов - это женщины «55 плюс...». Когда за журналистику выдаётся «новость» - «Сегодня Президент Российской Федерации встретился с министром здравоохранения Михаилом Зурабовым. Речь шла о реформировании» – это смешно. Сегодняшнему двадцатилетнему человеку, для которого английский не является отдельной профессией, который Интернетом связан с остальным миром, смехотворна интонация заведующей учебной частью по воспитательной работе средней школы имени Дмитрия Карбышева.

Я не могу смотреть прямую линию президента по первому и второму каналу. Я нахожу это северокорейским телевидением. Но кому-то это не оскорбительно, кому-то это нормально. Смотрели же Доренко. А он буквально «замочил» в переходе метро «Киевская» все шансы Лужкова стать президентом страны. Что имеем, то имеем. Бессмысленно на это сетовать. Даже в условиях «серой шейки», когда все вокруг смерзается и смерзается, журналисту надо жить и работать.

Да, общая тенденция такова, что лучше не рисковать в нынешних условиях. Во всяком случае, в условиях назначения глав регионов точно не стоит. Вот здесь журналист из Уфы пожаловался, что хотя их газета сама зарабатывает, тем не менее, находится под жестким прессингом мэра. Потому что мэрия в числе учредителей. Там цензура достигла такой степени, что редакция каждый день отправляет полосы в мэрию, где решают, что идёт, что не идёт. Вплоть до того, что нельзя употреблять ни в каком контексте слово «чиновник». Милые мои, что вы хотели?! Быть мэрской газетой, и не контролироваться мэром?! Это же не Англия, где «Би-Би-Си» – государственная корпорация, но Тони Блэру и в голову не придет, что это ЕГО корпорация. Да, в Уфе не стоит рисковать. Сколько Муртазе Губайдулловичу? 69? Значит, он еще четвёртую звезду не получил, Орден Победы, звание маршала – всё еще впереди. Какие у журналистов могут быть риски?

ВОЙНА В КРЫМУ – ВСЁ В ДЫМУ

С того момента, как я штатно перестал работать на Первом телеканале, единственный, кто мне предлагает делать какие-то теле-вещи – это Константин Эрнст. Так я запустил «Войну в Крыму».

Там есть эпизод об атаке лёгкой кавалерии англичан. Это ключевое сражение первого этапа войны, которое закончилось как бы ничьей. Но из-за ошибочного приказа лорда Реглана бригада легкой кавалерии, состоявшая целиком из высших аристократических отпрысков, в лоб атаковала две здоровенные батареи, и вся бригада погибла под огнём русской артиллерии. Русские даже какое-то время думали, что английские кавалеристы были пьяны.

В Великобритании этот день - 25 октября 1854 года - до сих пор официальный день траура.

Меня просят рассказать про «кухню» моих программ. Никакой особенной «кухни». Во-первых, есть редакторы, есть консультанты. Просто у нас в стране так преподавали историю, что кажется, будто знать про Балаклавское сражение – это, значит, не вылезать из архива.

Разумеется, дублей очень много. И монтажа дня четыре. А до этого – понимание того, что мы из этого хотим сделать. Бессмысленно прийти, шастать по полю и импровизировать. Это будет какая-то невнятица. Это должно сначала состояться на бумаге.

Труднее шесть часов носиться по полю в 10 га, не переходя на крик. При этом должна быть такая сконцентрированность и такая энергетика, чтобы ты собой это поле покрывал, чтобы ты в нём не потерялся. Нужно почувствовать, что эманация этого места такова, что ты и сам уходишь в эту атаку. Нужно найти адекватные средства. Нельзя притащить саблю. Зрители, видя этот реквизит, будут думать: «А, они это специально с собой приволокли? Интересно, в Севастополе взяли саблю напрокат или везли из Москвы?» А ты палочку подобрал, а перочинный ножичек у тебя нашелся в кармане. Ты палочку выстругал. И этой палочкой рассекаешь воздух как саблей, в ритм читая поэму Теннисона «Атака лёгкой кавалерии»... Вот это сложно найти! Но эта кухня никого не интересует. Кого волнует моя мокрая спина и разорванные кроссовки?

По материалам семинара Клуба региональной журналистики, проект Межрегиональной общественной организации «Открытая Россия».

  

Наталия НОВОЖИЛОВА, г. Владимир. Газета «Томикс», № 51, 30 декабря 2005 г.