Странно, но в последнее время имя Сталина набирает рейтинг, стало модным вспоминать его «сильную руку», сравнивать некоторых ныне действующих политиков с Иосифом Виссарионовичем, мечтать о руководителе, который «придёт и наведёт порядок».

5 марта 1953 года Иосиф Сталин скончался. Прошло более 50 лет, но россияне до сих пор не дали достойную оценку деятельности этого лидера страны. Люди всерьёз спорят: сколько же человек было репрессировано: 1 миллион, 2 миллиона или 700 тысяч, даже не осознавая нравственной цены самого спора.

Об этом и многом другом шла речь на торжествах, посвященных 50-летию секретного доклада Никиты Хрущёва «О культе личности и его последствиях», прозвучавшем на ХХ съезде КПСС.

1 марта 2006 года в театре на Таганке (Москва), который появился во времена хрущевской оттепели, собралось поколение тех, кто на себе пережил сталинские «реформы». В зале, где в своё время, наперекор властям резал правду-матку Владимир Высоцкий, в первый день весны встретились поколение шестидесятых и их последователи.

Участником этого уникального мероприятия стала журналист из Хакасии - Елена Кобец.

Культ личности и безличности

О «культе личности», не упоминая самой личности, стали говорить в печати ещё с 1953 года. В течение трёх лет из арсенала советской пропагандистской машины изымались труды вождя, произведения о нём и его изображения. Так начался демонтаж карательной машины, созданной Сталиным, освобождение и реабилитация его жертв.

Доклад Хрущёва звучал на закрытом заседании, в отсутствии зарубежных гостей, причём, какие-либо записи делать было запрещено. Содержание оказалось ошеломляющим. Приводились документы, свидетельствовавшие о негативном отношении Ленина к Сталину. Подробно рассказывалось о репрессиях против партийных и советских кадров во второй половине 1930-ых, о фальсификации следственных дел, о пытках и истязаниях. Хрущёв заявил о грубых просчётах, допущенных Сталиным накануне и вначале Великой Отечественной войны. Доклад обходил стороной вопрос об ответственности партии в целом. Доклад не публиковался и оставался секретным ещё долгое время.

Выступление Хрущева вызвало в СССР, да и в других странах мощный импульс либерализма, процесс реабилитации, в том числе депортированных народов. Брожение в обществе положило начало появлению нового прогрессивного поколения, огромной армии особых людей, которые осталось в истории под названием «шестидесятники». Евтушенко, Вознесенский, Ахмадуллина. Это те, кто в шестидесятые годы кем-то уже были, у кого уже был статус литературный, научный, общественная репутация, то есть, было имя, к которому добавилось особое отношение к действительности.

Кстати, Василий Аксёнов напомнил о том, что термин «шестидесятники» впервые прозвучал на страницах журнала «Юность» в 1960 году.

Итак, театр на Таганке приветствовал шестидесятников: Юрия Любимова, Василия Аксёнова, Татьяну Заславскую, Гавриила Попова, Арсения Рогинского, Мариэтту Чудакову.

Мариэтта Чудакова:

- У шестидесятников есть общий признак – для всех них XX съезд и доклад Хрущева был рубежом биографии. В биографиях многих из них было еще нечто общее – доклад коснулся их лично, имен и судеб их близких.

Это были дети расстрелянных или отбывших сроки в лагерях и к моменту доклада возвращавшихся оттуда, но без особой огласки, причем нередко это были люди из партийной номенклатуры. Родители Б. Окуджава, В. Аксенова, Л. Карпинского.

И именно это – мученическая смерть или многолетнее лагерное выживание, признанные в докладе несправедливыми и как бы искупавшие личное участие этих людей в разрушении страны - в уничтожении ее крестьянства, ее образованного слоя – это было важным.

Вера в отцов и уважение к себе

Поколение шестидесятых не могло жить и функционировать вне представления об идеале. Вера была какое-то время их фундаментом. Хотя сейчас множество людей прекрасно обходится без нее, многие люди прекрасно обходятся даже без уважения к себе. Вот тем, кто не может без веры, тем было тяжелее, потому что иной веры, кроме веры в отцов, они себе в те годы не представляли.

За верой естественным образом шла надежда. Время "оттепели"– это время надежд. Шестидесятников объединили общие ценности.

Именно их, преданные Сталиным ценности, предполагалось предъявить заново в первозданном виде, освободив от фальшивого звучания.

Какую должны мы вкладывать страсть, себя и других поднимая в слова "коммунизм", "советская власть", "революция", "Первое мая!". Товарищи, надо вернуть словам звучанье их первородное! (Е. Евтушенко).

Верность этим четко очерченным возвращаемым ценностям была веянием времени.

Куй железо, пока Горбачёв

Появление Горбачева оживило надежды. На многих повеяло второй "оттепелью". Здесь и подстерегала историческая ловушка.

А так всё было в масть: и лозунг "Больше социализма!", и доверительное сообщение Горбачева, что он ежедневно читает Ленина и никогда не откажется от сделанного его дедом выбора в пользу колхозов, и – долгожданная работа в команде. "Прорабы перестройки" (новое именование бывших шестидесятников) так и говорили о себе – "Мы в команде Горбачева".

Казалось – наконец будет доделано не доделанное Хрущевым, и социализм обретет человеческое лицо.

Они не могли вырваться после Горбачева – и встали в оппозицию к Ельцину. Не перейденный Хрущевым рубеж между Лениным и Сталиным не был взят и позже.

О чести, репутации и главной задаче

Да, идея шестидесятников о том, что ты должен быть честным человеком, не брать взяток, твоя репутация должна быть незапятнанной – то самое, что сейчас у многих может вызвать только смех.

Но все-таки лучшее, что у них было, – остается, - считает Мариэтта Чудакова, - даже в отношении разъяснения обществу роли Сталина.

"Сухой остаток" их ценностей лучше всего отжат в стихотворении Булата Окуджава.

Шестидесятники развенчивать усатого должны

и им для этого особые приказы не нужны:

они и сами словно кони боевые

и бьют копытами пока еще живые.

Ну а кому еще рассчитывать в той драке на успех?

Не зря кровавые отметины видны на них на всех.

Они хлебнули этих бед не понаслышке.

Им все маячило – от высылки до вышки.

Судьба велит шестидесятникам исполнить этот долг,

и в этом их предназначение, особый смысл и толк.

Ну а приказчики, влюбленные в деспота,

пусть огрызаются – такая их работа.

Шестидесятникам не кажется, что жизнь сгорела зря:

они поставили на родину, короче говоря.

Она, конечно, в суете о них забудет,

но ведь одна она Другой уже не будет.

Надо совершать поступки, а не вести себя кое-как

Мнения о шестидесятниках очень разнятся. Чаще всего говорят о том, что шестидесятники были романтиками и идеалистами, оторванными от жизни. Они как-то оживляли советский пейзаж в период застоя, но после эпохи перестройки и реформ их история оказалась никому не интересной.

Другие высказывались: это люди, которые хотели социализма с человеческим лицом, и рыночную экономику не восприняли. Все, что они отстаивали, умерло.

А вот мнение Евгения Ясина:

- Осенью 1956 г. в Областной библиотеке Одессы, где я тогда жил, провели дискуссию по роману В.Дудинцева «Не хлебом единым». Личный перелом в моем сознании произошел именно в тот вечер. Не только потому, что мне в 22 года книга безумно понравилась, но более всего потому, что я услышал искренние выступления многих людей, которые почувствовали дыхание свободы и хотели дышать свободно, они хотели жить без страха и не по лжи. В прессе уже давно шла дискуссия по роману, уже была дана команда сворачивать её и принижать автора. Поэтому критики стали говорить о ее низких художественных достоинствах. Я запомнил слова Константина Паустовского, моего любимого писателя и мастера художественной прозы высшей пробы, который сказал по поводу этой критики: «То, что автор хотел сказать читателю, то он сказал, и читатель понял и почувствовал сказанное. А это и есть для писателя высшая оценка».

Помню в этой книге бессмертный образ Вади Невраева, образцового чиновника, бескорыстного друга людей, к которым благосклонно начальство. Он немедленно менял симпатию на безразличие и враждебность, когда настроение начальства изменялось. Он и сегодня жив и, думаю, даже больше благоденствует.

Я полагаю, многие люди моего поколения в то же время пережили чувство внутреннего раскрепощения, они захотели свободы и оказались готовы что-то сделать, чтобы она была. Не только для себя, для своих сограждан. И в шестидесятые годы многие из них что-то для этого сделали. Они, наверное, и есть шестидесятники.

Что еще важно, это отрицание сталинизма как самой жестокой формы тоталитаризма с нравственных, гуманистических позиций. Насилие над человеком, лишение свободы, ограничение возможностей самореализации личности – плохо, потому что аморально

А вот аргументы Евгения Ясина в доказательство того, что идеалы, вдохновлявшие в свое время шестидесятников на справедливость и честь, вновь обретут ценность в нашей стране:

- Чем сильнее определенные люди держатся за власть и чем сильнее у них или других, тоже непростых людей, жажда денег, чем сильнее у них у всех желание затыкать другим рты, глаза и уши, чтобы не знали, не видели, не слышали об их неблаговидных деяниях, тем ближе изменения. И тем больше нужда в тех, кто говорит вслух то, что им не нравится, кто не боится этих ребят.

Свобода и честь снова войдут в моду.

Инициатором встречи поколений в театре на Таганке стал экономист Евгений Ясин. Встреча "Шестидесятники" была организована фондом "Либеральная миссия" при участии Клуба региональной журналистики.

Идея Ясина организовать дискуссию реализовалась . В зале театра собралось более 200 человек разных возрастов, они пытались выяснить, что для каждого из них изменилось после смерти Иосифа Сталина и развенчания культа личности.

Горячие выступления шестидесятников были подхвачены молодым поколением. На знаменитую сцену театра на Таганке поднимались новые лидеры, чтобы сообщить о своём неравнодушии, о готовности идти на борьбу за свободу личности. Одни попали в историю страны случайно, «как муха в янтарь» (по признанию одной выступающей), другие вполне осознанно выбрали политику делом своей жизни. Неравнодушие необходимо, оно должно войти в моду.

День шестидесятников завершился спектаклем памяти Владимира Высоцкого.

Так шестидесятники передали свою эстафету.

  

Елена КОБЕЦ, г. Абакан. Газета «Шанс», 16 марта 2006 г.