Претворение в жизнь пресловутого закона о монетизации льгот позади, теперь уже можно спокойно подводить итоги: какими интригами сопровождался процесс реформирования, кому подфартило стать главными действующими лицами, а кто оставался за кулисами. Чтобы создать целостную картину, рассмотрим несколько точек зрения.

Хитросплетения и нарушения

И, прежде всего, обратимся к научному руководителю Центра социальных исследований и инноваций Евгению Гонтмахеру, который уже много лет занимается социальными вопросами и своим анализом делится на семинарах Клуба региональной журналистики. А значит, ему есть что рассказать и по поводу нашей животрепещущей темы.

- Евгений Шлёмович, по роду деятельности вы знаете всю подноготную реформ. Каковы на ваш взгляд, итоги монетизации льгот?

- Первое, что я отмечу, - монетизация не произошла. Авторы предполагали, что все льготники будут федеральными. Потом минфин РФ в бюджете 2005 года выделил порядка 150 млрд. рублей, разделил на всех льготников – и оказались копейки. Когда докладывали президенту - тот содрогнулся. Даже он понял, что добром это все не закончится. Поэтому минфин срочно решил пойти на такой шаг, я бы сказал, полумошеннический. В качестве федеральных льготников оставили фактически только инвалидов всех групп.

- Получается, из-за этого шага цели монетизации заведомо не достигнуты?

- Регионам предоставили возможность устанавливать размеры социальной поддержки большей части льготников самостоятельно, в силу своих бюджетных возможностей, и в зависимости от того, как каждый губернатор воспринимал ситуацию. Только в восьми регионах попытались все перевести в деньги, в двадцати сохранили для региональщиков натуральные льготы. В Москве все осталось так, как было, да еще и денег дали. В оставшихся регионах льготы монетизировали либо частично либо на две трети.

- Чем плоха такая чересполосица?

- Во-первых, произошло чистое нарушение Конституции РФ, где написано, что нельзя дискриминировать людей в зависимости от места жительства. До того как была объявлена монетизация, все льготы, например, репрессированных были закреплены федеральным законом. Теперь краснодарские репрессированные имеют одно, ставропольские – другое, магаданские – третье. Представим, что старичок, региональный льготник, зарегистрированный, например, в Калужской области, переехал в Москву, где живут его дети. В Москве он не имеет права ни на какие льготы: его нет в реестрах, регистрах. У нас несколько сотен тысяч человек просто остались без льгот и без денег.

В знаменитом 122 законе было написано, что ни один льготник не должен потерять в своем жизненном уровне. Это положение в открытую нарушено. Я уже тут говорю обо всех льготниках: и о федеральных, и о региональных. Вот по этому пункту есть прецеденты судебных процессов, когда конкретные люди подают в суд с цифрами на руках, показывают, сколько стоили его льготы до того и сколько он получает либо в виде денег, либо других льгот, но достаточно сильно обрезанных.

- Но инвалиды по большей части оказались в выигрыше?

- На конец 2004 года насчитывалось порядка 11 млн. инвалидов. Как только по стране пошел клич о монетизации, 2 млн. человек встали в очередь на освидетельствование МСЭК - захотели стать инвалидами. Почему? Потому что инвалидам как федеральным льготникам оставили натуральные льготы и еще дали денег. Теперь Россия по инвалидизации впереди планеты всей. Монетизация вылилась нашему государству примерно в 500 млрд. рублей. Но даже такой колоссальной финансовой ценой она не произошла и для федеральных льготников.

Деньги вижу, социалку - нет

- Были ли другие схемы монетизации, которые могли бы вполне устроить и государство, и льготников?

- Во-первых, нужно было оставить в покое те категории льготников, которые, как мы деликатно говорим, убывают в численности безвозвратно. Речь идет об инвалидах войны, тружениках тыла. Льготы – это привилегии за то, что они кровь проливали, отдавали силы и прочее. Их жутко обидели деньгами. Даже не количеством этих денег, а именно фактом, что от них откупились. По инвалидам и ветеранам труда нужно было сделать нормальную персонификацию: написать конкретно, что тебе положено, на каких основаниях. Раз в квартал эта система бы обновлялась, потому что диагнозы могут меняться. Человек пришел бы в орган соцзащиты, нажал кнопку: «Иванов» и высветилось бы, что его льготы в этом квартале стоят 358 руб. 80 коп., а у Петрова - 830 рублей.

- Почему это не было принято?

- Идеологом той схемы, которая прошла, является господин Кудрин. Наверное, как министр финансов он хорош, но он не является министром социальных вопросов. Сапожник должен все-таки сапоги делать. А у нас в стране все реформы идут из Министерства финансов: «Деньгами дадим». В таком простом подходе им удалось уговорить В. В. Путина. Большой вклад в положительное решение вопроса внес Александр Жуков. Ему как финансовому человеку это тоже очень понравилось. Что касается Михаила Зурабова, вообще он сильный министр, профессиональный человек. Если бы он был специалистом по социальным вопросам – ладно, но он в социалке ничего не понимает, он видит движение денег. У него очень удачный бизнес, поэтому он сам себе эксперт. Я прекрасно помню, как советовались с Всероссийским обществом инвалидов по поводу монетизации, как это делал Зурабов. Он их выслушал, сказал: «спасибо» и вышел из комнаты.

«Как ни садитесь, все в музыканты не годитесь»

- Возможны ли негативные последствия в связи с отказом от социального пакета?

- Людей поставили в ситуацию абсолютно негуманного и жестокого выбора: или ты купишь колбасы на 450 рублей, потому что у тебя пустой холодильник, или ты на эти деньги получишь бесплатное лекарство. Для меня было сразу понятно, что люди рванут получать деньги. Видимо, Михаил Зурабов этого не понимал до конца. Он заявил своим управляющим пенсионными фондами в регионах, что результаты их деятельности будут оцениваться по количеству отказников: чем их меньше - тем лучше. Причины в основном связаны с лекарственным обеспечением, где крутятся миллиарды долларов. Так вот от соцпакета отказалась половина - где-то 48%. Это чревато серьезными последствиями. Когда люди заболеют и увидят, сколько стоят лекарства, они побегут к участковым врачам и будут умолять положить их в больницу. В результате одна из целей несостоявшейся реформы здравоохранения – снижение нагрузки на стационары - вряд ли будет реализована. А это большие дополнительные расходы. - Но реформы продолжаются…

- Все те же пороки присутствуют в программе, которая называется «Национальные проекты». Саму идею, когда выбраны четыре приоритета - здравоохранение, образование, доступное жилье, сельское хозяйство, – оспорить сложно. Там ситуация кризисная. Но исполнение того, что предлагается, снова очень четко повторяет монетизацию. На проект, который называется «Здоровье», самый дорогостоящий, выделено порядка 150 млрд. руб. Допустим, повысили зарплату определенным категориям медицинских работников. А чем хуже другие? Кстати, я знаю, что в некоторых регионах побежали переквалифицироваться в участковых терапевтов даже чиновники от здравоохранения. Может быть, хорошо, что меньше будет чиновников, а больше лечащих врачей. Отдельный вопрос только о качестве. Так вот что я хочу сказать. Денег снова выбросим много, а подвижек никаких принципиальных в качестве обслуживания мы не получим плюс недовольство тех, кто остался за бортом. Происходит полное игнорирование социальных реалий. Не может непрофессиональное государство, которое действует закулисно, без широкого обсуждения, проводить качественные реформы. По большому счету, нужна смена политической элиты, но я не хочу касаться этой проблемы, я только «примусы починяю»…

О миграции и инвалидизации

Теперь взгянем на ситуацию в Удмуртии. В органы соцзащиты за консультациями и разъяснениями в период монетизации обратилось более 200 тысяч человек, и до сих пор у людей остаются вопросы. Как известно, меры социальной поддержки ветеранов труда, тружеников тыла, реабилитированных лиц и пострадавших от политических репрессий в разных регионах страны могут различаться. Что ожидает такого льготника, переехавшего в Удмуртию из другой области или республики? На этот вопрос ответила начальник отдела по делам ветеранов и пожилых людей Министерства социальной защиты населения УР Галина Герасимова: «Этот человек получает право на меры соцподдержки, установленные законодательством Удмуртии. Учитывая, что миграция льготной категории граждан по России носит постоянный характер, им необходимо своевременно обращаться в органы соцзащиты населения и территориальные отделения Пенсионного фонда для получения ежемесячной денежной выплаты, а также на предприятия ЖКХ для получения 50% скидки по оплате жилищно-коммунальных услуг».

По данным Пенсионного фонда Удмуртии, из 130 622 федеральных льготников заявления об отказе от соцпакета подали 76 079 человек, или 58%. Часть из них - те инвалиды, которые не могут сами передвигаться, выстоять очередь в больнице или аптеке. По словам сотрудникиов органов соцзащиты, федеральных денег на лекарственное обеспечение инвалидов не хватало никогда. Да и сейчас они получают смешную сумму. Что же касается бума в комиссиях МСЭ, то Ижевск – не исключение. Однако специалисты считают, что это произошло отнюдь не из корысти, а просто от бедности человеческой. Если у ветерана труда ухудшилось состояние здоровья и у него есть соответствующие показания, почему бы ему не получить группу инвалидности и не приобрести этот пресловутый социальный пакет? «Пенсионеры – очень тревожные люди, чутко воспринимающие перемены, - говорит начальник Управления социальной защиты населения г. Ижевска Ирина Галина. - И даже, выиграв финансово, мне кажется, они все равно считают первые месяцы 2005 года черными днями. Я считаю, что монетизация не учла самого главного – психологии наших пожилых людей. Если бы у нас был какой-то переходный период, мы бы прожили этот год спокойней».

Экономику двигать надо

По словам члена Президиума Госсовета УР Даниила Белоголовкина, постоянно принимаются дополнительные региональные законы, акты, расшифровывающие те моменты, которые были упущены при исполнении закона о монетизации.

- Одна и та же категория людей должна жить одинаково хорошо всюду, нельзя разделять людей по территориальному принципу, - говорит Даниил Ефимович. - Чем, условно говоря, труженик тыла Удмуртской республики должен отличаться от труженика тыла Татарстана? Если бюджет Татарстана может себе позволить что-то ему доплатить, то бюджет Удмуртии - нет, потому что мы находимся в совершенно разном экономическом положении. Можно ли сравнивать профицитный бюджет Москвы и дефицитный бюджет Удмуртии? Мы – единое государство, и я уверен, что надо было предусмотреть все эти вещи. Все наши предложения периодически уходят на уровень Государственной Думы, а что будет дальше, - посмотрим.

- Как вы оцениваете национальные проекты?

- Очень сложный вопрос. Возьмем, к примеру, сельское хозяйство. Прекрасная тема. А что она дает? Она немножко меняет кредитную политику. Но деньги-то будут выделяться просто под фиксированные проценты. Лично я не увидел ничего такого, что могло бы диаметрально изменить ситуацию.

Но в любом случае идет движение вперед. Если посмотреть на бюджет, то он даже в структуре своей сильно поменялся. Есть много социальных программ, много денег уходит на выплату заработной платы. Хотелось бы, чтобы было еще больше. Я считал, что одним из национальных проектов должен быть все-таки экономический - в развитии тех отраслей, которые сегодня могли бы стать приоритетными. Пока я слышу только разговоры, когда же мы увидим что-то конкретное, будем только радоваться этому.

  

Валерия АЛЬБИНА, г. Ижевск. Газета «Московский комсомолец в Ижевске», 1 марта 2006 г.