В последнее время очень много говорится о национальных проектах. Нацпроект в области здравоохранения и образования даже уже начал действовать: врачам и учителям добавили зарплату. Это правильно и справедливо, но не приведет ли это к резкому скачку инфляции? Сейчас инфляцию сдерживает стабилизационный фонд, но экономика не может зависеть от внешних факторов в виде цен на нефть, она должна развиваться. Об этом - наш сегодняшний разговор с доктором экономических наук, профессором Евгением ЯСИНЫМ.

- В последнее время в связи с тем, что имеются большие внешние доходы и есть большой соблазн тратить больше денег, все чаще раздаются голоса: «Зачем нам нужен стабилизационный фонд? Зачем нам профицит бюджета? Давайте тратить». И тратить начали. При этом в России нет такой активной государственной политики, которая должна вести к подъему экономики, - политики роста. Наш бюджет - это не бюджет развития, а бюджет монетаристский, который для развития и роста российской экономики ничего не дает.

- Евгений Григорьевич, вы говорите о государственной экономической политике, но должно ли государство вмешиваться в экономику?

- Нельзя представить себе такую ситуацию, когда государство не будет вообще никак участвовать в экономике. Потому что есть определенный минимум функций, который государство обязано выполнять. Собственно, это социальный институт, который возник для того, чтобы выполнять определенные функции, которые данное общество делают обществом. Эти функции прежде всего заключаются в том, что государство обязано поддерживать порядок: законы, власть, безопасность граждан. Для этого оно существует. Эти функции чрезвычайно важны и для экономики. Потому что экономика в джунглях не работает. Она работает только тогда, когда в стране есть определенный порядок. В этом смысле государство - это институт законного насилия. Что такое была революция? Я имею в виду революцию 1917 года, скорее, 1918-1919 годов. Гражданская война была своего рода озверением людей, которое привело к колоссальным разрушениям: культуры, производственных сил, к деградации экономики и общества на очень длительное время. И это произошло потому, что были подорваны основы государства. Проблема заключается в том, что государство, осуществляя легитимное насилие, может действовать в интересах граждан, в интересах всего общества. Но нам хорошо известна ситуация, когда ту же самую функцию государство использует в интересах не общества, а определенной группы лиц: правящего класса, элиты. Так у нас происходит сплошь да рядом. Для того, чтобы этого не происходило, придумали демократию, конституцию, законы, выборы, разделение властей, свободу печати. Они необходимы для того, чтобы власть, а, стало быть, и право легитимного насилия, не узурпировались группой людей, которая может злоупотреблять этим правом от имени государства в своих корыстных целях.

Если говорить об экономике, нужно учитывать то, что на ее развитие влияют такие основные факторы, как территория, природные богатства, которыми располагает страна, и внешняя среда. Например, спрос на нефть. На развитие экономики влияют различного рода законы, правила, традиции, привычки людей, которые либо содействуют развитию экономики, либо ее сдерживают. Например, привычка к пьянству приводит к тому, что у нас плохая трудовая дисциплина, низкая производительность труда и высокая смертность среди мужчин трудоспособного возраста. Это тоже влияет на развитие экономики. Есть опасение, что нормальные трудовые ресурсы, которые все более сокращаются, для развития страны практически исчерпаны. Если мы хотим развивать новые технологии, то мы должны учитывать, что значительная часть нашей рабочей силы, сконцентрированной в том же сельском хозяйстве, к сожалению, не годится для того, чтобы работать на современных предприятиях. И, наконец, последний фактор - экономическая политика государства. Политика должна строиться таким образом, чтобы добиваться эффекта. Чтобы достичь эффекта, она должна правильно оценивать все остальные факторы. Только в этом случае политика становится реалистичной и способной добиваться успехов. По отношению к роли государства в экономике есть две основные концепции. Одна из них - концепция либеральная. Она состоит в том, что государство должно вмешиваться в экономику как можно меньше. Чем больше вмешивается государство в экономику, тем больше оно мешает действию рыночных механизмов, которые действуют как бы автоматически, методом самоорганизации, самонастройки. Если экономическая политика опирается на рыночные механизмы, на свободную открытую экономику и на частную собственность, она действует более успешно. Другая концепция - так называемая дирижистская. Она, наоборот, исходит из того, что государство должно контролировать экономику, должно вмешиваться, предохранять общество от провалов рынка. Образец дирижистской экономики, в которой очень высока роль государства, создали мы. Ничего похожего в мире не было, нет, и, я надеюсь, больше не будет. В России при советской власти создали такую систему, при которой рынка и частной собственности вообще не было. Были централизованное планирование и распределение всех ресурсов из единого центра. В конце концов эта система рухнула. У нас многие высказывают мысль, что виноваты в этом Горбачев и Ельцин. Но мне, как экономисту, очевидно, что эта экономика сама по себе оказалась нежизнеспособной. Она не могла существовать дальше, потому что в ней не было внутренних стимулов к труду, к предпринимательству. Она могла существовать только из-под палки. Пока есть хороший палочник типа товарища Сталина, который бьет палкой, расстреливает, этот паровоз какое-то время движется. Это крайний, вырожденный вариант дирижистской экономики, когда вся экономика - государственная. На самом деле, и в самые советские времена существовала рыночная экономика. Мы бы не смогли существовать, если бы не было рыночной, так называемой, теневой экономики. Она закрывала все дыры плановой экономики, но считалось, что ее нет. При переходе к рыночной экономике в России могла проводиться только либеральная экономическая политика, потому что она была альтернативой жесткой дирижистской системе, плановой системе. Реформаторы дали свободу. Конечно, было очень много недостатков, были хаос, беспорядок, воровство бесконечное, бандитизм, но на эти жертвы пришлось идти, чтобы вылезти из ловушки, в которую страну завела плановая экономика. Сейчас ситуация поменялась, мы пережили большую часть самых неприятных последствий либеральных реформ.

- Так какая же политика правильнее - либеральная или дирижистская?

- Моя точка зрения: государство, правительство не может придерживаться какой-то одной схемы. Оно должно строить свою политику исходя из реальных обстоятельств. Бывают ситуации, когда неизбежно преобладание либеральных подходов, бывают ситуации, когда возникает необходимость в применении дирижистских подходов, во вмешательстве государства, финансировании каких-то программ за счет государства. Что же касается вмешательства государства, то государство может оказывать регулирующее, направляющее воздействие на бизнес. С другой стороны, если выгодный проект, то бизнес сам должен соображать - он же лучше, чем государство, соображает. Мы это видим сейчас на каждом шагу. Я бы сказал, что вмешательство должно быть избирательным, очень точечным. Но чудес не бывает. Если государство вкладывает, расходует деньги, значит, оно должно у кого-то их взять. Пока очень дорогая нефть, мы получаем своеобразный грант, не увеличивая налогообложение своих граждан и предприятий. Но такая ситуация случается редко. И всему приходит конец. Так произошло на исходе советской власти. Когда в 1973 году случился тяжелый нефтяной, энергетический кризис, и нефтяные цены в первый раз были подняты в десять раз. В 1979 году произошел второй нефтяной кризис - цены поднялись еще выше. А у нас лет за пять до первого кризиса было открыто одно из богатейших в мире месторождений - самотлорское. И к тому времени, когда подскочили цены на нефть, мы стали добывать ее в гораздо больших масштабах. В 1983 году, к исходу существования Советского Союза, мы добывали более шестисот миллионов тонн нефти. Деньги, которые тогда получали за нефть, безудержно расходовались, в том числе на экспорт большого количества потребительских товаров, оборудования для легкой и пищевой промышленности, зерна. Каждый год завозилось тридцать миллионов тонн зерна. То есть страна уже тогда была в большой зависимости от нефтедоллара. В 1986 году цена на нефть резко упала. Из магазинов стали исчезать товары, к которым все уже привыкли. Уже не было австрийских или югославских сапог, исчезли многие продукты, которые закупались в соцстранах. В России, начиная с 1986-1987 годов, развернулся кризис. Произошло это потому, что не очень разумно тратились деньги, которые зарабатывали на нефти. Их просто пускали на текущие расходы, на оборону. Это были деньги, которые потом исчезли. Казалось, что они будут поступать все время, а они растаяли. Богатства наших месторождений тоже исчерпываются, они невечны. Недавно опубликованный международный доклад говорит о том, что к 2030 году Россия на мировом рынке энергоресурсов уже не будет в числе главных игроков.

- Так какую же политику должно проводить государство, чтобы экономика развивалась?

- Нужно проводить более активную структурную политику. Это значит, что нужно отдать приоритет развитию секторов нашей экономики, которые дают конкурентные преимущества перед другими странами. Это нефтяная и газовая промышленность. Энергия, энергоресурсы - наше конкурентное преимущество. Тем более, что потребность в энергоресурсах в связи с ускоренным развитием больших стран Азии - таких как Китай и Индия, которые своей энергии не имеют, - будет расти. Второе наше конкурентное преимущество - это наука, образование, инновации. Мы уже доказали, что можем работать успешно в научной области, что мы способны создавать очень важные инновации, в том числе атомную бомбу, ракеты, хорошие самолеты и прочее. Поэтому это та область, в которую есть смысл вкладывать деньги. Третье - это сельское хозяйство. Тот же Китай экспортирует продовольствие на четырнадцать миллиардов долларов, так что спрос на сельхозпродукцию есть, а у нас есть огромные территории, плодородные почвы. Россия может производить экологически чистую продукцию экстенсивными методами и спокойно экспортировать в Китай не только энергию, но и зерно. Четвертое: если бы мы отладили свои транспортные магистрали - я имею в виду Транссибирскую магистраль - для перевозки грузов, а также авиационный транспорт для перевозки пассажиров, в том числе через северный полюс из Америки, - это было бы рынком, где Россия могла бы проявить свои конкурентные преимущества.

Я сторонник того, чтобы особый аспект сделать на инновационной политике. Наша сила - это хорошие мозги, умение получать хорошие научные результаты. Мы по части сообразительности никому не уступаем. Наша слабость - это то, что мы придумали и плюнули. Вопрос заключается в том, что из научного открытия надо сделать инновацию - сделать продукт, который можно продавать. Первая такая инновационная программа принята, называется «Старт». Скопирована она с американской программы SBIR. Она состоит в том, что люди, которые приходят со своими предложениями инноваций, получают грант в двадцать пять тысяч долларов на создание опытного образца, на первое воплощение, на год. Но стоит дальше открыть этот клапан - и все. Давать деньги бизнесу или государственным компаниям типа газпрома или РАО РЖД, в том числе и из стабилизационного фонда нельзя. Надо, чтобы они зарабатывали.

- Евгений Григорьевич, так надо ли держать стабфонд или его надо эффективно использовать? И как?

- Нам объяснили, что мы создаем стабилизационный фонд для того, чтобы не допустить инфляции. В стране избыточные доходы, которые государство не в состоянии эффективно использовать. Деньги как бы откладываются на то время, когда повысится активность бизнеса, и тогда они смогут активно использоваться. Действительно, если деловая активность сравнительно низкая, и объем доходов превышает способность бизнеса воспринять и переработать эти деньги с высоким эффектом, то лучше их не тратить. Если они будут потрачены, то они тут же вылезут в инфляцию. Ничего хуже в экономике, чем инфляция, нет, потому что это способ залезть в карман бедняков, усилить неравенство, увеличить бедность. Когда я говорю: «Надо повышать зарплату бюджетникам», я руководствуюсь не гуманными соображениями: гуманизм в экономике - дело опасное. На самом деле это поиск разумных обоснований, чтобы не нанести ущерб экономике. У нас колоссальная диспропорция на рынке труда. У нас самые низкие заработные платы, настолько низкие, что труд не ценится. Значит, нет стимулов. Экономике нужны рабочие, водители, землекопы, но они получают очень мало, потому что самый низкий уровень заработной платы задан в бюджетной сфере. При таком низком уровне заработной платы любые инновации становятся невыгодными. Зачем, скажем, мне покупать экскаватор, если можно нанять десять таджиков, и они сделают ту же самую работу? У нас одно из двух: либо вы получаете гроши и живете впроголодь, либо вы воруете. Государство ставит людей в такое положение. Надо сделать так, чтобы не было такого дикого разрыва. Но если просто так повышать заработную плату, как это сделали сейчас для врачей, то инфляция возрастет. Да, у нас будет больше возможностей привлечь хороших учителей и врачей. Но опять-таки за счет кого? За счет бедняков? Надо не просто повышать зарплату, а кардинально менять эти институты посредством реформ. Роль государства заключается не в том, чтобы тратить деньги, собранные в виде налогов и полученные за нефть, а в том, чтобы вовремя осуществлять необходимые реформы, не всегда популярные. К примеру, у нас через десять лет с пенсионерами наступит трагедия. Сегодня вы работаете и получаете сто процентов, завтра выходите на пенсию и получаете двадцать восемь процентов - таков у нас показатель соотношения средней пенсии и средней зарплаты. А если не будет реформ, то через десять лет этот коэффициент составит 0,15. Работать должны будут все, потому что иначе не выжить, мы практически ликвидируем пенсионную систему. Это будет катастрофа для тех, кто будет выходить на пенсию через семь-десять лет. Поэтому правительство должно принимать меры сегодня. И собирались их принять, огласили, что будет накопительно-распределительная пенсионная система. Но после того, как неудачно провели монетизацию, все остановилось. Со здравоохранением - не лучше. Если центр отбирает деньги у регионов - а регионы являются главными субъектами финансирования здравоохранения и образования - где они возьмут деньги на медицину? У нас сейчас восемьдесят процентов регионов получают трансферты. И чем больше получают трансферты, тем меньше охота что-то делать у себя. Вы оставьте регионам деньги, дайте право устанавливать налоги. Они знают, сколько надо на то и на то, какие возможности у региональной экономики. При такой схеме не более сорока процентам регионов понадобятся трансферты, а не восьмидесяти, как сейчас. В здравоохранении, я бы сказал, положение хуже, чем в пенсионном обеспечении. По очень простой причине: потому что положением в медицине довольны все. Довольны врачи, потому что они могут брать деньги, ведь медицинские услуги - это доверительный товар. Вам говорят: «Мы сделали хорошую операцию». Вы дали деньги, а потом поняли, что вам сделали не ту операцию. Куда вы пойдете жаловаться? А никуда. У нас есть страховая медицина. И что делают страховые компании? Передают деньги, которые им дало государство, в больницы, стригут свое и не контролируют так, как это должно быть. Страховая компания должна была стать представителем пациента. Она должна была с этого зарабатывать, от этого должен был зависеть ее доход. Но все свелось к передаче государственных денег медицине. И все довольны, кроме пациента, который все время страдает и лечится все хуже. Спрашиваем: почему падает продолжительность жизни? А она потому и падает, что здравоохранение - ни к черту. При советской власти оно было устаревшим, но оно все-таки работало. Тогда не было такого, чтобы врач мог брать сколько угодно, и нянечке, чтобы она принесла поднос или поменяла простынку, не давали сотню. Вернуться к тому, что было, мы уже не сможем - та система была встроена в общую дирижистскую систему. Сейчас надо что-то другое, значит, реформы необходимы.

Таким образом, обязанность государства заключается не только в том, чтобы тратить деньги, но и в том, чтобы проводить жизненно необходимые реформы. Сегодня особенно важны пенсионная, здравоохранения, образования, военная реформы. Их практически остановили, не проводят, боятся населения. Я бы еще добавил про политические реформы, которые необходимы, но совсем не такие, какие проводились последние два года. Но это другой разговор, это уже не про экономику.

- Считается, что частный бизнес более эффективен, чем государственный. Но судя по тому, что происходит у нас в стране, частные предприятия не выдерживают конкуренции с государственными.

- При одновременном существовании на рынке и одних, и других, при том, что государственные предприятия не получают никаких привилегий, частный бизнес, скорее всего, окажется эффективнее. Но у нас-то по-другому. Государственные заказы где размещают? На государственном предприятии. У нас федеральные государственные унитарные предприятия - главный резерв министерств и ведомств, которые ими управляют. Поэтому они, как правило, непрозрачны: неизвестно куда и как там расходуются деньги. Попытайтесь узнать, что творится в газпроме, что творится в РАО ЕЭС, что происходит на железной дороге. Вам дадут бумаги, вы можете заглянуть в интернет, там есть вся отчетность. Но те, кто в курсе дела, знают, что все государственные компании обязательно делают неподотчетные деньги, и довольно большие. Откуда берет деньги «Единая Россия»? Где берут деньги губернаторы? Или министерства, которые все государственные заказы, все государственные закупки для государственных нужд размещают только на своих ФГУПах? Всем известно, что существуют обязательные откаты.

- Сейчас просматривается тенденция монополизации производства в разных отраслях. Супермаркеты поглощают мелкие лавочки. То же самое - со строительством, цементным производством, где несколько компаний под одной крышей. Не получится ли так, что под разговоры о рынке в экономике останутся два-три миллиардера, которые будут диктовать абсолютно все условия?

- Переход от лавочек к супермаркетам - это вопрос роста производительности труда, которая в супермаркетах в десять раз выше. Но в целом вы правы: должна быть сильная антимонопольная политика. Другое дело, что у нас федеральная антимонопольная служба не выполняет свои функции. Почему? Вот пример. Она обнаружила, что компания «Русал» захватила две трети рынка алюминия. Как только она начинает действовать, ей начинают звонить из кремля: «Дерипаску не трогать. Абрамовича не трогать. Трогать можно только Ходорковского: с этим можете делать, что хотите». На местном уровне то же самое. У каждого губернатора есть любимые предприниматели, он им дает подряды и так далее. Все это стоит на пути развития производительности. Поэтому нужен закон о конкуренции. Нужна открытая экономика, вступление в ВТО. Федеральная антимонопольная служба должна быть независимой, и никто не должен ей приказывать. Суд должен быть независимым. Никакой кремль, ни господь бог, никто не может влиять на его решения. Но это все уже выходит за пределы экономики, это уже вопросы политики. А общество у нас молчит, потому что средствам массовой информации закрыли рот. Главная задача государства, если брать интересы общества, а не отдельных лиц, заключается в том, чтобы поддерживать работу таких демократических институтов как печать, как независимый суд. Ведь что такое демократия? Ее главная идея заключается в том, что ты боишься сделать гадость другому, потому что знаешь, что он может тебе ответить. Вы строите такие правила жизни, при которых в девяноста процентах случаев ваши права будут защищены. Демократия нам жизненно необходима. Свобода печати, независимый суд, верховенство закона, политическая конкуренция - без этого невозможно развитие экономики.

- Евгений Григорьевич, в конце девяностых годов вы работали министром экономики. В чем все же главная причина дефолта-98? И не ждет ли дефолт Россию в будущем?

- Самая главная причина того дефолта - падение цен на нефть. В августе 1998 года цена на нефть была восемь долларов за баррель. Какая сейчас цена? Мы попали в эту яму. Нового дефолта в обозримом будущем, думаю, не будет: стабилизационный фонд у нас составляет сорок миллиардов долларов, валютные резервы - сто шестьдесят миллиардов долларов.

  

Галина САВЕНКОВА, г. Ломоносов. Газета «Балтийский луч», 22 марта 2006 г.