Как вы считаете, возможно ли в России повторение культа личности?

Станислав Михайлович, пенсионер, ветеран «Маяка»:

- С тревогой наблюдаю за тем, как пытаются обелить Сталина и даже установить ему памятники. Это было страшное время. Культ личности принес людям столько горя! Этого нельзя допустить!

Владимир, менеджер:

- Мне кажется, что мы уже живем в условиях культа личности. Все эти портреты, книги, бесконечное цитирование президента к месту и не к месту, закрытие каналов, передач, газет. Мы имеем возможность знакомиться только с одной точкой зрения. Как еще это можно назвать?

Антонина Петровна, продавец:

- Я сама Сталина не застала, но бабушка говорит, что порядка тогда было больше. Я не против твердой руки и сильного лидера. Надоели неразбериха, криминал, произвол чиновников. Сегодня дадут разрешение на работу киоска – завтра что-нибудь придумают и прикроют лавочку. Похоже, наш народ надо держать в страхе, иначе толку не будет.

Варя, школьница, 16 лет:

- Культ личности? Сталин? Ну, проходили в школе. Да мне все равно.

Помню, как осторожно, схематично рассказывала нам учительница истории о ХХ съезде КПСС, как тщательно подбирала она слова, как мучительно старалась избегать словосочетания «культ личности» в связке с именем И.В.Сталина. Это был конец 70-х годов прошлого столетия, апогей так называемого застоя, и о болевых точках истории советского периода вновь предпочитали многозначительно молчать. Тем не менее, из всех 26 партийных форумов я безошибочно могла назвать дату только этого, не слишком удобного для официальной идеологии и совершенно не похожего на все прочие съезда.

В марте 2006 года исполнилось 50 лет со дня ХХ съезда КПСС – того самого, на котором прозвучала знаменитая речь Н.С.Хрущева, положившая начало развенчанию культа личности Сталина. Благодаря клубу региональной журналистики «Открытая Россия» эту дату я отмечала в московском театре на Таганке, где проходила организованная фондом «Либеральная миссия» и посвященная этому знаменательному событию встреча поколений. Перед нами выступали люди, которых принято называть шестидесятниками. Их имена стали, как принято сейчас говорить, «брендом» целого поколения. Об убеждениях этих людей мы судили по их книгам, фильмам, спектаклям, но так ничего про них до сих пор и не поняли. Сделать это – постичь эпоху шестидесятых - мы пытались все вместе в культовом театре той поры – и рядом с нами сидели и слушали совсем молодые ребята, которым важно знать, что было, для того, чтобы понять – что будет.

Петр Вайль, журналист радио «Свобода», ведущий передачи «Гений места» на телеканале культура:

- Заслуга шестидесятников в том, что впервые за годы советской власти был нарушен принцип армейского устава, главенствовавший и в гражданской жизни: «Все койки должны быть заправлены единообразно». Единообразие было нарушено именно тогда, и не только в мыслях, но и в поступках. Оказалось, что может быть интересен человек, а не абстрактная идея. Еще одно достижение 60-х – направленность на нравственный выбор. Если ты не знаешь, как поступить – поступай нравственно. Даже если это непросто…

Юрий Любимов, главный режиссер театра на Таганке:

- Мы стремились быть честными. С собой и с окружающими. Всегда. Даже когда оттепель сошла на нет, и все вернулось на круги своя. Да, уже не сажали и не расстреливали в массовом порядке, но человеку и в 70-х, и в 80-х не дозволялось быть самим собой, чувствовать и думать отдельно от других. Уже ушел из жизни не только Хрущев, но и Брежнев, страну возглавил Андропов, а у меня закрыли спектакль «Самозванец» на том основании, что черное одеяние Самозванца напомнило чиновникам от культуры морские бушлаты, а Юрий Владимирович Андропов в юности служил во флоте. В этом совпадении цензорам померещился намек на генерального секретаря ЦК КПСС. Я тогда в сердцах бросил им: «А что, Андропов уже договорился с Ярузельским наступать на Москву, как Самозванец?» Моя шутка лишь подлила масла в огонь. Обидно это осознавать, но ни чужая история, ни собственные ошибки нас ничему не учат.

Василий Аксенов, писатель:

- Я не считаю себя шестидесятником (скорее, я сочинитель, фрондер. А шестидесятник для меня – это джазмен Козлов, которому не разрешали играть его импровизации), но я совершенно точно знаю, откуда возник этот термин. В 1960 году на страницах журнала «Юность» был опубликован мой роман «Коллеги». В предисловии к нему Стас Рассадин писал: «Это не просто герои, это ребята шестидесятых». С его легкой руки это слово и шагнуло в жизнь. Каждый из нас вкладывает в него свой смысл. Для меня шестидесятники – те, кто не приемлет диктатуры. Никакой, кроме внутренней, нравственной. Меня поражает, как быстро люди забывают ужасы диктатуры, и не только в России. Та же картина в Испании, в Чили. Наверное, люди стыдятся собственного страха, унижения, беспомощности, и потому предпочитают вычеркивать из памяти отрицательные эмоции. Но забыть - значит, не извлечь уроков и допустить возможность повторения кошмара несвободы. Сейчас снова поднимает голову сталинизм, и это страшно.

Татьяна Заславская, профессор, доктор экономических наук:

- Не сразу, не вдруг на территории страны возникли люди особого сорта. Их породило столкновение двух эпох, одна из которых вела в безнадежный тупик, другая дарила реальную надежду. Миссия шестидесятников (даже если они ее не осознавали), на мой взгляд, состояла в том, чтобы подготовить постепенный переход от тоталитаризма к авторитаризму, затем к слабому авторитаризму и ,наконец, к демократии. Миссия оказалась невыполнимой тогда, но это не означает, что она невыполнима вообще. Не все знают, что писатели, поэты, актеры были лишь верхушкой айсберга: новые люди появились во всех сферах жизни. Был, например, такой Иван Хлуденко. Он на собственном опыте доказывал, что производительность труда в сельском хозяйстве можно поднять в 5 и более раз. Но… Хлуденко умер в 1972 году в Алма-атинской тюрьме, куда был заключен именно за свои эксперименты… Шестидесятники были людьми высокой социальной активности, и это то, чему сегодня у них стоит поучиться, ведь рано или поздно схлынет всеобщее поклонение золотому тельцу и гуманистические идеалы снова будут востребованы.

Гавриил Попов, первый мэр Москвы, ученый:

- После смерти Сталина имелись все предпосылки для того, чтобы провести радикальные преобразования. В недавно окончившейся войне потерпел поражение фашизм – строй, весьма похожий на диктатуру Сталина. Красноармейцы побывали за границей, увидели, как живут люди там, вкусили самостоятельности на фронтах. Рузвельт готов был помочь стране при условии, что СССР начнет реформы. Наконец, в ходе преобразований можно было опираться на мощный частный сектор: в СССР было 2млн кустарей, 10млн подсобных хозяйств. Хрущев начал реформы, люди восприняли ХХ съезд как старт для изменений во всем, но до конца они доведены не были. Что же помешало? Я убежден в том, что причинами отката стали ликвидация в течение года частного сектора, выведение партийной и хозяйственной бюрократии из-под всякого контроля, попытки влиять на внутренние проблемы через решение внешних (события в Германии, Венгрии) и, самое главное, выдвижение в качестве национальной идеи построения коммунизма уже при жизни этого поколения. Какие же уроки мы должны извлечь из не столь далекого прошлого? Во-первых, осознать, что бюрократия не может быть движущей силой реформ. Во-вторых, понять, что лидерский вариант исчерпал себя. В-третьих, отказаться от поисков национальной идеи ( это первый шаг к диктатуре - любить Родино и быть патриотом можно и без единой идеи). Любые реформы должны опираться на экономически независимых от государства людей, с которыми у нас пока успешно воюют, вместо того, чтобы создавать условия для того, чтобы их становилось больше.

Марлен Хуциев, кинорежиссер, создатель фильмов «Весна на Заречной улице» и культовых «Застава Ильича», «Июльский дождь»:

- 5 марта 1953 года объявили о смерти Сталина. Я выскочил и направился в сторону Красной площади. Навстречу мне шла женщина с заплаканными глазами. На ее лице было такое горе, кА будто умер ее ребенок. На следующий день я снова вышел на улицу. Теперь мне попалась группа ребят. Они оживленно болтали и даже громко смеялись. Думаю, смех был о чем-то личном и смерть вождя не имела к нему никакого отношения, как и к жизни этих молодых людей. Эта вторая встреча свидетельствовала о том, что процесс отрезвления неизбежен, что он уже начался. И действительно, совсем скоро газеты перестали напоминать лицо человека, изрытого оспой: до этого в каждой строчке жирным было выделено словосочетание «Великий Сталин».

Знаете, я старый человек. Бывает, встану резко – и закружится голова, и ноги перестают слушаться. Если же я поднимаюсь потихоньку, сначала опробовав одну ногу, потом – другую, - ничего, хожу. В последнее время я часто задумываюсь о резкости движений и в творчестве. В публицистике начинаю ценить не рецепты, а дискуссионную постановку вопроса. Задумайтесь и вы: всегда ли нам надо совершать резкие движения?

Они очень разные – те, кто пришел к нам из шестидесятых. Но они были и есть. И не только в Москве. Наши родители – тоже шестидесятники. Мой папа, например. Добрейшей души человек, он никогда ни с кем не боролся, но слушал «вражеские голова» и по каждому поводу имел свое мнение. Как мы с ним спорили! До хрипоты! Я - ему: «Это счастье родиться в Советском Союзе! Смотри, мне дали бесплатную путевку в мой любимый лагерь от твоего завода». Он - мне: «А за рубежом я бы заработал столько, что сам бы смог ее купить». Папа не помышлял ни о каком отъезде. Более того, он умел и умеет радоваться тому, что у него есть. Но право думать никогда никому не делегировал. Мои родители и духовные учителя, среди которых и Марлен Хуциев, привили меня против единообразия, чинопочитания и обожествления кого бы то ни было – словом, против сталинизма. Шестидесятники стали прививкой для целого поколения. Важно то, как долго эта прививка будет действовать. Депутат Госдумы Владимир Рыжков сказал на этой же встрече в театре на Таганке о том, что после ХХ съезда КПСС уже не было прямого обожествления правителей, но десталинизация все-таки не завершена, а значит, рецидив возможен...

  

Елена ВЯТКИНА, г. Озерск. Газета "Озерский вестник", 24 марта 2006 г.