Даниил Борисович Дондурей — главный редактор журнала «Искусство кино», секретарь Союза кинематографистов России. Окончил факультет истории и теории искусств Института живописи, скульптуры и архитектуры им. Н. Е. Репина, аспирантуру Института социологии АН СССР по специальности «социология искусства». Кандидат философских наук.

- Даниил Борисович, каковы, на ваш взгляд, особенности современного общества?

- Мы вступили в постиндустриальное общество, вследствие чего произошел очень важный момент, который не очень осознан. Он связан с тем, что люди на протяжении столетий отличали первую реальность (в которой они существуют) от реальности второй, придуманной авторами. Но вот появился кинематограф, затем - телевидение. И если в кинематографе еще есть некоторое разведение на разные реальности (человек смотрит фильм, он идентифицируется с тем, что придумали авторы, а потом как бы выходит из этой реальности), то телевидение эту проблему сняло. Человек сам, того не замечая, путешествует из одной реальности в другую.

- Так что же это за виртуальная реальность - телевидение? Чем смешение реальностей может нам грозить?

- В России эта реальность возникла совсем недавно, в середине 90-х годов, когда появилось коммерческое телевидение с его невероятными ресурсами. Идет объединение бизнеса, возможностей массового общества и технических возможностей. Все это приводит к тому, что если события не было на экране, то его как бы не было и в реальности. Его не существует. Это событие частной жизни. То есть, если вы не так поджарили котлеты, вас обидела внучка или бабушка - это частная жизнь. Если событие было на телевидении - значит, оно воспринимается как реальное.

Есть исследование, что люди (по 2-3 миллиарда человек) переживают финал чемпионата мира по футболу значительно больше, чем все военные действия в Ираке, Афганистане и Сербии вместе взятые. В сериалах тот факт, что заболела героиня, переживается сильнее, чем смерть соседа на том же этаже. Люди как бы живут в этих двух реальностях одновременно. Причем часто путают.

- А что можно сказать о нашем телевидении и вообще о СМИ в целом?

- У российского СМИ (как явления) есть одна странная особенность - оно ужасно криминализированно, нигде в мире такого нет. И нигде в мире нет 70 телепрограмм информационного направления, специально рассказывающих о преступлениях этой недели. «Дежурная часть», «Чрезвычайные происшествия», «Честный детектив», «Криминальная Россия», «Криминал» - всего не упомнить. Это беспрецедентно. Главная отговорка телевизионщиков - это смотрят, это людям надо.

Недавно были опубликованы два социологических исследования, посвященные проблеме цензуры. Очень интересные цифры. 82 процента зрителей в нашей стране не удовлетворены телевидением. 78 процентов хотели бы введения цензуры и только 1 процент - политической цензуры.

Это те самые люди, на чьи вкусы ориентируются господа Эрнст, Добродеев, Петренко - десятка топ-менеджеров телевидения. Странная ситуация, согласитесь. Они работают для них, делают эту продукцию для зрителей, крестятся именем зрителей, которые их за эту же продукцию ненавидят.

Насилие ни одну страну мира до добра не довело. Беспрецедентный, с 1995 года, тотальный культ насилия - в телевизоре». Тотальный, ничем не остановимый. Более того, эти ребята, контролирующие и все головы страны, испугались, что примут закон об ограничении целого ряда сюжетов. Они подписали хартию (я имею в виду генеральных директоров каналов), что «мы сами будем ограничивать».

Ничего они ограничивать не будут, поскольку считают, что народ этого хочет, он обожает «Криминальную Россию».

- Криминализация - это бич наших СМИ. Почему же у нас нет 70 программ, рассказывающих о чем-то положительном?

- В СМИ введена мощнейшая цензура на позитивные результаты. Огромное количество позитивной информации запрещается как «советская» и «кремлевская».

Любой человек скажет: «Эти страшные девяностые!» Почему страшные? Колоссальная бескровная социальная революция.

90-е - эпоха беспрецедентных социальных реформ, модернизация. Успешная или не успешная - это другие разговоры. Это действительно колоссальные результаты, которые маркированы как колоссальное брожение.

Второй момент. Людям привито чувство отторжения модернизации. Отторжения всего нового. Богатые люди - значит, аморальные. Тот, кто живет в Москве, менее человечный, чем тот, кто живет в Нижнем Ломове. Москвич - циник, проходимец, практически иностранец, какой-то не наш, не свой.

Еще такой пример: в 1998 году было уже понятно, что по совершенно независящим от нас причинам - просто потому, что цена на нефть была по 8 долларов за баррель, а налоги в стране вообще не собирались – кризис был неизбежен. Появились данные о том, что за последнюю неделю июля 1998 года через обменные пункты в российских городах (кроме Москвы) куплено более 1,5 млрд. долларов. И это в «бедной" стране! Наверное, люди скупали доллары не на последние деньги.

Эти данные предложили опубликовать нескольким газетам и телеканалам, они ответили «вы что с ума сошли? Сказать нашим людям, что они не так сильно бедны, как они прибедняются? Нельзя».

Это были гениальные данные. В Тульской области купили 160 тыс. долларов буквально за три дня. В области, где голодают шахтеры.

Таких данных - огромное количество. Они почти никогда не становятся предметом общественного наблюдения. Телевидению важны сенсации, связанные с тем, что какой-то человек погиб, какой-то дом отключили. Но вы никогда не узнаете, что в стране, находящейся в ситуации "колоссального, системного, всепоглощающего кризиса», увеличилось количество автомашин в частной собственности; на 1 января 1992 года - 7,8 млн., а на 1 января 2005 года - 24 млн. В три раза за 13 лет, за годы «страшного кризиса»! При этом приобретение и содержание, а также ремонт автомашины стоят половину годовой зарплаты кормильца в семье. Выходит, семья отказывается от половины денег ради автомобиля? Так не бывает. Так не может быть. Как у Жванецкого: "Получаем 120, тратим 250". Все это вместе - характеристика другой страны. Другой или неизвестной, или странной, или невероятно поляризующейся.

— Получается, что электронные СМИ, в частности, телевидение, делают все, чтобы заставить общество думать, что у нас все плохо?

- Это называется «воспитание психологии «лузера» - неудачника, запрещено относится к успеху положительно. Если ты успешен, значит в тебе что-то подозрительное.

Есть еще синдром. Запрет на воспитание и расчет на собственные силы. Ты обязательно должен что-то ждать от государства. «Это неправильно распределили в 90-е годы», «там они недоплачивают», «там они хотят монетизации льгот». Они там враги, поэтому ты должен ненавидеть их. Непонятно - кого: местные власти, высшие власти, бизнесменов, директоров троллейбусных парков, которые хотят хоть какие-то деньги получить, чтобы купить пять новых троллейбусов и т.д.? Всех их ты должен ненавидеть и думать о себе: ты-то ни в чем не виноват.

Нет никакой пропаганды личного труда, активности. Ни в сериалах, ни в новостях, ни в реалити-шоу, ни в криминальных выпусках, В российских сериалах никто, нигде и никогда не работает. В них только отнимают деньги, плетут интриги, соблазняют собственных жен. Чего-нибудь делают интересное, но не работают.

У нас не будут снимать сериал про то, что мы - чемпионы мира по выращиванию стволовых клеток, об успехах ученых и изобретателях. Это - никогда. Это неинтересно.

- Какое, на ваш взгляд, у нас, как у общества, будущее в целом?

Нас потчевали всю жизнь формулировкой про «светлое будущее», над которой мы смеялись. Вы что-нибудь слышали про будущее в последние 15 лет? От кого бы то ни было? От великих экономистов до главных политиков? Все борются за правильное прошлое. Но за будущее...

Путин шесть лет скрывает эту тему. Про будущее вообще никаких дискуссий. Как это так? Страна такая говорливая, страна слов не обсуждает. А ведь будущее - позитивное чувство. Человек думает о нем, надеется, верит. У нее же сплошное, тотальное недоверие. Предпринимателей - к партнерам, одних социальных групп - к другим. Власти к интеллигенции, интеллигенции ко всем вокруг.

- Извечный вопрос русской интеллигенции - «Что делать?"

- Я уже сказал, что все борются за интерпретацию прошлого. И борются если можно так сказать через военно-патриотическое воспитание.

Мне кажется, это упрощение реальных событий - говорить о том, что патриотизм связан только с военными победами. Патриотизм в науке, уровне образования, которое мы имеем.

Может быть, некачественное образование. Но вы знаете, что сегодня практически из 1,2 млн. выпускников 1 млн. поступает в вузы. Нет такой страны, чтобы больше 80 процентов имели возможность поступать в высшие учебные заведения. А у нас это есть. Сегодня, сейчас, а не вчера, не в советское время.

Но мне кажется что самое опасное в том, что все элиты - от президента до маленького предпринимателя, от любого выпускника ГИТИСа, ВГИКа до ученого (то есть те люди, которых мы можем отнести к разным группам элит России) - согласны с сохранением того положения вещей, которое я с таким пафосом вам здесь живописую. Все согласны.

Я не увидел никаких движений за последние годы, чтобы, во-первых, зафиксировать эту картину. Во-вторых, испугаться и придумать, что делать. Ну для начала хотя бы открыть какие-то факультеты телеаналитики, финансировать телевизионные исследования, публиковать их, устраивать общественные дискуссии по поводу того, «а что же такое телевизор сегодня?». О чем он нам рассказывает? К чему он нас призывает? Куда нас ведет? Научимся говорить о том, что реально происходит, а не мыслить штампом «все плохо» - осознаем, какое будущее хотим. Будем говорить о будущем - пойдем вперед семимильными шагами.

  

Антон КОЛЕСНИК, г. Пятигорск. Газета «Бизнес-ТВ», № 32, 9 августа 2005 г.