Издержки на услуги монополистов являются одним из самых важных компонентов в структуре себестоимости промышленной продукции и оказываемых услуг. Знать, когда будут повышены тарифы и на сколько, необходимо для перспективного планирования затрат как предприятий, так и семейного бюджета.

Правительство приняло решение повысить с января 2003 года оптовую цену на газ на 20%, тарифы на электроэнергию для конечных потребителей – на 14%, тарифы на грузовые железнодорожные перевозки, а также на пассажирские в поездах дальнего следования – на 12%. Отметим, что правительство не удовлетворило просьбы естественных монополий о более существенном повышении тарифов и не согласилось с промежуточными параметрами, предложенными Федеральной энергетической комиссией. Минэнерго, Минатому, МПС с участием представителей государства в органах управления ОАО «Газпром» и РАО «ЕЭС России» предписано принять меры, направленные на сокращение издержек субъектов естественных монополий.

Минэкономразвития считает, что повышение цен на газ, тарифов в электроэнергетике и на железнодорожном транспорте в указанных параметрах приведет к приросту потребительских цен примерно на 3,5-4%, а увеличение затрат в промышленности составит 3,5-3,6% в среднем к предыдущему году. При этом уровень инфляции в 2003 году может снизиться до 10-12% (с 14% в 2002 году), а запланированные темпы экономического роста могут стать реальностью. Эти два условия, по всей видимости, стали главными аргументами в пользу принятия «щадящих» для промышленности параметров увеличения тарифов, и монополистам придется теперь сократить «жирок». Предполагается, что цены и тарифы на их услуги останутся неизменными до конца текущего года.

Повышенный интерес к проблемам тарифообразования в конце декабря был вызван предстоящей реформой естественных монополий и острой дискуссией на переговорах по вступлению России в ВТО о сокращении кратной разницы тарифов на газ и электроэнергию внутри России и в странах ЕС. Любопытно, что Госдума приостанавливала рассмотрение реформы электроэнергетики до принятия очень краткого, но важного законопроекта, регулирующего процедуру повышения тарифов на услуги монополистов, судьба которого висела на волоске после его отклонения Советом Федерации. Один из главных сторонников теперь уже одобренного верхней палатой закона депутат Госдумы Валерий Зубов выступил на семинаре Клуба региональной журналистики «Из первых уст» и рассказал, как, на его взгляд, распутать клубок сложных отношений монополистов-производителей услуг и их потребителей.

Валерий Зубов, д.э.н., депутат Госдумы, экс-губернатор Красноярского края

Смысл закона прост: один год – один тариф, но это приведет к значимым последствиям, о которых пока никто не говорит. Вспомните, как было раньше: долго и тщательно рассматривается бюджет, а уже в начале года внепланово изменяются тарифы. И становилось очевидно, что бюджеты бессмысленны, их просто нет! Чтобы подобной ситуации больше не было, написали закон, который гласит, что тарифы на тепло и электроэнергию устанавливаются правительством и субъектами федерации до внесения бюджетов в парламент России или в законодательные собрания регионов и не могут быть изменены без изменения бюджета. Если что-то случится с ценами на мазут, на уголь, и надо поднимать тарифы, то, пожалуйста, обосновывайте и поднимайте, но тогда надо соответственно изменить и бюджет.

Я дал много интервью, но ни один центральный канал не предоставил ни минуты автору этого закона. Обидно, что не обсуждалось самое важное. Параметры бюджета должны быть доказаны и обоснованы: почему по такой-то цене закупается уголь, почему те или иные объекты включены в программу капитального строительства естественных монополий. Когда вместе с бюджетом будут представлены и новые тарифы, мы в Думе потратим неделю и проверим, что и как считал ФЭК, как новые параметры согласуются с темпами инфляции, и в итоге можем согласиться с предложениями правительства или нет.

Процесс установления тарифов должен быть открыт. Почему лишь в этом году правительство запросило балансы и инвестиционные планы компаний монополистов? Вот в чем проблема.

Я горжусь, что наконец-то спросили у МПС, почему они строят подъезд к нефтяному терминалу, который собирается использовать нефтяная компания для поставок на экспорт. Почему все потребители услуг МПС должны за это платить?

Почему РАО ЕЭС не согласилось с предложением алюминщиков продать им недостроенную Богучанскую ГЭС? Она строится десятилетиями и конца края не видно. Но затраты включаются в тариф, о необходимости повышения которого говорят все время. Продайте, и алюминщики быстрее ее достроят.

Или еще «маленький» вопрос. Через три года мы будем кричать: аврал, у нас очередная атомная проблема – кончается ресурс подземного реактора, который сейчас обеспечивает теплом и электроэнергией стотысячный Железногорск, и нужна ТЭЦ. Вы видели, чтобы у нас в стране за три года построили новый энергетический объект? Проблему можно решить сейчас, передав фундамент недостроенной ТЭЦ от РАО ЕЭС Минатому, причем к взаимному удовлетворению сторон. Но энергетики уже много лет платят налоги за землю под этим фундаментом, несут издержки, а нормативные сроки ввода ТЭЦ в строй давно прошли.

Когда мы говорим о больших абстрактных вещах – о макроэкономике, о сбалансированности бюджета, об условиях для инвесторов – не надо забывать, что все это складывается из массы частных, но конкретных решений. И они должны быть разумны.

Мы наконец-то, может быть, займемся проблемой издержек производства. И тогда реализуется мечта многих реформаторов последних лет – приток инвестиций в российскую экономику.

Почему масштабы инвестиций в нашу страну в 50 раз ниже, чем в Китай? Инвестор смотрит не только на макропоказатели, но и на то, сможет ли конкретное предприятие выпускать конкурентоспособную продукцию при просчитанных издержках.

Конечно, заниматься издержками – это дело бизнеса. Но если бизнес достигает масштабов монополии, то у него пропадает стимул снижать издержки и велик соблазн максимально переложить их на плечи потребителя.

Если посмотреть на 20 самых щедрых компаний страны с точки зрения выплаты дивидендов своим акционерам, то 16 из них – региональные энергетические системы. И это при том, что частные компании ни одного энергообъекта еще не построили, происходило лишь их перераспределение. Поэтому я считаю сказкой рассказы о низкой рентабельности энергетики.

– Валерий Михайлович, каково Ваше отношение к реформе энергетики?

– У меня есть большие сомнения в том, что из 450 депутатов Госдумы хотя бы 50 смогут примерно рассказать, к каким последствиям эта реорганизация приведет. В значительной степени голосуют вслепую, на доверии. Если бы не был принят закон по тарифам, то я не голосовал бы за реформирование энергетики, потому что у меня не было бы способа контролировать, что в этой отрасли будет происходить в течение 5 лет реформы. Тариф – это способ отслеживать последствия. Вот поэтому и было сопротивление принятию закона о тарифах.

Кстати, никто не сделал прогноза последствий реформы! Говорят: будет лучше, пойдут инвестиции, но до сих пор не опубликовано главного – что будет с теми, кто производит электроэнергию, выведут ли все ГРЭС в одну общероссийскую генерирующую компанию. Я не видел пока расчетов, какими будут инвестиции. Однако у меня нет сомнений в том, что ситуацию в энергетике надо менять.

– Как Вы считаете, чем должна быть обоснована разница в тарифах на электроэнергию в различных регионах страны?

– Первый количественный критерий – это учет дней с низкой температурой воздуха. А второй – это наличие в регионе энергоемких производств. Если усреднить тарифы, то, к примеру, промышленности Красноярского края не выжить, потому что доля цветной металлургии – одной из самых энергоемких отраслей – составляет 40%. Все остальное должно учитываться одинаково, несмотря на то, что основные энергоносители страны сосредоточены в Сибири.

– Есть ли пути преодоления перекрестного субсидирования тарифов?

– Это вопрос социально-политический. От перекрестного субсидирования надо уходить, но проблема решится лишь через несколько лет. С одной стороны, зарплаты должны стать выше, а с другой – предприятиям надо сокращать издержки.

– Конкурентоспособность не сырьевого российского экспорта во многом обусловлена тем, что тарифы на электроэнергию и газ внутри России в разы ниже, чем в Европе. Есть ли, на Ваш взгляд, шанс сохранить это преимущество, учитывая перспективу вступления России в ВТО?

– Да, страны Европы на переговорах ставят вопрос об усреднении наших тарифов и европейских. Не надо этой глупости делать! Бог даровал некоторым странам климат, позволяющий выращивать бананы. И никто не предлагает делать цену на бананы одинаковой в Сибири и в жарких странах. Бог не дал России обилия тепла, но дал богатые недра. Почему мы должны поделиться этим ресурсом с другими государствами? Не должны!

Энергетики ставят вопрос о подъеме тарифов, чтобы был стимул, выгода ее экспортировать (пока 95% выработанной электроэнергии потребляется внутри нашей страны). Но все, что относится к энергетическим товарам, это промежуточные продукты. И если в России объективно ниже издержки в энергетике, то лучше создать условия, которые позволят производить конечные продукты с учетом этого важнейшего конкурентного преимущества. Если же мы поднимем издержки до мирового уровня, то с учетом отставания наших технологий от стран Запада или Юго-Восточной Азии вся российская промышленность остановится, кроме той, что добывает и транспортирует уголь, газ и нефть. Мы же даже бензином практически не торгуем! У России покупают мазут и сырую нефть.

Чем же мы будем конкурировать? В процессе реформирования энергетики от этого вопроса нельзя уходить. Если у нас будут выгодные условия для развития машиностроения и других отраслей с высокой добавленной стоимостью конечного продукта, то инвестиции в них придут, но автоматически они придут и в отрасли, которые поставляют энергоресурсы.  

Илья Батраков, Нижний Новгород, Журнал "Деловая неделя" N2, 2003 г.