Интерес к судебной информации растет с каждым годом. Количество судебных материалов на телевидении и в прессе увеличивается прямо-таки в геометрической прогрессии. А ведь всего лишь семь лет назад судебные репортажи были большой редкостью. Сейчас же нет практически ни одного выпуска новостей, чтобы там не было судебного эпизода. Однако развивающаяся судебная журналистика сталкивается с серьезной проблемой – затрудненным доступом к судебной информации. В начале марта на семинаре Клуба региональной журналистики «Из первых уст» мне довелось пообщаться на эту и другие темы с директором «Гильдии судебных репортеров» Сергеем Чижковым.

- Сергей Львович, что это за организация - Гильдия судебных репортеров?

- Гильдия судебных репортеров возникла в 1997 году. Это был ответ на ту ситуацию, которая сложилась в судебной журналистике в середине 1990 годов, когда полностью разругались судьи и журналисты. В этот момент мы и создали организацию, в которую пригласили только тех, кого считали достойными журналистами, профессионально пишущими на правовые темы. Всего было 15 учредителей. На сегодняшний день в Гильдии порядка 40 членов. При этом довольно много людей с нами просто сотрудничает, не вступая в организацию, не принимая на себя обязательств, которые зафиксированы в декларации судебных репортеров. И довольно эффективно работают. С нами сотрудничают порядка 50 региональных журналистов.

- В чем задача Гильдии?

- Нами обсуждаются и устанавливаются некоторые этические стандарты работы с судебной информацией. Но Гильдия имеет еще одну цель – пропаганду правосудия. При этом мы отличаем пропаганду правосудия от пропаганды судебной системы в том виде, в котором она сейчас существует. Понятно, что иногда это совершенно разные и диаметрально противоположные вещи. Поэтому пропаганда правосудия строится на примерах успешных исков, успешных дел, где обычный рядовой человек смог в суде доказать свою правоту, выиграть суд против милиции, против тех, кто считает, что у него власть. В рамках проекта «Большие победы маленьких людей» мы собираем наиболее интересные дела.

- Какие дела, с вашей точки зрения, особенно интересны?

- Представьте ситуацию. Обыск. Незаконно изымают деньги, удерживают их в течение года. Потом деньги возвращают. И что? И на этом все закончилось? Человек подает иск – и выигрывает. Ему выплачивают банковский процент за время, которое деньги были изъяты. Таких интересных дел много. Например, задержания, действия ГАИ, действия оперативных служб и так далее. Это все есть у нас на сайте. Вы можете зайти и посмотреть www.sudinform.ru .

- Кроме публикации таких материалов, чем еще занимаетесь?

- Второй проект, который мы начали сразу после организации Гильдии, это «Транспарентность правосудия». По существу, он означает исследование вопросов информационной открытости судов. Мы начали с очень простой вещи - с идеи, что надо бы суды укомплектовать компьютерами. Суды будут все свои решения выкладывать в Интернете. Будет создана единая база. Она будет служить источником объективной информации о деятельности судов. Но получилось очень странно. Сначала нас все поддержали. Даже деньги на это собирались выделить военным судам. Потом выяснилось, что кто-то – «за», кто-то – «против». «Против» чаще всего оказывались сами судьи, которые принимают решения. Ну, принял решение. Ну, кому нужно, чтобы кто-то еще его смотрел? В результате получилась такая ситуация, что «за» был только Верховный суд, потому что его интересовало, что проходит в регионах. Все это затрещало по швам, потому что уперлось в одну проблему – в трудные вопросы «можно ли публиковать судебное решение?», «могут ли люди иметь доступ к судебному решению?», «можно ли допускать журналистов?», «что журналисты могут получать, а что не могут?»

Между тем, в решениях Верховного суда открытым текстом удостоверено право журналистов на получение судебных решений. Однако журналистов по определению не переваривает все судейское сообщество, считает, что они мешают ему жить. Поэтому мы стараемся наладить диалог между журналистским и судейским сообществом. Получается очень плохо. Пока судья не попадет в какой-то переплет, он журналиста не переносит. Но как только возникает конфликт, куда ему обратиться? Одно место – пресса. Он может обратиться только туда. Были случаи, когда судей подставляли. По поводу призыва, по поводу альтернативной службы. Они специально едут в свой областной суд, выяснять, какое им решение принять, советуются. Им рекомендуют принять такое решение. А потом это решение отменяют с нехорошими последствиями для них. Они обращаются к нам.

В то же время есть довольно много грамотных, порядочных и в гражданском, и в человеческом смысле судей, которые прекрасно понимают значение СМИ. Но в своем сообществе их, как правило, не понимают. Они считают, что они заигрывают с демократией.

- И все же, почему вы так настаиваете на информационной открытости судов?

- Дело в том, что суд – это сложный механизм. Хотя у нас говорится, что судья принимает решение, что судья – это и есть правосудие, все же это структура, где есть продвижения по службе, назначения, распределения дел. Есть масса разных подводных камней, о которых мы не знаем, но на самом деле от них зависит, какое решение будет принято. Нужно иметь в виду, что карьерный рост судьи – это тайна, покрытая мраком. Что там происходит – неизвестно. В результате мы имеем ту судебную систему, которую мы имеем.

И требование транспарентности в отношении всех аспектов жизни судейского сообщества – это принципиальный вопрос. Судьи договорились, что у них особый статус, но все-таки это орган публичной власти. Сделать систему автоматического распределения дел на основе случайных чисел – это элементарно. Это может делаться с помощью простой DOCовской программы. Но нигде этого нет. Все прекрасно понимают, что дать данное дело на рассмотрение тому или этому судье – это некая привилегия председателя суда. Он знает, кому его дать. Есть люди, с которыми можно договориться.

Нельзя сказать, что вопросы информационной открытости касаются только доступа к судебным решениям. Вся система судебной власти должна быть открыта, включая системы коллегий, где рассматриваются дела о должностных нарушениях и преступлениях судей. Если люди пришли в суд, то они должны понимать, что это публичный орган, который действует открыто, что все идет открыто. Поэтому, если не хотите, не идите. Есть альтернативные юстиции, есть всякие механизмы досудебного рассмотрения. Не доводите дело до суда.

Общество имеет право знать, что происходит в судах, как происходят назначения, как происходит распределение дел, как происходит распределение помещений. Вы знаете, что с помощью распределения помещений можно сделать так, что никто ничего не узнает? Есть комнаты, где только 5 человек уместится.

Что касается личной тайны, тайны семейной жизни, медицинской, финансовой тайны частного лица, то здесь ситуация разнится из страны к стране. Есть два полюса, где последовательно реализованы разные принципы. Есть американская система, и есть голландская. Чем хороша американская система? Там все понятно, просто. Там все до безумия логично. Есть суд. Суд – это орган публичной власти. Там все открыто. Ты ничего не можешь закрыть. Ты не можешь сделать что-то недоступным общественному вниманию, мнению. Поэтому часто дела против шпионов вообще в суде не рассматриваются. Они до суда не доводятся.

- Это американская система правосудия. А какова наша, российская?

- У нас самая приличная судебная система в Питере. Просто про Москву лучше не говорить вообще. В Питере все достаточно либерально. В общем-то, приходишь и получаешь. Более того, судьи там сами организовывали учебу для журналистов. Те, кто прошел эту учебу, имел право работать с архивом, то есть получать материалы дела, что запрещено законодательством. Они это разрешали.

Гильдия репортеров в большей степени ориентирована на гражданскую юстицию –гражданские, арбитражные дела. Плюс какие-то уголовные дела, где есть интересная фабула человеческой истории или интересное решение. Но понятно, что требование транспарентности должно распространяться и на уголовные дела. На самом деле не уголовный кодекс – главное, главное – процессуальный кодекс. Право-то у тебя есть, но как оно реализуется? Есть дела с решением о заключении под стражу. Из этих дел, дошедших до суда, и по которым было вынесено решение, в 60% случаев было вынесено решение, не связанное с лишением свободы. Получается, что 60% получают сроки и формы наказания, не связанные с лишением свободы – условные. За что же они полгода там отсидели, если само решение не связано с лишением свободы, с отбыванием в местах лишения свободы? Получается, что здесь слишком суровое применение законодательства.

- Гильдия как-то отслеживает ситуацию с судебной процедурой? Ведь многие решения принимаются не в зале заседания суда, а просто подписываются в кабинете.

- Что касается процессуальных нарушений, это дела адвокатов. Часто мы сталкиваемся с ситуацией, когда нам именно адвокаты запрещали, просили не вмешиваться. Там обо всем договорились, все сделали в кабинете судьи.

- Есть ли примеры наказания судей?

- Слава богу, что нет. Если это будет, то тогда судьи будут давать реальные сроки. Сегодня можно сделать только одно. Общественности попытаться контролировать вынесение решений о назначении в качестве меры пресечения заключение под стражу. Журналисты могли бы в этом плане помочь. Ситуация действительно катастрофическая. Если два года назад наш министр юстиции ездил в Штаты и говорил, что у нас одни из самых лучших показателей по количеству квадратных метров на одного заключенного, то сейчас их там стало сидеть в три раза больше.

- Что вы думаете по поводу переезда Конституционного суда в Петербург?

- Его хотят перевести в здание Сената и Синода, где находился Правительствующий сенат, то есть высшая судебная инстанция в те времена. В переводе нет какой-то политической необходимости. Ну и что, что перевели? Что, он будет лучше принимать решения? И большой трагедии нет. Здесь чисто финансовый вопрос. Хотя я знаю, что многие судьи не поедут. Это нехорошо, потому что могут не поехать как раз самые лучшие. Вообще говоря, это никак не повлияет на судебную практику. Будут лишь некоторые неудобства: прилететь в Москву значительно проще, чем прилететь в Петербург.

  

Сергей КУЗНЕЦОВ, г. Тюмень. Журнал «Гражданин и право», № 3, 30 марта 2006 г.