Человек, который знает все о российской энергетике. Председатель правления ОАО РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс справедливо считается одним из лучших менеджеров страны. Возглавляя структуру, которая занимала ведущее положение на рынке производства тепловой и электрической энергии, он сумел вывести энергетику из состояния, как говорит сам Чубайс, «полубандитского бизнеса» на качественно новый уровень.

25 марта Анатолий Чубайс выступил перед прессой на семинаре Клуба региональной журналистики в Москве, где рассказал о перспективах развития российской энергетики и ее нынешнем состоянии.

Крест Чубайса над Россией

– Когда шесть лет назад мы готовили преобразования в энергетике, то говорили, что нужно посмотреть на ситуацию с мощностями. В 1990-е годы в стране существенно сократился спрос на электроэнергию, и значительная часть мощностей простаивала. Но было ясно, что ВВП растет, может, когда-нибудь и удвоится. Это означает, что рано или поздно мы столкнемся с необходимостью существенно наращивать мощности. Если не начать это своевременно, то нам будет угрожать дефицит. Мы нарисовали график, который включал в себя кривую роста спроса на мощность, и вторую кривую – фактическую мощность. Этот график пересекался крестом, который добрые журналисты назвали «крестом Чубайса». Он приходился на 2007 или 2008 год. Если быть честным до конца, то мы немного отстраненно относились к этой теме. И просчитались.

Мы просчитались потому, что за этим большим крестом едва не потеряли реальное развитие событий. А это могло бы стоить и нам, и всей стране чрезвычайно дорого.

Чего мы не увидели? Мы не увидели двух процессов. Первый – реальный темп роста энергопотребления в стране оказался намного выше, чем прогнозы, которые делали и мы, и правительство.

Есть такой базовый документ, который называется «Энергетическая стратегия России». Он был принят в 2003 году. В этом документе по пятилеткам заложены прогнозы энергопотребления. На период 2000-2005 год там есть пессимистический и оптимистический вариант. Самый высокий вариант потребления электроэнергии на этот период был спрогнозирован 53 млрд. кВт-ч. А фактическая цифра оказалась – 75 млрд., то есть в полтора раза выше. Ошибка в прогнозе в полтора раза – серьезный просчет. Это была первая серьезная ошибка в понимании ситуации.

Дефицит энергии возникнет в центре России и Сибири

– Вторая ошибка в понимании ситуации была еще более серьезная. Она состояла в том, что мы жили в цифрах общероссийских, что категорически неправильно. Безусловно, в России вообще, а в энергетике особенно, такой анализ должен быть только по регионам. Мы посмотрели региональный срез укрупнено – по федеральным округам.

Выяснилось, что в стране всего два округа, которым дефицит электроэнергии не грозит. Это Дальний Восток и Поволжье. Во всех остальных регионах дефицит наступает либо в течение 3-4 лет, либо еще быстрее. Дефицит сетевой мощности не закроешь ни за год, ни за два. Ввести новую станцию – это 3-4 года. Такие временные параметры означают, что мы уже находимся в зоне острейшей опасности возникновения дефицита. Это взгляд в целом по округам.

А если добраться до субъектов, до регионов, то картина просто душераздирающая. Выясняется, что в стране на сегодняшний день 14 регионов имеет объем электропотребления выше, чем советский максимум. До этой зимы было 8, а после этой зимы стало 14. Это превышение в некоторых регионах составляет 10-15 процентов. Например, в Белгороде, Санкт-Петербурге. А в некоторых регионах составляет 25-30 процентов. Например, в Москве. Есть еще более высокий отрыв. То есть, отрыв по потреблению есть, а железо то же самое – те же самые станции, линии электропередач, подстанции, трансформаторы, которые должны обеспечить новое, радикально возросшее, потребление в регионах.

Это означает качественно новое явление. Мы его назвали для себя РПН – регионы пиковых нагрузок.

Что такое регион пиковых нагрузок? В регионе пиковых нагрузок происходит, как минимум, три очень болезненных процесса. Процесс первый: нельзя подключать новых потребителей. У нас есть карта Москвы, которая на 80 процентов закрашена красным пятном. Это красное пятно – зоны в городе, в которых нельзя подключать новых потребителей. Подключать нельзя, но и не подключать нельзя.

Недалеко от Госдумы есть гостиница «Москва», которая строится заново. Технические условия старой гостиницы – присоединенная мощность 2,4 МВта. Технические условия новой гостиницы – присоединенная мощность 24 МВта. То есть, разница в 10 раз. Это довольно типовой процесс. Это я к тому, что подключать нельзя, и не подключать тоже нельзя.

Про конфликт с Лужковым

– Что происходит зимой? Зимой в регионах пиковых нагрузок имеющихся мощностей, используемых в полном объеме, недостаточно для того, чтобы обеспечить потребность.

Вы, наверное, заметили, что перед зимой у меня была дискуссия с Юрием Михайловичем Лужковым на эту тему. В октябре я сказал: «Все наши расчеты показывают, что если в Москве будет минус 25, то мы впервые в истории Москвы вынуждены будем ограничивать потребителей».

В ответ я узнал, что, наконец, Чубайс признал свою полную профессиональную непригодность, доказал провал своего курса, личная катастрофа подтверждает бессмысленность всей либеральной концепции и, наконец, нужно решить вопрос об избавлении от Чубайса. Но эта дискуссия не отменила ни закон Ома, ни температуру. Причем, оказалось так, что я попал в точку по температуре. Я потом читал замечательные статьи, в которых спрашивали: «Откуда Чубайс узнал, что будет минус 25? Мы обратились к экспертам, но эксперты сказали, что ну не мог он знать точно. А потом другие сказали, что в принципе мог, гад, знать об этом, но этого почти никто не знал, на этом всех и объехал». Это было в серьезной газете «Ведомости».

Что было забавно, когда мы вошли в эту ситуацию и я вижу, что через сутки входим в пределы, тут уже было не до дискуссий. Я позвонил Юрию Михайловичу: «У меня есть предложение. Давайте хотя бы на неделю про все забудем. Сейчас не до наших личных отношений. Ситуация абсолютно запредельная. С завтрашнего дня у меня суточный штаб. Я очень прошу вас забыть про все, с завтрашнего дня мы обязаны начать ограничения по Москве, иначе будут массовые отключения, которые могут привести к эвакуации населения. На полном серьезе».

Что я услышал в ответ? В ответ я услышал: «Анатолий Борисович, да давно пора. Полностью поддерживаю. Правильное решение. Давай все сделаем в полном объеме». И мы душа в душу с Юрием Михайловичем прошли всю зиму благодаря впервые примененным массовым ограничениям потребителей. Это было взаимодействие с городом, а не в режиме наезда, драки или мордобоя.

Потребители, надо отдать им должное, отнеслись к этому очень мирно. Мы со своей стороны действовали не нахрапом, а в согласовательном режиме. Мы предупреждали заранее, не отключали полностью, а лишь ограничивали объем потребления так, чтобы можно было сохранить аварийную сигнализацию, непрерывно работающие системы, системы отопления и т. д. Что в итоге и позволило пройти без катастрофических последствий этот зимний пик в Москве. Цифра зимнего максимума – 16200 МВт оказалась не только самой высокой за последние пятнадцать лет, но и за всю историю существования Москвы.

Причем даже в самые драматические моменты главная мысль, которая у меня в голове сидела, была мысль о том, что, собственно, будет дальше. Да, мы запускаем новые станции в чрезвычайной программе. При этом понимаем, что ближайший новый ввод состоится в первом квартале 2008 года. А что произойдет в ближайшие две зимы? Спрос неизбежно растет, остановить его невозможно. Темп роста потребления энергии в Москве 5-6 процентов, это тысяча МВт.

Если пускать новую тысячу МВт, ограничивая потребителей – это уже за пределами социальной терпимости. Это взорвет ситуацию независимо от того, какие взаимоотношения будут у энергетиков с городом.

Инвестиции спасут от энергетического кризиса

– Есть еще третье свойство регионов пиковых нагрузок, может быть, самое тяжелое и опасное. Дело в том, что когда энергосистема в целом работает в таком предельном режиме – нулевые резервы, что категорически запрещено всеми техническими требованиями, – неизбежно происходит ситуация, когда риск аварии становится очень высоким. Режим управления системой будет настолько запредельный, что вероятность аварии возрастет просто в разы. Причем, авария в такой системе, когда нет никаких резервов, неизбежно означает массовое отключение потребителей. Что такое массовое отключение потребителей при минус 30? Под него попадут неизбежно не только население, но и детские дома, школы, больницы, насосные станции, канализация, котельные, тепловые пункты и так далее. Последствия такой техногенной катастрофы в большом городе легко представить.

В Москве мы ощутили свойства регионов пиковых нагрузок, что называется, кожей. Но это не московская особенность. Я бы сказал, что таких регионов сейчас 14. А до зимы их было 8. Следующей зимой их может оказаться уже 20 или 30, в зависимости от температуры.

Через эту зону пика, так или иначе, более травматично или менее травматично, пройдет вся страна. Какую часть страны мы сможем вывести из этой зоны высочайших рисков, определяется тем, насколько мы сумеем немедленно развернуть экстраординарные объемы инвестиций в энергетику страны. Понимаете, тут важно понять, что характер явления совершенно новый.

В ситуации кризиса мощностей проблема не решается за две недели. Мощности нет, и точка. Появится она, в лучшем случае, за три года. Вот это качество явления настолько чудовищно значимо, что требует таких же масштабных и радикальных действий.

Мы проводили всю реформу ради того, чтобы в конкурирующем секторе появилась, как я сказал, частная генерация, которая способна привлекать частные инвестиции. Именно поэтому мы сейчас и говорим: давайте подкорректируем наше представление. Когда я говорю про инвестиции, речь идет не про десять миллионов долларов и даже не про сто. Это десятки миллиардов долларов. Стоимость одной подстанции среднего размера – 400 млн. долларов. Одна станция среднего размера оценивается примерно в 1,5 млрд. долларов. Вот таков масштаб цен.

Беда в том, что вовлечь инвесторов в собственно строительный проект категорически необходимо, но абсолютно невозможно.

Что делать?

Суть моей идеи IPO – допэмиссии в следующем: я прихожу к инвестору и говорю: «Хочешь «Мосэнерго»? Хорошая компания. В Москве находится. Генерирующая. Спрос гарантирован. Потенциал уникальный. Капитализация рыночная. Вчера с утра 4 млрд. 900 млн. долларов стоила. Хочешь блок-пакет 25%? Цена нормальная, рыночная.

Ясно, что все равно компания недооценена, стратегически она будет расти. Капитализация российской энергетики, по мере ее либерализации, будет расти. А активы, погруженные в рыночную среду, стоят дороже, как ты знаешь. Купи блок-пакет» - «Почем?» - «Есть рыночная цена. Если она стоит пятерку, то блок-пакет – четверть. Раздели пять на четыре и заплати 1 млрд. с лишним». Это абсолютно нормальный разговор. Только я этот миллиард возьму и вложу в эту самую ТЭЦ-27, в блок 450, который мы достроим в полном объеме. Вот в чем суть конструкции.

Пока, к сожалению, тарифная среда мне не позволяет вывести в нормальный инвестиционный цикл в энергетике, то, что нужно делать, я через IPO получу эти миллиарды и через них начну достраивать. Вот суть конструкции, которая сейчас предложена. Мы точно добьемся ее внедрения, и никто нас уже не остановит.

Вот, собственно, и вся логика. Логика, которая вырастает из реформы, позволяет завершить ее, не разрушая, а, используя задел, который она создала. Логика, которая позволяет привлечь десятки миллиардов долларов. Это та точка, в которой мы сейчас находимся, и из-за которой идут непростые дискуссии внутри правительства.

Считаю, что у нас есть реальные шансы в ближайшие два-три года полностью завершить то, что было задумано так, чтобы привнести инвестиции в энергетику.

  

Сергей ПОПЛЁВИН, г. Пенза. Газета «Пензенская губернская биржевая газета», № 11, 30 марта 2006 г.