Российская энергетика вступает в заключительную стадию своего реформирования. О том, насколько успешно идет реформа, о приоритетных задачах, стоящих сегодня перед российскими энергетиками, об испытаниях энергосистемы во время экстремально холодной зимы, а также о том, какое светлое будущее нас ожидает, мы беседуем с Анатолием Чубайсом – председателем Правления ОАО РАО «ЕЭС России».

- Анатолий Борисович, вот уже пять лет прошло с начала реформы? Довольны ли Вы сегодняшними результатами?

- Наверное, все помнят то, как эта реформа начиналась. Бурные политические страсти, противостояния, дискуссии и споры спустя три года завершились принятием в 2003 году пяти законов, зафиксировавших суть стратегии преобразований в российской энергетической отрасли. Причем, эти законы не стали уникальным и только российским изобретением, просто они отражали общемировую тенденцию либерализации в данной сфере. Так случилось, что энергетика во всем мире оказалась последней отраслевой либерализацией, начавшейся лишь в начале 1990-х годов ХХ века. К этому времени либерализация уже завершилась в основных отраслях: машиностроении, металлообработке, почтовой связи, железной дороге, телекоммуникациях, словом, практически везде, кроме электроэнергетики.

Суть принятого комплекта законов сводилась к нескольким основным положениям. Традиционно электроэнергетика признавалась исключительно монопольной сферой, поэтому считалось, что рынок в ней просто невозможен. Именно такое представление об энергетике в мире уже было преодолено к началу 1990-х годов, у нас этот стереотип был разрушен лишь в 2003 году. Наконец-то пришло понимание, что внутри электроэнергетики, как технологического комплекса, есть часть, которая является монопольной и долго будет таковой оставаться, но есть и место для частного бизнеса. Итак, монопольная часть – это сетевой комплекс, а в наших условиях еще и диспетчирование. Сети остаются под контролем государства. Только оно, формируя тарифную политику, определяет стоимость передачи электроэнергии в сетях.

Вторая часть - это генерация или собственно само производство электроэнергии.

Генерация должна находиться в частных руках, в генерирующих компаниях, которые посредством цивилизованного рынка конкурируют за доступ к потребителю. Именно такая конструкция и была заложена в законах. И начались преобразования, которые не всегда были безошибочными.

Еще в 1999-2000 году мы обосновали необходимость пересмотра ситуации с имеющимися энергетическими мощностями. Так случилось, что в 1990-е годы в стране существенно сократился спрос на электроэнергию, вследствие чего, значительная часть мощностей просто простаивала. Правда, стоило учитывать то, что это было временное явление, а промышленное развитие страны объективно потребует заложить резерв для наращивания энергетических мощностей. Иначе, если не начать это делать заблаговременно, то Россия станет заложницей хронического энергодефицита. Для того, чтобы представить это наглядно, мы нарисовали график, на котором одна кривая изображала кривую потенциального роста энергетического спроса, а вторая кривая, демонстрировала имеющуюся мощность. Этот график пересекался крестом, который добрые журналисты назвали «крестом Чубайса». Линия его пересечения приходилась на 2007 – 2008 годы. И хотя многие скептики утверждали, что мы перестраховываемся и нагнетаем ситуацию, но реальный темп роста энергопотребления в стране оказался намного выше, чем это было заложено в наших и правительственных прогнозах и мы, можно сказать его почти прозевали. Есть такой базовый документ, который называется «Энергетическая стратегия России», который был принят в 2003 году. В этом документе были даны пятилетние прогнозы энергопотребления. Так, на период 2000-2005 г.г. самый высокий показатель энергопотребления определялся в 53 млрд. кВтч., тогда же как реальное потребление составило 75 млрд. кВтч.! Ошибка в прогнозе, отличавшаяся в полтора раза от реальной картины, была не только серьезным теоретическим просчетом, но приводила и неверному объяснению сложившейся ситуации.

Вторая наша ошибка состояла в том, что мы исходили из общероссийских показателей, что было категорически неверно. Безусловно, в России вообще, а в энергетике особенно, такой анализ должен строиться по данным Федеральных округов. Когда мы это поняли, то выяснилось, что в стране всего 2 округа, которым не грозит дефицит электроэнергии. Это Дальний Восток и Поволжье. Во всех остальных регионах дефицит теоретически наступит в течение 3-4 лет, а реально - еще быстрее. Такие временные параметры означали, что мы уже находимся в зоне острейшей опасности возникновения энергодефицита. Причем, в регионах, картина была просто душераздирающей. Выяснилось, что в стране 14 регионов уже имеют объем электропотребления выше, чем советский максимум. В одних территориях превышение составляло от 5% до 15%, а других доходило до 25-30%, тогда как в Москве и того выше. Таким образом, отрыв по потреблению уже существовал, тогда как станции, линии электропередач, подстанции, трансформаторы уже не могли обеспечить возросшее энергопотребление регионов. Старое оборудование не могло справиться с новыми нагрузками.

- В последнее время, довольно часто приходится слышать термин «регион пиковых нагрузок». Сколько их сегодня в России ? Каковы их основные характеристики?

- Возникло качественно новое явление, которые мы назвали для себя РПН – регионы пиковых нагрузок. В каждом из этих регионов происходит, как минимум, три очень болезненных, но закономерных процесса. Процесс первый: когда к энергосистеме уже нельзя подключать новых потребителей. У нас есть карта Москвы, которая на 80% закрашена красным пятном. Это красное пятно – зоны в городе, в которых нельзя подключать новых потребителей. Но как не подключать? К примеру, недалеко от Госдумы была гостиница «Москва», которая отстраивается заново. Технические условия старой гостиницы были рассчитаны на мощность в 2,4 МВта. Технические условия новой гостиницы – присоединенная мощность 24 МВта. Разница в 10 раз! И это не исключительная, а типичная ситуация.

Второй процесс, характерный для РПН – высокая степень вероятности если не отключения, то ограничения энергетического потребления в зимних условиях, при низких температурах. Это особенно проявилось в нынешнюю, аномально холодную зиму, когда в Москве впервые применялось массовое ограничение потребителей энергии. Об этом мы предупреждали москвичей заранее и не отключали полностью, а лишь ограничивали объем энергопотребления с тем, чтобы можно было сохранить аварийную сигнализацию, непрерывно работающие системы, системы отопления и т. д. В итоге, это позволило Москве без каких-либо катастрофических последствий пройти этот зимний максимум. Для нас ситуация была крайне тяжелой. С одной стороны, нулевые резервы и перевыработка мощностей, когда буквально каждые 5 МВт мощности требовали принятия экстренных мер. Но мы справились с ситуацией, несмотря на то, что цифра зимнего максимума в 16200 МВт оказалась не только самой высокой за 15 лет, но и за всю историю существования Москвы.

И, последнее, третье свойство, характерное для всех РПН. Оно самое тяжелое и опасное. Энергосистема – это сложнейший механизм со своими узлами, воздушными или кабельными линиями, трансформаторами, конденсаторами, с коммуникационными устройствами и пр. В целом ряде узлов внутри системы происходит неизбежный выход на режим работы сверх всяких установленных пределов. В целом вся система в пределе (16200 – генерация, 16200 – потребление), а внутри нее, на одной из подстанций, трансформатор работает в запредельном режиме. И изменить это невозможно, по крайней мере, в период работы. Это означает, что режим управления системой будет настолько запредельный, что вероятность аварии возрастет просто в разы. Причем, авария в такой системе, неизбежно ведет к массовому отключению потребителей. А что такое массовое отключение потребителей при минус 30? Это не только население, но детские дома и школы, больницы и родильные дома, насосные станции и канализация, котельные и тепловые пункты, словом, все объекты жизнеобеспечения. Последствия такой техногенной катастрофы в большом городе даже трудно представить

Все перечисленные процессы, являются общими для всех регионов пиковых нагрузок.

И, к сожалению, через эту зону пика, так или иначе, с большими или меньшими последствиями, вынуждены пройти все регионы. Но для того, чтобы уменьшить число регионов, живущих в пиковых нагрузках и вывести их зоны высочайших энергетических рисков, требуется направить в отрасль значительные объемы инвестиций.

- Можно ли оценить объемы необходимых инвестиций? Дадут ли они положительный эффект только для самой энергетики или обеспечат синергетический эффект для смежных отраслей и производств?

- На сегодняшний день, совокупный объем ежегодных инвестиций, направляемых в энергетику составляет порядка 6-7 млрд. долларов. Тогда как нам необходимо в три раза больше - 20 млрд. Причем утроить инвестиции необходимо всего за 3 года. Только в этом случае, мы сможем вывести регионы из пиковых нагрузок.

Как это сделать? Разместить допэмиссию и привлечь частные инвестиции в генерации, а сбытовые сети обеспечить государственными деньгами. Если удастся это сделать, то консолидированные 20 млрд. долларов помогут через энергетику поднять экономику всей страны. Ведь, совершенно очевидно, что львиная доля этих инвестиционных средств пойдет на заказ оборудования – паровых и газовых турбин, генераторов и трансформаторов, которые способно производить наше машиностроение.

Второй заказ от энергетиков получит электротехническая промышленность. У которой есть разработки по производству крайне необходимой нам кабельной продукции, а также по малым трансформаторам и коммуникационным устройствам.

Следующим станет энергостроительный комплекс. Этот колоссальный потенциал нуждается в активном развитии. Мы обеспечим работой не турецких, а русских строителей. Подобно тому, как уже сделали на Бурейской и Саяно-Шушенской ГЭС.

Четвертое направление инвестиционных средств пойдет на оплату работы монтажников, наладчиков, то есть в сервисный бизнес, который сейчас находится в тяжелом положении и остро нуждается в колоссальной финансовой подпитке.

Далее, фундаментальная наука. Две недели назад прошло подписание соглашения с Академией наук о проведении фундаментальных научных исследований. После академической, наступит очередь прикладной науки, проектных организаций, научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро. И далее, на образование, причем, не только высшего, но и ПТУ, потому что нам необходимы рабочие специальности.

Все перечисленное означает, что инвестиционная программа такого масштаба является, по сути, программой-локомотивом. В отличие от топливной трубы в Европу, она ориентирована исключительно на внутрироссийские нужды и способна обеспечить экономический рос практически во всех секторах народного хозяйства. Что, как следствие, позитивно скажется не только на росте ВВП, но средней заработной плате и общей социальной обстановке в стране. К примеру, в Талакане Амурской области вместе со станцией Бурейской ГЭС мы построили 3 школы, 2 из которых с бассейнами, детские сады, автодороги, профилактический центр и т. д. Сегодня уже треть консолидированного бюджета Амурской области формируется только за счет отчислений Бурейской ГЭС. Эти деньги перераспределяются как на содержание самой социальной сферы области, так и ее работников: врачей, учителей и пр. На этом частном примере понятен механизм действия инвестиционных программ. По большому счету, это означает перевод ситуации из энергетической катастрофы в двигатель, способный запустить процессы экономического роста внутри страны.

До 1 января будущего года мы должны сделать фундаментальный для нас документ – «Стратегию развития энергетики России на 25 лет». Она будет основана, с одной стороны, на самых современных технологиях и научных решениях. Ведь мы уже подписали соглашение на проведение исследований Академией наук. С другой стороны, должна ориентироваться на практику. Мы считаем редкой удачей, что сегодня смогли найти людей, которые работали еще с Кржижановским над планом ГОЭЛРО. Мы ставим перед собой задачи по составлению перечня площадок, на которых нужно строить новые станции, с указанием мощности каждой из них, необходимого сетевого строительства по каждому объекту, формируя тем самым, целостную картину будущей энергетики страны.

- Я знаю, что РАО «ЕЭС России» одним из первых ввело систему конкурсов. Какая доля поставок идет через тендер?

- Лет 5-6 назад мой заместитель Уринсон Яков Моисеевич начал внедрять в компании конкурентные закупки. Стоит отметить, что у нас колоссальные объемы ежегодных закупок, доходящие до 12-15 млрд. долларов. А тендер позволяет не только снизить цену, увеличив конкуренцию среди поставщиков, но и уменьшить размеры коррупции, сделав процедуру конкурса прозрачной. В Интернете есть сайт «B2B-Energo.ru». Посредством этой информационной площадки мы объявляем конкурс на покупку того или иного оборудования, причем сразу указав желаемую цену. Далее, в течение определенного срока, идет сбор предложений. Затем автоматическая система сводит все альтернативные предложения, выбирая самый оптимальный вариант. После этого, всем участникам рассылаются официальные письма, в которых называется как победитель тендера, так и предложенная им цена.

Сначала многие хихикали над нами, называя данный принцип организации закупок бригадным подрядом или хозрасчетом. Но довольно скоро многие признали его масштабный и содержательный эффект как по снижению цены закупок, так и цивилизованной, открытой форме организации самой процедуры конкурса. Мы и сами очень гордимся тем, что первыми в стране начали применять подобную систему и очень довольны ее результатами.

- Вы говорили о колоссальном интересе инвесторов к генерирующим компаниям. Что это за инвесторы и почему им это интересно?

- Есть несколько групп инвесторов. Первые из них - крупные промышленные российские группы. Одни , будучи крупными потребителями электроэнергии, хотели бы стать собственниками генерирующей компании для обеспечения себя гарантированной и дешевой электроэнергией. Не хочу называть имена, о них нетрудно не догадаться.

Вторая группа российских инвесторов – это крупные промышленные предприятия и группы, которые не являются крупными потребителями электроэнергии, но хотят войти в энергетический сектор для того, чтобы заниматься бизнесом.

Третьи – портфельные инвесторы. Это мелкие финансовые фонды, которые готовы вложить небольшие объемы. Их покупки могут варьироваться от 0,1% до 0,2%. Логика их поступка в ожидании роста стоимости акций.

Четвертую группу инвесторов составляют зарубежные энергетические компании. В мире их немного, но все они точно захотят купить наши акции. Кроме этого есть западные банки, которых интересует сам процесс преобразования.

- Вы говорили о колоссальном интересе инвесторов к IPO. Но не задумывались ли Вы над тем, чтобы дать выходящим на фондовый рынок компаниям более звучные названия, чем трудно произносимые ТГК 1-4-13?

- Конечно, думали. Но процессы реформирования шли настолько быстро, что мы пошли по пути простого присвоения номеров. Хотя, признаю, что во множественном числе ТГКи, ТГКов звучит коряво. Ясно, что названия будут меняться, как будет меняться и сама структура собственности. Как, впрочем, когда-то будет меняться даже конфигурация самих ОГК и ТГК. Но сейчас, на старте, помимо прочего, существуют юридические ограничения. Выходящие на фондовый рынок компании, должны предоставить трехлетний отчет, составленный по международной системе финансовой отчетности. А название – это бренд, который привязан к балансу. После того, как мы пройдем IPO, можно будет вводить и новые, более благозвучные названия.

На днях, я узнал довольно курьезную информацию о том, что какой-то предприимчивый парень уже зарегистрировал в Интернете домены с названием ТГК и номерами. Наверное, надеется нам их продавать. Вот молодец!

- Сколько объективно должен стоить 1 киловатт-час для населения и промышленных предприятий? Будет ли она меняться и как?

- В этом году средний отпускной тариф по стране будет равняться 98 копейкам. Приблизительно столько же составит средний тариф для населения. Для промышленности, естественно, он ниже. Я называю средние цифры, понимая, что они могут сильно отличаются в Красноярске от Иркутска или Камчатки.

Ситуация, когда тариф для населения практически равен среднему отпускному тарифу, на мой взгляд, в корне неправильная. Она неверна как с технологической, так и экономической точки зрения. Объясню почему: население потребляет электроэнергию напряжением в 220 Вт, тогда как в город она приходит с напряжением 110 кВт. Для того, чтобы из 110 кВт сделать 220 Вт, необходимо эту электроэнергию преобразовать. И данное преобразование объективно стоит денег, так как для этого необходимо построить подстанции, которые обходятся недешево. Промышленность же, как правило, потребляет энергию высокого напряжения, что не требует преобразования. Поэтому тарифная система должна учитывать в стоимости кВт для населения цену преобразования изначально поступившей энергии. Поэтому, тарифы для населения должны быть выше, чем тарифы для промышленности, согласно действующей методики ФСТ – Федеральной службы по тарифам эти различия составляют 2,2 раза. И в этом нет ничего противоестественного, ведь, если вспомнить советское время, то тогда промышленные предприятия платили за кВт 1 копейку, а потребители 2.

В то же время мы прекрасно понимаем, что изменить существующую ситуацию одномоментно невозможно. Это недопустимо по социальным причинам. Федеральная служба по тарифам последние годы ведет очень грамотную и взвешенную политику при формировании тарифа. Прекрасно понимания, что резкое повышение стоимости кВтч скажется на уровне жизни населения, поэтому она постепенно повышает стоимость тарифа, приближая его к объективным показателям. В 2006 году темп роста среднеотпускного промышленного тарифа составил 7,5%, тогда как для населения он повысился сразу на 15%. Но даже при разрыве 7,5% к 15%, приблизиться к обоснованным тарифам станет возможным не раньше, чем через 6-7 лет. Быстрее не получится – население к этому не готово. Поэтому сохраняется тема перекрестного субсидирования.

Суть перекрестного субсидирования в том, что переплачивая за повышенный тариф, промышленность доплачивает за население. Из-за того, что в ближайшие годы ситуация по формированию объективный цены тарифа для промышленности и населения вряд ли будет решена, мы вышли в Правительство с просьбой, чтобы оно взяло на себя нагрузку перекрестного субсидирования. Цена вопроса – 74 млрд. руб. в год. Возможность включения этой суммы в бюджет следующего года в настоящее время уже активно обсуждается. Если результат обсуждения будет положительным, то в следующем году тарифы на электроэнергию для населения даже снизятся, при этом и промышленности станет легче.

Другое дело, что тарифы, в зависимости от времени суток, должны быть разными. Причем отличаться должны не только дневные от ночных часов, но быть разными в течение суток. Рынок, на который мы перейдем в ближайшее время, будет означать почасовые тарифообразование и диспетчирование. Сначала это будет делаться на оптовом рынке для всей страны в целом. Потом это перейдет на розничный рынок и через какое-то время дойдет до населения.

- Несмотря на то, что на реке Енисей построен каскад крупнейших в мире гидроэлектростанций, тема малой гидроэнергитики является для края крайне актуальной. Особенно для его отдаленных северных территорий. Насколько она важна для РАО ЕЭС?

- Строительство малых ГЭС я считаю стратегически важным и очень интересным делом.

Мы можем и готовы стать партнерами данных проектов для регионального частного бизнеса. Логика наших отношений будет выстраиваться следующим образом: сначала мы выбираем створ, разрабатываем проект, решаем вопросы водопользования и природоохраны, затем разрабатываем проект и заказываем оборудование. Особенность проектирования в гидроэнергетике состоит в том, что любая гидростанция представляет собой уникальное сооружение. Все эти вопросы решить среднему бизнесу очень тяжело, поэтому всю эту работу мы берем на себя. Цена проекта станции в 10 МВт может стоить, условно говоря, 12 млн. долларов. Поэтому, взаимен на проект, створ гидростанции, все необходимые разрешения, лицензии и экспертизы, мы предлагаем бизнесу оплатить 10 миллионов. Эти деньги будут являться его долей в бизнесе, даже если доля эта будет равна контрольному пакету, даже 95% - для нас это не принципиально. И пусть дальше малая гидростанция будет принадлежать ему и приносить доходы как собственнику, так и территории.

- ОАО «Красноярскэнергосбыт» было передано в доверительное управление администрации края. С чем была связана необходимость подобного эксперимента?

- После разделения 52 энергосистем у нас, естественно, образовались 52 сбытовых компании. Но если по сетевым компаниям и по генерации нами уже разработана и принята стратегия, то по сбытовым компаниям (сбытам) мы пока над ней думаем.

Дело в том, что наши сбытовые компании являются, так называемыми, гарантирующими поставщиками. Именно на них возложена функция гарантированного обеспечения, прежде всего, социальной сферы и населения. На днях должно выйти постановление Правительства, в котором будет введена данная категория и прописан регламент. Таким образом, сбытовая компания будет выполнять социальную функцию. Вместе с тем, по своей сути сбыт является частным бизнесом. Что реально он из себя представляет? Это комната со столами, стульями, компьютерами и системой выдачи документов для получения платежей. Это не миллиардные инвестиции, которые необходимы станциям, а небольшие основные фонды и большой финансовый поток. Современный сбыт – это замечательные офисы, классное оборудование для посетителей, включая номера окошечка, онлайновый съем информации и т. д. Тем не менее, мы считаем, что сбыт – это частный бизнес. Но при всем моем революционном либерализме я не готов сегодня сделать его частным. Прошло всего 3-4 месяца после выделения его в самостоятельную структуру. Сейчас нам необходимо отладить текущее функционирование платежей. Впервые после разделения и сеть, и генерация, и сбыт получили свои раздельные тарифы. Теперь все платежи выстроены таким образом, что сначала сбыт их собирает, а потом платит сетям и в генерацию. Поэтому любой финансовый сбой способен потрясти всю энергетическую систему страны. А если допустить ошибку в тарифе для сбыта, то это может обернуться по году убытком в 3,5 млрд. рублей. При том, что весь доход самого сбыта составляет всего лишь около 500 млн. рублей. Поэтому, пока мы не отладили платежную систему, еще года два сбыт будет функционировать в существующем виде и потом сделает шаг в сторону частного бизнеса.

В порядке эксперимента, мы сделали 10 пилотных проектов. Один из них в Красноярске. Причем, мы отдали сбыты в доверительное управление, в вашем случае, администрации края. В других городах – в управление генерации. В третьих, частному бизнесу. Посмотрим, что из этого выйдет.

- Мы говорим об энергетике, но можно Вас спросить о личном? Вы стали символом тяжелых для людей перемен, прошедших в нашей стране. Сейчас уже нереально увидеть в большом бизнесе или политике людей, ответственных за те или иные ранее принятые решения. Вы, наоборот, всегда на виду, держите удар и не прячетесь ни за чужие спины, ни за толстые стены. Насколько тяжело быть народным героем? Как Вы сами к этому относитесь?

- Если говорить о роли народного героя, то я перед собой такой задачи никогда не ставил. Думаю, что это явление, по целому ряду причин, приобрело почти эпический характер и даже уже вышло на уровень былин или народных сказок. У меня есть наблюдение, что время от времени, когда где-то происходят региональные выборы, то меня каждый раз и в обязательном порядке заявляют в качестве ближайшего друга одного из кандидатов. Причем, после появления фотографии данного кандидата со мной, он с треском проваливается на выборах. Видимо, в этом есть какая-то закономерность.

С другой стороны, я прекрасно понимаю, что те 10 лет, с середины 90-х, для многих людей были связаны с потерей работы, привычных источников существования и образа жизни, сменой жизненных и общественных ценностей. Тяжелейшие социально-экономические преобразования затронули десятки миллионов. Конечно, сейчас можно рассказывать о том, что именно эти преобразования создали базу для современного экономического роста, повышения пенсий и удвоения ВВП. Но все это объяснение, а в голове сидит традиционный вопрос: кто виноват? Ведь должен же быть кто-то, кто все это подстроил! Да, вот же он! И сразу всем становится немного легче.

  

Тамара ДАЙН, г. Красноярск. Газета «Красноярские новости», 19 апреля 2006 г.