Выдержки из выступления политолога и журналиста Сергея Доренко на заседании Клуба региональной журналистики.

«Сейчас разыгрывается новая парадигма 1996 года. Она, по крайней мере, готовится. Я вообще не верю в выборы. Я полагаю, что Путину просто нельзя уходить сейчас. Некуда уходить…»

Психологи говорят, что заядлые компьютерщики уже в реальной жизни не могут точно осознать, где правда, а где вымысел. Точно так же трудно в канве гладко рассказанных кремлевских баек от Сергея Доренко вычленить – где журналистская гипербола, а где - четко подтвержденная реальность жизни сильных мира сего. И очень хочется найти вымысел в его словах. Просто потому, что не хочется верить, что все в нашей стране все происходит именно так.

Да, Да, Нет, Да

- Если говорить о виртуальности, я думаю, что впервые она проявилось в 1996 году, когда был создан штаб по крупному промыванию мозгов. Даже прежде - в 1993 году. Вы помните - «да – да – нет – да»? Эта была очень знаменитая компания. Говорили, что у Сергея Филатова родились котята, и он назвал их Да, Да, Нет, Да. Потому что НЕТ был черный, а остальные белые. Черного Филатов назвал НЕТ, а всех остальных – ДА. И эта «песня» продавалась на разных уровнях всем, даже детям. Позже я все время слышал от политтехнологов и кремлевских персонажей, как это будет прочитано. Неважно, что сделано, неважно, что реально существует. Важно, как это будет услышано, кем это будет услышано, к каким адресным группам обращена информация.

В чем же мостик между виртуальным и реальным? Где же они совпадают? Почему населению это нравится? Когда я ездил по деревням, то обнаружил, что общее недоверие к власти таково, что их эти игры вообще не интересуют. А интересует реальный асфальт в реальном селе. Они знают, что единорос получил миллион наличными на выборы. Но он же может еще гавкнуть в трубку, чтобы провели газ, чтобы сделали асфальт. Это - реальные, действительные блага, которые до следующих выборов точно прослужат, а может быть, и гораздо дольше. Они неоценимы. Поэтому население относится к выборам, как к охоте в засаде, когда животные идут на водопой. Они знают, что раз в 4 года к ним на водопой придут. И сидят у тропы с заряженными арбалетами. И ждут, когда этот человек «кэш», часть наличных, часть своего миллиона раскидает среди людей. А именно - сделает дорогу, сделает электричество, проведет газ. И так далее.

Это две разные игры. Это игра верхов и игра населения. Почему эти две игры всех устраивают? Это вопрос, на который у меня нет ответа. Я понимаю, почему это устраивает в короткую. Я не понимаю, почему это устраивает в долгую. В короткую понятно – нужна дорога, нужно уехать в Москву, нужно ездить в Москве на «Мерседесе» с флажком. А в долгую? Ведь ясно, что это бесперспективно.

Внизу люди говорят: «Там будет видно, прорвемся». Они тоже мыслят стратегически. Они обязаны мыслить, скажем, категорией жизни своих детей. Они не могут мыслить внуками или правнуками. Но они обязательно думают: «Мой сын выучится, а потом что?». Значит, он уже мыслит лет на 20 вперед! Так вот, лет на 20 – это история не играет…

Одноногая табуретка

- Я буду употреблять некоторые кремлевские термины. Извините за отчасти неклассическую лексику, но она вполне кремлевская. Верх сегодня распилит и срубит, но это тоже ненадолго. Это пока на нефти мы стоим. Каждый раз, деградируя, экономика оставляет все меньше ножек в табуретке. Их было 4. Вот - осталось 3, вот осталось 2, вот – 1... И все труднее сидеть на табуретке с одной ножкой. Но эта ножка толстая - нефть дорожает. А если она станет тонкой, как усидеть на этой табуретке?

Это сочетание полной виртуализации публичного пространства при согласии населения с полной виртуализацией пространства прессы. Почему это продолжается и когда это сорвется? Я не знаю. Может быть, это будет продолжаться очень долго.

Я вообще оптимист, оптимист в плохих предчувствиях. Я думаю, что нефть будет дорожать, и мы будем продолжать деградировать благодаря этому. Уго Чавес знает, что просит. Он хочет, чтобы нефть была 115. Он посчитал паритет цен на 72-73 год. И по паритету начала 1970 он сказал: «Машину можно было купить за столько-то тонн нефти, а сегодня, если восстановить паритет, то цена должна быть 115». Другое дело, что это - другая машина, с иными потребительскими качествами. В машине 1970 года не было многих потребительских качеств. Тем не менее, это тоже подход…

Если ударят по Ирану, понятно, что нефть будет сразу 80, хлопком. И понятно, что потом она все-таки будет 115. Таким образом, мы сможем довольно долго гнить. Мы сможем почти бесконечно долго гнить. Но когда-то этому придет конец: либо нефть кончится, либо она опустится, либо замрет... А это уже значит, что прогресса не будет. По закону стабильности, нефть должна все время подрастать. Она не может даже замереть! Сейчас она остановится на 66-69, а это уже недостаточно. Так что, через 2 года мы остановимся и начнем понимать, что гнием.

Реальная виртуальность

- Путин абсолютно убежден в силе телевидения, в могуществе сказанного слова и показанного образа. Причем тотально убежден. Он говорил мне: «Сереж, если вы об этом не расскажете, этого и не было». А мы в то время все время думали, что покажет Гусинский, и наша задача была показать первыми. У них в 19 выпуск, а у нас в 18. И нам надо было показать раньше – пусть несмонтированный, сырой, грязный сюжет, как есть… Все равно! А выйдем в 21 - уже поздно, «Гусь» уже показал. Я тогда ответил Путину, «Как это - я не покажу, а «Гусь» покажет?».

Думаю, он очень хорошо понимал, так же, как и Слава, что должно быть все под контролем. Мало того, должна быть создана видимость плюрализма. Поэтому существуют каналы, которые больше занимаются смехом: одни - выше пояса, другие – ниже пояса. А другие занимаются больше политикой. А третьи - спортом. Должно быть создание некоего виртуального мира, который множественен.

У вас, как в гастрономе, когда вы приходите - а там 2000 наименований товаров, должна возникать иллюзия, что выбираете вы. Что выбор ваш. А на самом деле выбирает товаровед, вы понимаете? Вот эти 2000 наименований создал товаровед, перед вами он создал эту картинку. Вы можете купить йогурт, а можете не купить вообще никакого йогурта. То, что этот йогурт положил Сурков, вам и в голову не приходит, потому что вы - свободный человек.

Поэтому сейчас их главная задача – создать множественность, плюрализм. У них есть антифашисты, у них есть фашисты. У них есть все, всякой твари по паре.

Я не знаю, насколько сейчас это актуально… Но в какой-то момент, год назад была задумана оранжевая революция Кремля. Я слышал это от кремлевских. В ночь выборов выходят 100 тысяч человек, ставят палатки на Моховой, около Думы, на Красной площади. И начинают требовать пересчета голосов с криками, что Вешняков - негодяй и подонок. Эти люди требует подсчитать и доказать, что их путинский преемник набрал не 88%, а 94%. Поэтому - в отставку этого негодяя. И когда кто-то иной выйдет на улицы, то там уже все будет уставлено палатками… И до свидания, товарищи, мы уже сделали революцию. Понимаете? Это будет виртуальная революция. Революция для прессы. Все каналы покажут: действительно, не 88%, вот - у них масса бумаг, был подлог против наследника, на самом деле - 94%, это грязные махинации, Вешнякова - на дыбу... Степень виртуальности просчитывается любая!

Сейчас единственная опасность в том, что эти виртуальные фашисты становятся в высшей степени реальными. Потому что они создаются, как новая парадигма, по моей оценке, 1996 года: вы хотите плохого Ельцина или абсолютно чудовищного Зюганова? Да, мы знаем, что Ельцин – это плохо, да, он стрелял по парламенту… Ну да, он человек из прошлого, он же родился и вырос там, в негодяйском прошлом, но он не лишен движения у свету!..

Сейчас разыгрывается новая парадигма 1996 года. По крайней мере, она готовится. Я вообще не верю в выборы. Я полагаю, что Путину просто нельзя уходить сейчас. Некуда уходить.

Продолжение следует…

  

Ольга СЕДУРИНА, г. Пермь. Газета «Эхо недели», 2 мая 2006 г.